Владимир Колычев - Его считали подкаблучником

– Это не я! – встрепенулся мужик.

– Вот видишь, нам в голову пришла одна и та же мысль. Я тоже подумал, что Дробова мог убить ты.

– Но я не убивал!

– Сначала его избили. А потом задушили. Была драка. У тебя, Едыкин, я вижу синяк под глазом. Откуда он взялся?

– Подрался.

– С кем?

– Да не помню. Пьяный был.

– А как Дробов пришел к своей бывшей жене, ты помнишь?

– Приходил…

– А как ты дрался с ним и душил, не помнишь?

– Да не дрался я и не душил.

– Не помнишь, как душил?

– Да не душил я!

– А как труп к реке вывозил, помнишь?

– Я еще и труп к реке вывозил?

– Машина у тебя есть?

– «Жигуль». Но я не вывозил никакой труп! И Дробова не душил!

– Обязательно разберемся. Гражданин Едыкин, постарайтесь вспомнить, где вы находились днем двадцать девятого июня.

Едыкин нахмурил брови, переваривая вопрос. Он не мог вспомнить, чем занимался двадцать девятого июня, поэтому завис в раздумье.

Архаров едва заметно качал головой, глядя на него. Неужели Горохов не имел никакого отношения к убийству Дробова?

Женская красота бывает явной и скрытой. Она может прятаться как за природной стеснительностью, так и за банальной неопрятностью. Чувствовалось, что Антонина Дробова махнула на себя рукой. Одевалась кое-как, салоны красоты обходила стороной. Глядя на нее, Архаров задавался вопросом, когда это с ней случилось – до того, как она развелась с мужем, или уже после.

А женщина интересная. И сексуальная. Она могла не любить грубого мужиковатого Едыкина, но он готов был за нее убить. Антонина сама по себе была той женщиной, из-за которой мужчина мог сойти с ума. К тому же к Едыкину на огонек могла заглянуть и другая подруга – белая горячка.

Архаров сидел за кухонным столом, а Дробова стояла у плиты и с рассеянным видом варила кофе в турке. Не было у нее охоты угождать гостю, но, похоже, возникло желание хоть чем-то себя занять. Известие о гибели бывшего мужа сильно расстроило ее, выбило из колеи, но горючими слезами она не залилась.

– Значит, двадцать девятого июня Василий был здесь, у вас?

– Да, отсыпался, – сказала женщина.

– После ночной смены?

– Ага, после ночной смены. – Дробова с горечью усмехнулась, махнув рукой на судьбу-злодейку.

– Я так понимаю, он у вас большой любитель выпить.

– Я бы сказала, профессионал.

– И как вы его терпите?

– А как мне от него избавиться? Он же хуже пиявки, присосался, не оторвешь.

– И ударить может?

– Меня?! Если я от него уйду, то может. А так нет.

– Я знаю, у вас есть дочь.

– Да, она в летнем лагере.

– Едыкин ее не обижает?

– Нет, что вы. Он вообще не злой с нами. И со мной. Даже когда ревнует.

– А ревнует он вас к Косте.

– К фонарному столбу.

– Я видел ваш двор. Все столбы на месте, – в шутку, но не особо весело сказал Архаров. – А Кости нет. Едыкин мог его убить?

– Если я скажу, что нет, вы мне поверите? – с той же усмешкой спросила она.

– Нет.

– И правильно сделаете.

Женщина поставила на стол чашечки, налила в них кофе из турки. Движения автоматические, неосмысленные. Архаров даже отодвинулся, чтобы жидкость не пролилась на брюки.

– Значит, мог убить?

– Наговаривать я на него не хочу.

– Скажите, а у него случаются провалы в памяти по пьяному делу?

– Бывает.

– Хорошо. А где вы находились днем двадцать девятого июня?

– На работе.

– И когда вернулись?

– В седьмом часу.

– Что делал Едыкин?

– Спал.

– А синяк под глазом у него был?

– Да, был.

– Вы его прежде видели?

– Нет.

– Он говорил, что в драке синяк получил. Выпивал, с кем-то сцепился и домой двадцать девятого пришел уже с синяком.

– Может быть. Я не видела. Он пришел и сразу спать завалился.

– Скандал не закатывал?

– Нет, со мной он старается не ругаться.

– Он вам ничего про Костю не рассказывал?

– Было дело. Но Костя двадцать восьмого числа к нам приходил.

– Но он же мог прийти и двадцать девятого.

– Василий ничего не говорил.

– А когда вы двадцать девятого пришли, в доме ничего не было разбито? Может, стекло в дверях или в окне, зеркало?..

– Василий графин стеклянный уронил. Случайно, сказал.

– И все?

– И все. Он сам убрал.

– Он всегда так делает?

– Когда как.

– Вы давно в разводе?

– Уже два года.

– А развелись почему?

– В этом была и моя вина. – Дробова вздохнула.

– А еще чья?

– Костя мне изменял со своей бывшей невестой. Он собирался жениться на Гороховой, но встретил и выбрал меня.

– На Гороховой?

– Сейчас у нее другая фамилия. Алла вышла замуж, но продолжала встречаться с Костей. Это был какой-то кошмар. Мне было так больно. Я не вытерпела…

– Алла Горохова была его невестой? – Архаров уже понял, о ком шла речь.

Интересная складывалась ситуация. Дробов спал с сестрой Горохова, а тот крутил роман с Мариной. Такая история запросто могла завязаться в гордиев узел, разрубить который сумела бы только смерть.

– Да. Не надо было их разлучать.

– А Горохов не угрожал вам?

– Подъехал однажды, сказал, что это может плохо для меня закончиться. Больше ничего не было. Я ушла от Кости и зря это сделала. Надо было терпеть. Лучше бы я смирилась. – Из глаз Дробовой хлынули слезы.

Архаров понял, что пора уходить.

На дворе ночь, в мышцах усталость, а толку ноль. Весь день Никита на ногах – и в полиции побывал, и в больницу несколько раз мотался. А толку?

Марина не хочет его признавать, своим Гороховым бредит. Нина говорит, что это помешательство. Оно пройдет. Но почему Никита должен ждать, когда Марина прозреет? Зачем она ему вообще нужна? Эта мерзавка спала со своим Гороховым! Не нужна Никите такая грязь!

Да, ее брат погиб, она осталась одна. Вот пусть Горохов с ней и возится. Никита в няньки к этой поганке не нанимался.

Все, хватит! Завтра он выспится, а вечером отправится на свободную охоту. Машина у него не самая престижная, но лучше такая, чем ничего. Да и без тачки можно девчонку снять. В этом деле главное – не теряться.

Яркин вышел из машины, направился к подъезду и увидел, как из автомобиля, припаркованного неподалеку, выбрались два парня в балаклавах и с дубинками. Явно по его душу.

Никита мог закричать, поднять тревогу, но тот же Вовка из соседнего подъезда поднимет его на смех, если он поведет себя как баба. А язык у него острый.

Да и бежать бесполезно. Пока ключи достанешь из кармана, откроешь дверь, эти двое настигнут и ударят.

Нет, в этом случае нужно обращаться к золотому правилу. Лучшая защита – это нападение. Чем сильней будет напор, тем лучше.

Никита повернулся лицом к опасности, разогнался. Но и противники шли быстро, напористо. Бейсбольные биты были готовы к бою.

Никита выбрал парня покрепче. Начать надо с сильного, потом заняться слабым.