Владимир Колычев - Волчица нежная моя

– И мне все равно, была здесь твоя Лера или нет, – прошептала на ухо Настя.

– Почему? – негромко, но не шепотом спросил он.

– А потому что ее больше не существует. Ни ее, ни Вадима! Все, только мы! Только вдвоем!

– Может быть.

Он хотел в это верить, но как-то не очень получалось. Сомнения не одолевали, но подозрения навевали. Вдруг Настя ведет какую-то игру? Возможно, она заманила его в ловушку. Сейчас она затащит его в кровать, и начнется…

– Не может быть, а так точно! – улыбнулась она.

– Кто так говорит? – спросил он.

– В смысле, кто?

– Раскатов так говорит? Он человек военный, «так точно» из его лексикона…

– Не было у нас ничего!

– Я поеду, спрошу. Мне с ним поговорить надо, заодно и спрошу.

– Только про Вадима не говори, ну, как он с Лерой… Хотя можешь сказать. Он гадил, он пусть и отвечает…

– И не жалко мужа?

– Нет!

– А если посадят?

– За что? За Сотникова? Да плевать!.. Уже плевать!

– Значит, все-таки он?

– Если хочешь, пусть будет он! – разнузданно улыбнулась Настя.

– Что значит если хочешь? Мне правда нужна!

– Какая правда? – сдавленно засмеялась она. – Мы с тобой всю жизнь в неправде жили!.. И сейчас в неправде! Ты от жены, я от мужа… Но все это нужно оставить в прошлом! И начать все с чистого листа, не думая о грязном… Прямо сейчас начнем!..

Она крутанула бедрами, увлекая Гордеева за собой, села на стол, натолкнув его на себя. Ей нужен был огонь, с которым ее пылкая страсть слилась бы в испепеляющем пожаре, а в нем уже горит, бушует, так просто не потушишь. Но зажигать на столе он не стал, повел Настю в спальню, по пути отклонился к двери, щелкнул задвижкой, закрывая доступ извне. Теперь дверь даже с ключом не открыть…

Настя сорвала с кровати покрывало, легла на чистые, пахнущие зимней свежестью простыни, притянула его к себе, задвигалась змейкой, встраиваясь в обретенное вдруг единство. И он сливался с ней – в ожидании чуда, но в страхе разочароваться. В прошлый раз долгий, растянутый на двадцать лет размах обернулся пшиком, неоправданными надеждами, но тогда на него давил неподъемный груз проблем, может, потому захотелось вдруг переключиться с Насти на жену. Сейчас это не столь уж давнее и во многом осуществленное желание казалось глупым, в чем-то даже зазорным, возможно, утраченная свежесть ощущений вернется и он познает радость победы, к которой он шел долгих двадцать лет. Не было ничего тогда с Настей, на столе в ее рабочем кабинете, все начинается только сегодня – на это Гордеев и постарался настроиться.

Настя уже была так близка, когда перед глазами вдруг всплыло видение в зыбкой ретуши воспоминаний. Они стояли в гостиничном номере, он смотрел в окно, Лера опиралась на его плечо. «В плохое не верь. Верь только в хорошее… Я люблю тебя… Я тебя очень люблю…»

Возможно, Лера предчувствовала надвигающуюся беду, поэтому заранее предупредила его. И Раскатов мог опорочить ее имя, и кто угодно – тот же Федосов, например. Но слово взяла Настя, и не ясно, можно ли ей верить?..

– Ты чего?

Настя уловила перемену в его настроении, забеспокоилась, но в ее взгляде не было возмущения, только нежность и увещевание. Она любящая женщина, и если у него вдруг возникли проблемы, она постарается их исправить. И пусть он не расстраивается, и есть много способов, как вернуть мужчине уверенность в себе.

Гордеев позволил уложить себя на спину, но так и не смог настроиться на благодатную волну. Лера стояла перед глазами и с тихим укором качала головой…

Катя действительно было похожа на мать в молодости – красивая, свежая, ослепительно-яркая, фееричная, жизненная энергия переливает через край, хотя и не расплескивается эпатажными каплями. Не крутит она бедрами, зазывая парней, и короткие юбки не для нее – так и раньше было и в особенности сейчас.

Гордеев должен был встретиться с дочерью, поговорить с ней, но Настя не очень-то этого хотела, и ему пришлось настоять на своем. А встретился он с Катей в автомобильном салоне. Настя позвонила ей, попросила приехать, но без мужа. Дескать, ее здесь ждет подарок.

Настю встретила мама, она же подвела ее к машине, которую выбрал для нее Гордеев. Новенький «икс-третий» «БМВ» не просто манил, от него тянулись невидимые руки, они хватали за грудки, тащили в машину. Катя даже не стала спрашивать, зачем ее сюда позвали, Гордеев открыл дверь, и ее втянуло в салон. Тут же по соседству с ней оказался и он сам. А Настя отошла в сторонку, как он велел. В конце концов, он должен был поближе познакомиться с дочерью.

Уходила Настя с явной неохотой. С мужем она рассталась, но Кате ничего не сказала и тайну отцовства не открыла. Подлинник с заключением экспертизы у нее, Гордеев показать бумагу не мог, но у него есть язык, а слово, оно порой крепче бумаги, во всяком случае, острей. Настя просила не открываться раньше времени, он обещал, но вдруг не сдержится…

Переживала Настя – а почему? Она ушла от мужа, но, может, собиралась к нему вернуться… Как только все уладится, так и вернется… А улаживается проблема через постель, и вряд ли это Вадиму нравится. Но свобода важней… Или все-таки Гордеев зря подозревает Настю в сговоре? Может, и нет никакой игры?

Но пусть лучше будет игра и связанный с ней сговор. Не срослось у Гордеева с Настей, не лежала к ней душа. Может, и неплохо будет с ней в новой жизни, но с Лерой лучше, и он уже точно это знал… При всех своих достоинствах Настя не выдерживала сравнения с Лерой, и это уже признанный факт. Им признанный, а как думает Настя, ему все равно…

– Нравится?

– Ну-у… – Она провела пальцами по кожаной обшивке руля.

Ей не трудно было сдерживать рвущийся восторг. Никто ничего не обещал, и не важно, нравится ей машина или нет. Гордеев для нее всего лишь менеджер салона…

Она не признала в нем знакомого человека, хотя они встречались не раз. Правда, это было давно, когда он еще владел салоном бытовой техники, появлялся там. Катя иногда приходила к матери… Она уже не то непоседливое наивное дите, но так и он вроде бы не постарел.

Гордеев бегал за Настей, когда становилось невмоготу, подъезжал к ее дому, ставил машину напротив подъезда и ждал. Настя к нему не выходила, но иногда он видел Катю, правда, сам при этом оставался за кадром…

– Это тебе на свадьбу.

– Мне?! От кого?

– А ты меня не узнаешь?

Катя резко повернула к нему голову, всмотрелась.

– Михаил Викторович?

– Это, конечно, не «шестисотый» «Мерседес», но машина в любом случае отличная…

– Да машина-то, да… – замялась Катя.

– А что нет? – внимательно посмотрел на нее Гордеев.

– А с какой вам стати машину мне дарить?

– Ну, вину свою, например, искупить…

– Какую вину?