Николай Леонов - Плата за жизнь

— И как женщины позволяют тебе разгуливать без присмотра?

— Я тоже удивляюсь. — Он пожал плечами. — Однако, как видишь, не заблудился и под трамвай не попал.

— А если серьезно?

Гуров взглянул на Ирину внимательно, собрался сочинить остроумный ответ, но лишь вздохнул и после паузы неохотно произнес:

— А ты задай аналогичный вопрос себе, если ответ понравится, поделись, интересно послушать.

— Нужна любовь либо достойный партнер.

— Возможно.

— Тебя не назовешь разговорчивым.

— Когда я выпью, становлюсь лучше.

— За чем дело стало? Наливай.

— Не старайся казаться проще, чем ты есть на самом деле.

— Хорошо, — легко согласилась Ирина. — Ты говорил, что у тебя есть ко мне вопросы, но ты их не задашь. Почему? Может быть, передумаешь?

— Это вряд ли.

— Тебя не интересует, сколько раз я была замужем, есть ли у меня постоянный мужчина? Не интересует. — Ирина кивнула. — Значит, ты хотел спросить о Бардине и о его дружке, который в прошлый раз хулиганил у Алки?

Гуров смотрел безучастно. Женщина переставала нравиться, а его тянуло к ней, он не хотел терять ее так быстро. И Ирина почувствовала, что на Гурова давить бесполезно, даже опасно.

— Я любопытна, ничем не отличаюсь от своих соплеменниц.

Гуров наполнил рюмки, пододвинул телефон.

— Я на два слова, — и позвонил в кабинет. — Артем? Говорит Гуров. Что-нибудь есть? Хорошо. В восемнадцать все запри, опечатай, меня сегодня не будет. — Он положил трубку. — Извини.

— Да ради бога! — Ирина рассмеялась. — Я поймала себя на мысли, что, возможно, впервые слышу, как мужчина звонит по телефону, говорит, что не придет на работу, и ничего не объясняет, не врет. Ты часто врешь?

— Бывает. — Гуров пожал плечами. — Стараюсь врать как можно реже, а не получается! — Он состроил гримасу и вновь пожал плечами.

В дверь позвонили явно условным образом. Ирина встала, одернула халат, поправила прическу.

— Это Алла. Ты можешь в гостиную не выходить.

— Ты хозяйка, решай, как лучше. — Гуров достал сигареты. — Я закурю?

— Конечно. — Ирина вновь поправила прическу и пошла открывать дверь.

Из прихожей донеслись голоса. Гуров понял, что сестра пришла не одна. Гости с хозяйкой прошли в гостиную. Ирина громко сказала:

— А у меня тут случайно в кустах рояль! — Она заглянула в кухню. — Лев Иванович, прошу!

Гуров погасил сигарету, вышел в гостиную, увидел Аллу, которая при дневном освещении меньше походила на сестру, и статного мужчину, в котором не сразу узнал Иону Пантелеевича Доронина.

— Великий сыщик! — Алла протянула руку, которую Гуров с поклоном поцеловал. — То вас невозможно отыскать, то вы являетесь как… — она не смогла найти нужное слово, махнула рукой. — Вы знакомы, Иона Доронин — звезда эфира.

Доронин сдержанно улыбнулся, пожал Гурову руку, который сразу отметил: сегодня ладонь у депутата сухая и сильная.

Изображая хозяина, Гуров указал на кресло, пододвинул его гостю.

— И прекрасно! — воскликнула Алла, которая и в квартире сестры сразу захватила инициативу. — Вы болтайте о политике, стройте правовое государство, а женщины удаляются на кухню.

Мужчины молча опустились в кресла, закурили, словно выполняли ритуал. Гуров по привычке расположился лицом к дверям, депутат, который не думал о мелочах, расположился спиной к входу и лицом к окну.

Сегодня Доронин выглядел респектабельно, даже зачесанные через лысину пряди светлых волос не делали его смешным.

Молчали. Каждому было о чем подумать.

Сыщик автоматически начал просчитывать, случайно произошла встреча или она кем-то запланирована. Гуров быстро пришел к выводу, что, как это ни парадоксально, встреча произошла случайно, никто не знал, что он в это время может оказаться в данном месте, так как этого час назад не знал и сам Гуров.

Полицейский полковник, — а именно так называл про себя Гурова депутат Думы, — вызывал у него чувство раздражения, даже опасности. В общем, такое отношение было естественным: человеку свойственно, встречаясь с неизвестным и непонятным, ощущать дискомфорт и настороженность. Для выполнения задуманного полковник был депутату нужен, даже необходим. Но Доронин понятия не имел, как к Гурову подступиться, он много о нем слышал разного и противоречивого, но в одном все были едины: полицейский умен, неподкупен и беспощаден. В принципе, именно такой человек и был Доронину нужен, только такой и мог оказать помощь, однако существовало одно «но»… Этот человек должен стать верным союзником и верить Доронину на все сто процентов. А умеет ли полицейский доверять другому человеку, или в нем вырабатывается профессиональная настороженность к людям вообще и к незнакомым в особенности, потребность всегда держать палец на спусковом крючке?

— Вы хотите задать вопрос? — нарушил молчание Гуров. — Задавайте, постараюсь ответить правду.

— Вы умеете ее говорить?

— Оскорбление — не лучший способ начинать знакомство.

— Извините, но ваша профессия как бы обязывает не отвечать, а задавать вопросы.

— У вас неправильное представление о сути моей профессии.

— Так просветите, в чем же суть профессии полицейского? — спросил Доронин, злясь на себя, что ведет разговор в конфликтном тоне.

— Крайне просто — мы пытаемся установить истину. Знайте, вопросы человека в большей степени раскрывают его суть, чем ответы. Я всегда с удовольствием слушаю вопросы, продолжайте.

— Пожалуйста, только на кой вам нужна моя суть?

— Для коллекции, я любознательный, мне непонятны мотивы человека, который соглашается заседать в Думе.

— Соглашается? — возмутился Доронин. — Да человек ночи не спит, изничтожает себя вконец, лишь бы в Думу попасть.

— Тем более непонятно. — Гуров пожал плечами. — На мой взгляд, скучнейшее и неблагодарное занятие.

— Неблагодарное, точно! — согласился Доронин.

— Так вот мне и непонятно, зачем туда лезть, коли, как вы сами говорите, цена столь высока?

— Но ведь кто-то должен?

— Мысль интересная. — Гуров почувствовал себя неловко: так этим «кто-то должен» он оправдывал свою службу в милиции. — Большинство людей, как я понимаю, рвутся в депутаты от чувства неполноценности, за привилегиями, из стремления в дальнейшем устроиться, меньше работать — больше получать.

— А меньшинство? — Доронин проглотил оскорбление на удивление легко. — Стремление изменить жизнь к лучшему, любовь к России?

— Человек родится невиновным, живет невиновным, пока не доказано обратное. Я не могу исключить столь возвышенные и наивные мотивы. Но давайте сойдем с тонкого льда. Извините, вы приехали сегодня встретиться с Николаем Ильичом?

— Николай обещал приехать обедать, — ответил Доронин. — Какое вам, собственно, дело?