Николай Леонов - Плата за жизнь

— Был майором. — Борис зевнул.

— Погнали? — Яков хохотнул. — Тебя-то за что? Ведь праведнее тебя я человека не встречал. Хотя, признаюсь, Борис, я в твою правдивость никогда не верил. Ты хищник, волк, только затаился. Как у тебя терпения хватало, не пойму. А чем же ты оскоромился, коли погнали?

Борис понял, что с таким болтуном никакого дела иметь нельзя, потянулся к дверному замку, чтобы выйти, но Исилин схватил его за рукав.

— Стой, Борис! Ты по моим улыбочкам и болтовне не суди, я теперь человек серьезный. Два года «зоны» — не кот чихнул, выучился. А что пустое болтаю, так у каждого своя масочка. Ты, скромняк и молчун, так и не пьешь до сего дня? Вижу. Но человека тебе зарезать, что два пальца обоссать. Так? Было так и осталось… У меня к тебе дело имеется.

Борис взглянул на Якова с сомнением, сказал:

— Покажи права и техпаспорт.

— Ты теперь в ГАИ?

— Покажи.

— Пожалуйста. — Исилин протянул документы. Борис изучил их внимательно, вернул и сказал:

— Подвези к дому, я Сашке скажу, что задерживаюсь, потом поговорим.

— Так пойдем к тебе.

— Объезжай стадион, там налево. — После небольшой паузы Борис добавил: — Ко мне нельзя. Сашок приболел.

— Как тебя помню, ты все возишься со своим младшеньким. Он ведь теперь лоб здоровый.

— Заткнись, делай что велят.

Борис заскочил домой, убедился, что все в порядке, сказал, мол, скоро вернусь.

— Братан, — Сашка зыркнул светлыми глазами, — не торопись. Ничего не обещай.

— Не волнуйся и ешь без меня.

Кафе было маленькое, чистенькое и, судя по охраннику, дорогое. Исилина знали, усадили удобно, на Бориса глянули с удивлением — его внешний вид не соответствовал. Накрыли быстро и ловко, налили и с поклоном удалились.

— Умеючи и в России обслужат, платить надо, — самодовольно произнес Исилин.

Судя по всему, у него деньги имелись серьезные. Борис и документы проверил для того только, чтобы убедиться, что машина личная, а не какого-нибудь СП или одолженная у приятеля.

— Вижу, ты здесь личность известная, — равнодушно сказал Борис, отодвигая рюмку с водкой и наливая себе сок.

— Меня в Москве знают. — Яков самодовольно улыбнулся.

— И какой же у тебя ко мне разговор, коли ты его начинаешь, засвечивая нашу встречу перед холуями, из которых каждый второй стучит?

— Брось, здесь все схвачено, только глухонемые работают.

— Каждая рыба глухонемая, пока в пруду плещется, а попадет на сковородку, заговорит человеческим голосом: «Чего тебе надобно, старче?»

— Гляди, ты и Пушкина читал!

— Короче, чего надо?

— А ты где сейчас?

— Не в конторе, вольный стрелок.

— Мне и нужен вольный и меткий.

— Я сам рогатку в руки не беру, но, если зверь крупный, оплата нормальная, охотника найду.

Борис, привыкший с детства ценить каждый кусок, ел салат неторопливо и аккуратно, вытирая тарелку хлебом и запивая водой. Исилин ковырял вилкой нехотя. Выпил две рюмки водки, внимательно разглядывая бывшего однокашника.

— Вроде ты и в «зоне» не был, а манеры у тебя зековские, — с усмешкой произнес он. — Значит, если цена подойдет, стрелок будет?

Борис не ответил, глянул недобро, прикурил, пыхнул сигаретой неумело.

— Мне домой надо, дела, разойдемся тихо, ты ничего не говорил, я ничего не слышал.

— Как? — Яков Исилин улыбаться перестал. Лицо у него дернулось, веселость и дурашливость исчезли. — Ты чего, засбоил или испугался?

— Дураков не люблю и сам придурком никогда не был. Значит, едешь ты на иномарочке, глядь — старый кореш идет, ты и подумал, а чего бы его на интересное дело не нанять, вроде как дров поколоть? У тебя, Яшка, отродясь была одна извилина, и та в «зоне» мхом заросла. — Борис пододвинул тарелку с первым, осторожно, боясь обжечься, попробовал, кивнул: — Добрая еда. Как называется?

— Ну, хорошо, хорошо, я о тебе справки наводил, искал, уж больно ты мне в свое время понравился. — Исилин говорил тихо, серьезно. — Знаю, брат твой тяжело болен, его надо за границей лечить, дело очень дорогое. Учитывая твой характер и положение любимого брата, я решил тебя отыскать и рискнуть с предложением.

— Значит, ты решил на брательнике меня за горло взять?

— Выражения у тебя!.. — Исилин недовольно поморщился. — На тебе я остановился по трем причинам. Согласился, нет — ты мужик кремень, значит, риска никакого. Тебе необходима валюта, нам необходима услуга. Меня не интересует, кто исполнитель. Я говорю с тобой и с тобой расплачиваюсь.

— А мой Сашка у вас вроде заложника?

— Я этого не говорил. — Исилин налил себе рюмку и выпил.

— Твой человек гуляет один или в сопровождении?

— Двое друзей с ним не расстаются.

— Я передам твою просьбу. Дружок наверняка захочет на клиента взглянуть, тогда определит срок и сумму.

Исилин вытащил из кармана блокнот, ручку, написал занимаемую должность, место работы, домашний адрес, даже номер и марку автомобиля.

Борис Галей прочитал написанное, пододвинул пепельницу и начал неторопливо отрывать от листка тоненькие полоски, укладывая их кучкой.

— Уточню, но, похоже, потребуется сто штук «зеленых» и месяц сроку. Говорю ориентировочно, так как последнее слово не за мной.

— Ты что, Борис? — искренне возмутился Исилин.

— Так это я сказал. — Борис поджег бумажную пирамидку. — Может оказаться и дороже. А нет денег, не ходи в салон, пусть жена стрижет за бесплатно.

— Переговорю, но круто ты завернул.

— А ты ссорься с дворником, ему за бутылку башку оторвут.

Исилин расхохотался, шлепнул себя по ляжкам.

— Как свяжемся?

— А мы больше не свидимся. Ты по старому адресу?

— Так ты помнишь?

— Через недельку получишь телеграмму. Если заказ подтверждаешь, в одиннадцать вечера открой форточку на кухне — значит, часы пошли. Если отказываешься, не открывай.

— Аванс?

— Не берем.

— Как расчет?

— Тебе скажут.

— Не боишься?

— Я? — Борис взглянул удивленно. — А мне-то чего бояться? Смешной ты парень, видно, у хозяина тебя ничему не научили.

Яков Исилин, как и большинство людей, был о себе мнения высокого, но, разговаривая с Галеем, ощущал неуверенность, даже страх. Хотя ну ничегошеньки угрожающего во внешности, словах или тоне Бориса не было. Простоватый русский парень: и слова обыденные, и голос тихий. «Может, плохо разведал я, и не живет Борис бирюком с братом-калекой, а состоит в неизвестной мощной организации, потому и уверен, и от аванса отказался?» — подумал Исилин и спросил:

— А изменится что, как связаться? Можно ли тебе звонить?

— Думай сейчас. Как форточку откроешь — поезд ушел. Я из Москвы уеду, вернусь лишь к сроку, за деньгами.

— Тогда, считай, не говорили, я втемную не играю. — Исилин расплатился, и они пошли к «БМВ».

— До «Динамо» подбрось, я пешочком дойду, а за обед спасибо.