Картер Браун - Том 29. Пропавшая нимфа [Крадись,ведьма. Этот милый старый блюз. Ледяная обнаженная. Пропавшая нимфа]

— Он здесь или нет? — рявкнул я.

— А! Вы все еще говорите о мистере Ильмо? — промурлыкала Тамара. — Его нет. Он аж в Сан-Франциско!

Я попытался не видеть упругого натиска ее груди на черный шелк платья, но как можно проигнорировать природу?

— Хотел задать ему несколько вопросов, — объяснил я. — Выходит, придется это отложить. Когда он вернется?

— Завтра вечером. Если хотите, можете подождать его в кабинете.

— Лучше пойду куплю себе выпить, — пробурчал я.

Тамара взглянула на настенные часы, затем постучала карандашом по зубам и приняла решение.

— Вы правы, мистер Бойд, — решительно заявила она. — Уже настало время для выпивки. Я чувствую, что должна ответить на ваше предложение придерживаться политики добрососедства. Вы купите мне стаканчик, а я, может быть, отвечу на некоторые из ваших вопросов. Как вам это?

Я с подозрением посмотрел на нее и спросил:

— Тут какая-нибудь хохма?

— Насчет выпивки я никогда не шучу, — надменно произнесла она. — Так мы договорились или как?

— Еще бы!

— Тогда дайте мне пять минут — сделать новое, лицо.

— Мне и старое очень нравится.

— Вы, вероятно, предпочитаете усталые старые лица, — колко заметила она. — Я быстро.

Это заняло у нее минут десять. Я довез ее до гостиницы, и мы прошли в «Луау бар». Полинезийский; официант, похожий скорее на жителя трущоб Бронкса, провел нас к уединенному алькову в углу.

После того как он подал напитки, Тамара закурила сигарету и откинулась на бархатную обивку.

— Можете задавать ваши вопросы, мистер Бойд.

— Меня зовут Дэнни.

— О’кей, Дэнни.

— Как долго Вилли Байерс работает в вашем магазине?

— Около пяти лет, я думаю.

— Вы хорошо его знаете?

— Достаточно хорошо. — Гримаса исказила ее лицо. — Он человек опасный — скрывает плотоядность!

— Как это?

— Немного сложно объяснить. — Она на секунду задумалась. — Возьмем для примера вас. У вас вожделение постоянно написано на лице, и девушка знает, что ей нужно быть очень осторожной, когда вы поблизости. Другие мужчины, наоборот, кажутся совсем безвредными, но они могут быть смертельно опасными, потому что застают вас врасплох. Понимаете, о чем я говорю?

— Байерс — один из них?

— Так я полагаю. Однажды мы с ним вместе оказались в подвале…

— Продолжайте! — резко потребовал я.

— Не берите в голову, — задумчиво сказала она.

— У вас были с ним свидания?

Она посмотрела на меня с презрением:

— С ним? Я предпочла бы остаться дома и вязать для Армии спасения, чем пойти куда-то с Вилли Байерсом.

— Может быть, он неотразим для других женщин, а вы странная девушка, которой он совершенно не нравится?

Тамара моргнула:

— Мы говорим об одном и том же человеке? О Вилли Байерсе?

— Надеялся, что вы можете что-нибудь рассказать о нем, — разочарованно пробормотал я. — О его хобби, развлечениях, что-нибудь скандальное — все, что угодно.

— Я узнала о его главном хобби в тот день в подвале, — горько сообщила она. — Но у него есть и другое хобби, о котором он постоянно говорит, — живопись. Байерс даже посещает раз в неделю уроки рисования.

— Вы не знаете, где именно?

— Этого он не говорил. — Тамара сморщила прелестный лобик, пытаясь вспомнить. — «Несравненная академия» или что-то в этом духе. Во всяком случае, очень оригинальное название.

Я увидел, что ее стакан пуст, как и мой, поэтому подал сигнал официанту.

— А почему вы проявляете столько интереса к маленькому Вилли? — полюбопытствовала она.

— Тот, кто сделал первую фальшивую диадему, был достаточно ловок, чтобы надуть даже вашего мистера Ильмо. А прошлой ночью, как вы знаете, появилась еще одна такая же — на голове трупа.

Тамара вздрогнула:

— Об этом даже не хочется вспоминать!

— Тот, кто сделал эти фальшивки, — настоящий мастер, не так ли? А мастер — Вилли Байерс, который создал и оригинал.

— Неужели вы думаете, что Вилли сотворил и две эти имитации? Смешно! — Она встряхнула своей фантастической прической, но осторожно, чтобы волосы не упали ей на уши. — Он умер бы на месте, если бы кто-то остановил его на улице и попросил спичку! Извините, Дэнни, но здесь вы ошибаетесь.

— Очень может быть. И все-таки, по-моему, Вилли — нечто большее, чем кажется.

Тамара снова вздрогнула, притом очень волнительно.

— Надеюсь, я об этом не узнаю. — Ее лицо посветлело, когда она взяла свеженалитый стаканчик. — Обожаю эти коктейли с ромом, а вы? А какие экзотические названия они им дают! Как называется то, что мы пьем?

— «Восторг девственницы», — ответил я, стараясь изобразить на лице честность.

Она прикусила губу, наблюдая за мной краем глаза, и в конце концов возразила:

— Вы это придумали! Дайте-ка мне посмотреть меню. — А тщательно изучив напечатанную страничку, неожиданно хихикнула: — Ну вот, придумали — здесь такого нет! Тут самое забавное название — «Падение миссионера», но нет ничего о девственницах.

— Это одно и то же. Сообразите сами: миссионеры заставили девственниц носить закрытые платья, чтобы они не выглядели сексуальными, а те, естественно, догадались о причине и стали еще более сексуальными. Тут-то и свершилось падение миссионеров.

Улыбка изогнула уголки ее губ.

— Ах, какой миссионер получился бы из вас!

— Дайте мне шанс стать язычником и пообедайте со мною, — предложил я.

— Не сегодня, — покачала она головой, но, как мне на секунду показалось, с сожалением. — У меня свидание.

— С Вилли, конечно, — горько проворчал я.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но я должна быть на обеде дома — сегодня день рождения моей младшей сестры.

— Вы не каждый вечер уединяетесь дома?

— У меня своя квартира — я то, что называется «независимая девушка».

— Тогда почему бы нам не пообедать завтра вечером или завтра будет день рождения младшей сестры вашей младшей сестры?

— Нет, завтра — пятница, — весело ответила она. — Хорошо, завтра у нас свидание. Будет ли оно формальным?

— Вы, милая, можете надеть монашеское платье, а я надену свое обычное вожделение.

Мы прикончили наши напитки, и Тамара со мной простилась. Я проводил ее до дверей и посмотрел, как она садилась в такси в путанице юбок, обнаживших пару коленок с неотразимыми ямочками. После ее ухода мир сразу стал одиноким. Я поднялся в свою комнату и пролистал телефонный справочник в поисках «Несравненной академии искусств». С таким названием, подумал я, плата должна быть не менее пятидесяти центов за урок.

Мне ответил женский голос, который повторил полное название академии так, словно призывал к оружию.

— Лейтенант Шелл, полиция, — представился я хриплым голосом. — Вы даете еженедельные уроки рисования, так?

— Да, конечно, лейтенант. — Голос ее нервно вибрировал. — Вечером по четвергам. Преподает мистер Коллахен, прекрасный учитель. Плата…