Владимир Колычев - Всем женщинам должен [сборник]

— Живи, если лоб у тебя крепкий.

— А ты сядешь!

— Все там будем! — Каур вознес глаза к небу.

— На грабли сядешь! — ткнул в него пальцем старлей.

— Гав! Гав! — передразнил его Каур.

И, не выдержав, рассмеялся во весь голос. Он боялся собственного смеха, но в то же время знал ему цену. За такой смех над ментами он готов был пожертвовать саквояжем с деньгами.

Кстати, а где деньги?..

Взгляд у Каура тяжелый, пронизывающий. У Бакса от страха отнимались ноги. И Цент имел бледный вид.

— Я предупреждал? — спросил Каур.

Одной рукой он взял сигарету, другой — достал из ящика стола никелированный пистолет, направил ствол на Бакса и нажал на спусковой крючок. Выстрела не было, но Бакс невольно вздрогнул, когда из ствола выплеснулся огонек.

Каур сунул сигарету в рот, прикурил.

— Предупреждал! — выпустив изо рта тугую струю дыма, сказал босс и положил на стол револьвер-зажигалку.

Он открыл другой ящик стола и достал оттуда точно такой же револьвер. Поднялся с кресла, открыл форточку и выстрелил. От грохота у Бакса заложило уши. И голова вжалась в плечи. А Каур спокойно вернулся на место, откинул барабан, высыпал из него на стол патроны. Один вложил обратно и крутнул барабан.

Патроны он смахнул на пол, а револьверы положил ствол к стволу. И выразительно посмотрел на Цента.

— Деньги где?

— Да были деньги, босс! Сам лично видел! В руке держал!

— Когда ты их видел в последний раз?

— Ну, на заправке. Бакс заправляться стал, а я размяться вышел… А деньги остались.

— И я выходил… — вздохнул Бакс. — А деньги в машине оставались. Так мы рядом все время были…

— А с лестницы кто навернулся? — уныло хмыкнул Цент.

— С лестницы? — повел бровью Каур.

— Ну, мы букву с названия фитнес-клуба сбили.

— Букву?

— Ну, там «Бодибилд», а стало «Дибил».

— Это, по-вашему, смешно?

— Ну-у…

— В саквояж потом заглядывали?

Бакс вздохнул, опустив голову. Не заглядывал он в саквояж. Возможно, там уже и не было денег.

— А я думал, как рулетку назвать? — Каур поменял пистолеты местами.

Но этого ему показалось мало, и он несколько раз прокрутил их по кругу. Бакс уже не мог понять, где настоящий револьвер, а где зажигалка.

— Это не совсем русская рулетка. Это рулетка для дебилов!.. Бери!

Он провел пальцами над пистолетами, требовательно глядя на Бакса.

— Стреляйся!.. Если повезет, будешь жить.

Бакс кивнул, взял наугад револьвер, трясущейся рукой приставил ствол к голове и нажал на спуск. Из ствола выскочил огонек и больно обжег висок. Револьвер непроизвольно вывалился из руки.

Каур хохотнул, но Центу было не до смеха. Ему предстояло стрелять из настоящего револьвера. Для него начиналась «русская рулетка». А патрон боевой, и если фишка ляжет не так… Но Центу повезло. Боек ударил в пустоту, и вместо того чтобы испустить дух, он издал радостный вопль.

— Ну как вам забава? — спросил Каур.

— Да как-то не очень, — потрогав пальцем обожженный висок, вздохнул Бакс.

— Мне бы в сортир, — Цент обескураженно глянул на закрытую дверь.

— Значит, понравилось. Обещаю повторить. Если не найдете деньги… Ну, чего стоите? Вперед!..

Знакомый столб. Одна, основная, железобетонная опора стояла параллельно, впритирку с ним другая, дополнительная, была размещена под наклоном. Именно об этот столб разбился чертов саквояж, вылетев из машины.

Бакс остановил внедорожник, поднял саквояж, осмотрел. Действительно, на одном боку виднелся след от удара. Бакс вышел из машины, обследовал место падения. Саквояж он не нашел, но заметил кучку земли над кротовьим выходом. На этой кучке виднелся свежий след ноги.

Отпечатан был только фрагмент подошвы, но след был настолько четким, что Бакс разглядел цифру «три». Одну цифру из двух, которые составляли размер обуви. Справа от цифры отпечаталось полукружие, значит, она была второй в комбинации. Или тридцать третий размер или сорок третий. Пятьдесят третий размер отпадал, так же как и двадцать третий. Оставался промежуточный вариант.

В машину Бакс возвращался с таким видом, как будто сам Шерлок Холмс назвал его доктором Ватсоном. И даже Цент не смог испортить настроение. Хотя и пытался.

— И что ты там нашел? — снисходительно спросил он.

— Да так, кое-что, — с небрежностью ответил Бакс, разгоняя машину.

— И я тут кое-что надумал… Болит? — Цент коснулся пальцем ожога на его виске.

— Болит, и что?

— А у меня не болит. Потому что я в русскую рулетку играл. Улавливаешь мысль?

— Как можно уловить то, чего нет?

— Ну как же нет? Если сложить рулетку для дебилов с русской рулеткой, получится рулетка для дебилов. Я играл в русскую рулетку, тогда в какую рулетку играл ты?

— В ту же, что и ты.

— Да нет!

— Будет тебе рулетка. Для покойного дебила. Если деньги не найдем… Кто-то нас обыграл. Кто-то деньги подменил…

— Кто?

— А кто в Низинке живет?.. Кто мог саквояж с этикетками подобрать?.. У кого сорок третий размер ноги?

— У меня, — нахмурился Цент.

Бакс встрепенулся, дернул рукой, как будто собирался схватить его за грудки, но только сжал пальцы в кулак. И вернул руку на руль. Нет, Цент подменить деньги не мог. Да и чревато это — хватать его за грудки.

К повороту на Низинку они подъехали одновременно с бордовым «БМВ» пятой модели. Они собирались поворачивать в поселок, а «пятера», напротив, выезжала оттуда по направлению в город. С пробуксовкой выскочила на асфальт и помчала, резво набирая ход.

— Бешеный дедушка! — сказал Бакс.

— С чертовой бабушкой, — ухмыльнулся Цент.

Какое-то время они ехали молча, потом неожиданно до них дошло. Причем одновременно. Бандиты в легком трансе посмотрели друг на друга:

— А если это мажоры?!

Бакс начал было искать место для разворота, но вовремя передумал. Не до мажоров сейчас, когда перед глазами маячит рулетка для дебилов.

У Ромы папа — бизнесмен, у Кости — чиновник. И в одной семье деньги водятся, и в другой. Кого же выбрать? И Рома хорош, и Костя, но кто-то же должен быть лучше. И как узнать, кто, если не провести эксперимент?

Юля попробовала с Ромой. Понравилось. Потом с Костей. Не очень. Но к Роме вернуться она уже не смогла. Рома застукал ее с Костей. Казался таким душкой, а тут превратился в самого настоящего зверя. Силой затолкал в машину и отвез к маме в Низинку. А здесь такая тоска! Да еще маму колбасит не по-детски.

— А чего ты приехала? — кричала она. — Где тебя носило, там и живи!

— Ну, мама… — Юля топнула ногой.

— Я уже двадцать лет мама!.. Все, хватит! Давай!

Юля посмотрела на калитку, на которую показывала ей мать.

— Ну что ты кричишь? Хочешь, чтобы люди слышали? — возмущенно спросила она.

— Пусть слышат!