Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

С вами? — добавил Верро.

—

Ну нет, без меня.

—

Как! Вы хотите, чтобы я один вошёл в этот вертеп!.. И как я без вас смогу там расспрашивать людей, которые я там застану! Черт меня побери, если я знаю, о чем с ними говорить! Добывать сведения об арендаторе, имя которого мне ничуть не известно … это не совсем удобно.

—

Вы смущаетесь из-за такой малости. Есть три или четыре общеизвестных способа приступить к делу.

—

А какой применили бы вы?

—

Самый простой. Я вытащил бы из моего кармана красивую банкноту стоимостью сто су и позволил бы её увидеть хозяину заведения… а если вы имеете дело с простым портье, то двух франковой банкноты будет вполне достаточно… и затем я бы его вежливо попросил мне сказать, не поселил ли он в своём доме девушку, выглядевшую так и этак. Могу уверенно сказать… держу пари, что он не откажется от того, чтобы ответить на ваши вопросы… эти люди всегда дадут вам нужную информацию в обмен на некоторое количество денег.

—

Мне кажется, что вы гораздо лучше меня сыграете эту комедию.

—

Нет, так как я никогда не видел девушку, имя которой вы хотите узнать, и я бы неважно её описал. В то время как вы… тот, кто её так хорошо рассмотрел на досуге… к тому же профессиональный художник… вы обрисуете её портрет столь похоже, что её сразу же узнают.

—

Дело в том, что я действительно мог бы нарисовать её портрет по памяти… и даже подумывал об этом… представляете… картина… красавица, лежащая на холодной плите Морга… вполне достойная и реалистичная тема для Художественного Салона будущего года.

—

Итак, тогда идите. Что вас сдерживает?

—

Мой Бог! Мне стыдно признаться. То, что меня задерживает… у меня нет ни пяти франковой банкноты, ни даже одного франка. Я забыл моё портмоне дома.

—

И это все? Возьмите моё, — сказал Фурнье, вытаскивая из своего кармана красивый кожаный кошелёк. — Внутри него достаточно аргументов, чтобы развязать язык хозяев всех квартир на Монмартре, и я вас прошу не стесняться в средствах.

Верро для вида поколебался на мгновение, но принял дар, говоря:

—

Это не просто аванс с вашей стороны, мой дорогой друг… и этот кредит я вам возмещу в один из ближайших дней, и кроме того… я собираюсь с толком использовать ваши финансы… может быть я сумею достать нужную информацию только за тридцать су… Но, я думаю… что скорее всего мне просто так скажут… без всяких денег, что разыскиваемая мной персона… скажем, жила там, но что она исчезла вот уже три дня как… и что я должен буду сделать, услышав такое?

—

Тогда вы искусно осведомитесь о её привычках, как она жила, чем занималась, каких людей она принимала… вы спросите, не оставила ли она в своей комнате багаж или какие-нибудь документы… Под каким именем она проживала… и когда вы узнаете все это, вы бегом отправитесь в Морг и выступите с вашим заявлением перед секретарём, который предупредит полицию. Хозяин квартиры будет вызван в это учреждение, и он опознает своего арендатора, которого повременят хоронить, а у вас появится операционная база, и вы сможете начать серьёзное расследование.

—

С вами, я надеюсь?

—

Со мной, если вы на этом настаиваете. Я бы не хотел чересчур явно вмешиваться в это дело, но я вам всегда выскажу своё мнение, не торгуясь, если вы решите, что нуждаетесь в нем… или в моем совете.

—

Фурнье, мой старый добрый малый, мы будем вместе и в жизни и в смерти, — воскликнул панибратски Верро в приступе энтузиазма. — Я собираюсь преодолеть порог этого помещения, которое совсем не походит на дворец и дебютировать под вашим руководством в практике частного сыска и дипломатии. Затем я сделаю доклад о проделанной работе для вас, так как я полагаю, что вы меня собираетесь подождать.

—

Весьма охотно. Я буду наверху, на площади перед мэрией. И не спешите. У меня есть время. Если мы уж добрались сюда, проведите толковый допрос, основательно справьтесь обо всем, не забывайте, главным образом, расспросить, не остались ли у пропавшего арендатора в комнате какие-нибудь документы… это очень важно для вашего дальнейшего расследования… ведь успех дела складывается по кусочкам.

—

Это понятно, мой дорогой друг. А теперь пора в Нельскую башню! — разглагольствовал бездарный мазила и начинающий сыщик, устремляясь к двери, на которую ему указал проницательный Фурнье, который в это время принялся вновь медленно подниматься по улице Аббатисс.

Дверь не была заперта, и Верро её без труда решительно открыл.

—

Что за человек! — прошептал он. — Если окажется, что малышка действительно здесь жила, Фурнье окажется величайшим полицейским сыщиком нашего времени, потому что это он привёл меня прямо в нужное место. Слово чести, у меня даже появился соблазн подумать, что он знал, где жила несчастная девушка.

Путь был не широк, вернее сказать… узок. Двое мужчин разошлись бы с трудом в этом коридоре. Он был скудно освещён, и Верро пришлось продвигаться вперёд с большой осторожностью, и ощупывать с двух сторон стены, чтобы не упасть. В конце концов, когда у него уже появилось ощущение бесконечности этих стен и коридора, послышался тихий окрик:

—

Что вам нужно?

—

Я хочу поговорить с консьержем, — ответил Верро.

—

Здесь нет консьержа, — произнёс голос, который показался ему женским.

—

Тогда с хозяином.

—

Я хозяин. Что вам нужно? Вы пришли снять помещение в аренду?

—

Нет. Я пришел к одной из ваших арендаторш.

—

Не знаю такой. Я сдаю комнаты только мужчинам.

—

Но мне сказали…

—

Что… Объяснитесь … и пройдите вперёд, чтобы я могла видеть вас.

Верро ничего не оставалось, как попытаться сделать несколько шагов вперёд, и он чуть не упал, пока наощупь не добрался до ещё одной, чуть приоткрытой двери. Он толкнул её и вошёл в комнатушку, освещённую не намного лучше, чем коридор. Свет в неё проникал только со двора через сомнительной чистоты матовое окно. И Верро с немалым трудом рассмотрел старуху, которая грелась у почти потухшей печурки.

—

Хорошо! Теперь говорите, — закричала она ему, — я знаю, с кем имею дело.

Верро и хотелось бы начать разговор… но он не знал, с чего. Приём, оказанный ему, не укладывался ни в одно русло предполагаемого допроса, о которых ему рассказывал Фурнье. Он ничего не понимал, был выбит из седла, и спрашивал себя, с чего ему начинать. Невозможно использовать способ, рекомендованный ему Фурнье. Демонстрация пяти франковой банкноты не произвела бы никакого впечатления по той простой причине, что старуха, которую он должен был задобрить, попросту не могла увидеть в этом сумраке сверкающий металл между пальцами странного посетителя, собирающегося её расспросить о постояльцах. Но Верро никогда в своей жизни не пребывал в состоянии длительного затруднения. И если дипломатия не была его сильной стороной, то застенчивость тоже обошла его стороной, и он, опомнившись после некоторого ступора, как всегда, сразу же, как говорится, брал быка за рога, а ноги клал на стол.