Владимир Колычев - Рваные чувства

– Да механиком тут.

– А-а!.. А мы тут из Бухаровки, да.

Он мог и не объяснять, зачем они здесь, Илья и сам все понял. Муку мужики привезли на помол, а пока суд да дело, Лена их обхаживает. И обедом накормила, в летнем душе полный бак воды, а если на речку захотят съездить, она и путь короткий укажет, и место, где лучше всего якорь бросить.

Крутится у Лены все, вертится, и сама она как метеор – не угонишься. Ей самой, конечно, со всем хозяйством не управиться, поэтому она людей наняла, дело на промышленный ход поставила.

Илья поел, Лена поставила перед ним глиняную кружку с отбитым краешком, наполнила квасом и снова куда-то исчезла. Он взял кружку, отхлебнул, поднялся из-за стола, неспешно, с кислым видом побрел к липе, которая росла у гостевого дома, сел прямо в траву, спиной прислонился к стволу.

Идет работа, и, похоже, Илья здесь лишний. Видимо, зря он сюда приехал. Дом, постройки, земля принадлежат Лене – делить ему с ней нечего, поэтому можно уходить с легкой душой. Но куда? В деревню, к родителям?.. Но туда в любом случае придется ехать. Отморозки Штагова не только заявление взяли, но и паспорт забрали. Обещали отправить по почте родителям в деревню. Погостит он у них немного, отдохнет, а когда паспорт вернется к нему, отправится в Черноземск. Штагов уже не будет ставить барьеры перед ним – он легко устроится на работу. И как разгуляется!..

Только вот уходить почему-то не хотелось. Привык он к этому хутору и к делу душой прикипел… Но уходить надо.

Он отхлебнул из кружки, вынул сигарету, закурил. Отбросив бычок, закрыл глаза и не заметил, как уснул.

Разбудил его голос Лены:

– Может, матрас принести?

Он с удивлением глянул на нее. Она сидела рядом, подобрав под себя ноги. И руку держала на весу, как будто собиралась запустить пальцы в его волосы.

– Да нет, и так хорошо.

– А я тут рабочих из деревни наняла, – будто оправдываясь, сказала она.

– Правильно сделала.

– Люди подъезжают, зерно подвозят.

– Замечательно. Лишь бы крутилось… А ты как будто не рада мне, – высказался он.

– Почему не рада? – пожала она плечами.

– Вот я и спрашиваю, почему.

– Да нет, рада… Если б не ты, ничего этого бы не было. А ты где пропадал?

– А ты так замоталась, что ничего не замечаешь? – Он провел пальцем по носу.

– Ой! Горбинка! Тебе что, нос сломали?

– Выправили.

– Да уж, выправили, я бы лучше сделала… – Она нежно провела пальцами по его носу.

– Не было тебя.

– Кто тебя так? Из-за Кристины?

Илья выразительно промолчал.

– И что с ней?

– С ней все хорошо. Но без меня.

– Жаль.

– Кому жаль? Тебе?

– Ну-у… – замялась Лена.

– Да ты не переживай, я сейчас отдохну немного и пойду.

– Ну-у… Ты мог бы остаться… Вдруг мельница сломается…

– На работу меня нанимаешь?

– Э-э…

– А платить сколько будешь?

– Ну, договоримся.

– Договоримся. Когда-нибудь.

Илья поднялся, отряхнулся. Одна баба бросила его, другая отказалась. Ну, с Леной понятно, любовь у нее детская, надуманная, прозрачная и хрупкая как стекло… Но в любом случае никаких больше серьезных отношений – ни с кем и никогда. Устроится на работу, снимет квартиру, будет водить баб, не обременяя себя семьей и обязанностями…

– Бывай! И не хворай! – Он забросил куртку за спину, сунул в рот травинку и направился к воротам. Но не в сторону деревни пошел, а к реке. Что-то вдруг искупаться захотелось, на бережку на солнышке полежать.

Он уже входил в воду, когда появилась Лена.

– А меня почему не зовешь?

Она стояла на большом камне, в старом нелепом платье, босая, простоволосая, с платком в руке. Ей бы на камень сесть да колени обнять – ну, чистой воды Аленушка с картины Васнецова.

– Тебя другой позовет.

– Кто?

– Не знаю. – Он повернулся к ней спиной, грудью лег на воду и поплыл, наслаждаясь ощущениями.

– Если не знаешь, то не говори! – послышался сбоку ее голос.

– Я не говорю, я думаю.

– Не знаю, каким местом ты думаешь… Нет у меня ни с кем ничего! И быть не может! Мне только ты нужен! – Она протянула к нему руку, хотела обвить шею, но Илья, подмигнув ей, быстро погрузился в воду с головой.

Вынырнул он у самого берега, помахал ей рукой, подзывая к себе, и громко сказал:

– На мельницу надо. Мучной пыли много, взорваться может. И веретено нехорошо стучит…

Не любил он Лену, но эта девчонка все равно нужна ему. Вольная жизнь – палка о двух концах: можно плыть под парусом, наслаждаясь прелестями открытого моря, а можно под тяжестью злобы на весь мир и пойти на дно…

Короткий взмах руки, резкий выдох, и тонкая книжечка паспорта хлестко припечаталась к лакированной глади стола. Штагов скривил губы в торжествующей ухмылке:

– Твоя карта бита, сосунок!

Он не закрыл за собой дверь в кабинет, и Кристина стала свидетелем этой сцены. Он почувствовал ее, повернулся, окинул насмешливым взглядом. Казалось бы, она застала мужа врасплох, но в его глазах не было ни капли смущения.

Он взял со стола документ, открыл на первой странице, и она увидела фотографию Ильи. Да, это был его паспорт.

– Откуда это у тебя?

Штагов усмехнулся, молча пролистнул паспорт и раскрыл его на странице, где указывалось семейное положение, а там два штампа – о заключении брака и о его расторжении.

– Все, родная, ты теперь не замужем!

Он открыл сейф, достал оттуда ее паспорт. Как оказалось, и там стоял такой же второй штамп, расторгающий брак с Ильей.

– Но как же так!

– Илья дал согласие на развод, одолжил свой паспорт, мой человек разобрался с формальностями, все очень просто. Хотел сделать сюрприз.

– Илья дал согласие на развод?!

– А разве я не говорил, что он отрекся от тебя?

– Ну, про согласие ты не говорил…

– А мне нужно посвящать тебя во все подробности? Ну хорошо, я скажу, куда отвезут этот паспорт. На хутор отвезут, где Илья со своей малолеткой пропадает. Хочешь, сама отвезешь!

Кристина порывисто глянула на него, руки ее сами по себе сомкнулись в замке на груди.

– Ты же не отпустишь! – покачала она головой.

– Ну почему же? Может, тебе нужно посмотреть в глаза человеку, который предал тебя.

– Он меня предал?

– Я не хочу больше о нем говорить! – отрезал Штагов. Он с шумом выдвинул ящик стола и с брезгливостью швырнул туда паспорт Ильи. – А у тебя должна быть гордость! И нечего к нему ездить!

– Да я и не собиралась.

– А ты собирайся. Замуж собирайся. За меня.

– Замуж?

Она жила с одним мужчиной, но воспринимала себя как жену другого, смешно это или нет, но ее вполне устраивал такой каламбур. Но в то же время в этой системе координат она не чувствовала себя комфортно. Хотелось это признавать или нет, но со Штаговым она жила во грехе, и раз уже появилась возможность, они должны узаконить отношения. Он не шутил, и она, в принципе, не прочь была стать его женой.