Владимир Колычев - Кодекс честного вора

– Так это, я ж не знал, что Есаул в законе…

– Что, и Сергил ничего не сказал?

– Сергил? А при чем здесь Сергил?

– Ну, тебя же вместе с ним «закрыли». Ты с ним работаешь?

– Да нет, он случайно там оказался…

– Где он случайно оказался? – не понял тонконосый.

– Ну, в доме… Ну, где нас повязали… Мы «терпилу» выдернули, а как там Сергил появился, я не знаю…

– Я не понял, ты что, за ментов нас держишь? – вскинулся вор.

– Бузыка, Фатер в законе, он знает, при каких делах Сергил, – прошептал на ухо Алхаз, – так что давай без гонева…

– Давно ты с Сергилом работаешь? – спросил тонконосый Фатер.

– А зачем говорить, если вы все знаете? – мотнул головой Митя.

– Ну, ты в натуре! – Одной рукой Алхаз обвил его шею, а другой приставил к боку что-то острое.

Или нож это, или шило. Одно точное движение гарантировало верную и быструю смерть, а Митя не хотел умирать.

– Да нет, недавно я с ним… Я не знал, что Есаул в законе, ну, и принял заказ… А потом мне Сергила заказали, ну, я понял, что убивать его нельзя, пошел к нему… Тартаков его заказал, я пошел выяснять с этим козлом, а тут менты…

– А Есаула кто тебе заказал?

– Ну, я не знаю…

– Может, Сергил?

– Да нет, он не при делах! – Митя дернулся в объятиях Алхаза, и острие заточки слегка погрузилось в тело.

– А может, все-таки Сергил!

– Хлебом клянусь! Сергил не при делах! Не заказывал он мне Есаула!

– Проблемы у тебя, фраер, серьезные проблемы. Тебя сейчас только правда может спасти. – Фатер смотрел на Митю как на безнадежного больного. Если чудо не случится, то все, и очень скоро…

Но Бузыка не хотел в морг, рано ему еще.

– Есаула мне Белоух заказал, – соврал он. – А потом Белоух мне Сергила заказал. Сказал, что Сергил обычный мужик, но я Сергила знал, мы с ним пересекались. Я знал, что он в законе… Я к Сергилу пошел, сказал, что его заказали.

– Кто такой Белоух?

– Ну, он с бизнесом работал. От бизнесменов заказы принимал… Сергила Тартаков заказал, через Белоуха…

– Как на Белоуха выйти?

– Так это, уже. Все, нет его больше… Нельзя на воров руку поднимать, а он этого не захотел понять… Я и сам это понял, и ему объяснял… – Митя показал, как всаживал нож в Костю.

– Значит, к Сергилу ты пошел уже потом, как заказ на него получил?

– Ну да. – Митя смотрел на вора, пытаясь сосредоточиться.

Фатер пробивал насчет Есаула, хотел знать, кто его заказал, когда. И выяснял он за него, и переживал, и Сергила в покушении на его жизнь подозревал. Возможно, по разные они стороны баррикад, Есаул и Сергил, и Фатер, похоже, на стороне первого. Митя должен был подыграть под этот расклад; он увидел в этом хоть маленький, но шанс.

– Ты сказал ему, что у тебя заказ на Есаула был? – спросил вор.

– Сказал… Он к Есаулу поехал, ну, за меня поговорить… Приехал, сказал, что Есаул наехал на него из-за меня, что проблемы у него из-за меня будут… И у него будут, и у меня… А может, и не говорил с Есаулом. Может, развел он меня… Ну, чтобы против Есаула настроить… – Митя размышлял вслух, и с каждым произнесенным словом настроение все глубже погружалось во мрак.

– Настроил?

Бузыкин подавленно кивнул. Да, в тот момент он действительно готов был решить проблему с Есаулом. Сергил не принуждал его к этому, напротив, даже как будто отговаривал, но ясно было, что ему нужна была смерть Артема…

В природе балом правит Небесная Канцелярия, там решается, какой погоде быть, а в тюрьме свой повелитель ветров и дождей. Как «хозяин» скажет, так и будет.

И «хозяин», по ходу, сказал. Утром в другую камеру перевели Рода, после обеда выдернули Бертолета и Шкета. Король остался без своей свиты. Глядя на Григорьева с его военщиной, Сергил чувствовал себя голым королем. Так хорошо все было, и вдруг почва ушла из-под ног.

Воры тоже могли влиять на погоду в тюрьме – разгонять ветра, разводить тучи, но для этого нужна техника. А Сергил ничем таким не обладал. Он смог наладить связь с другими камерами, вышел на воров, на «смотрящего» по тюрьме, от них пришел прогон, подтверждающий всю полноту его привилегий. Но при этом за ним признали только власть над камерой, а он хотел «смотреть» за всей тюрьмой. Сергил выдвинул претензию, и Резвый взял паузу. Сход по тюрьме нужно собирать, решить вопрос, но пока никаких движений… В общем, он сам создал ситуацию, и теперь не имел морального права обращаться за помощью к «смотрящему». Можно повлиять на самого «хозяина» – денег ему с воли заслать или даже предупредительный наезд организовать, но пока ничего не получается. И начальник тюрьмы человек новый, и его зам по оперативной части тоже здесь недавно – нет у Сергила конов к ним. Казбек пытается навести мосты, но пока голяк… Давиду можно позвонить, вдруг у него есть рычаги, которыми можно изменить ситуацию, но на это нужно время, а тучи сгущаются. День еще не закончился, а Сергил уже остался без свиты.

Но, может, зря он бьет тревогу? Не так уж и агрессивен Григорьев со своими вояками. Не пышут они злобой, не рвутся в бой. Зачем им это? Был прогон, теперь они четко знают, кто такой Сергил, и какой спрос за него будет. А кому нужны проблемы?

Но и на контакт майор не идет. А Сергил не отказался бы от его поддержки. Сам он ему не предложит, гордость не позволяет, но если вояки сделают шаг навстречу то, возможно, сделка состоится…

В таком ключе думал Сергил, когда в камеру заехали два новичка. Один армянин, другой русский, оба внушительного вида, важные, степенные. И на Сергила они смотрели недружелюбно, казалось, будто что-то про него знали.

Сергил принял их, поговорил. Оказалось, что и тот принадлежал к блатной касте, и другой.

– Слышал я про тебя, Артык, – глядя на армянина, невесело сказал Сергил.

На Кирсана он тоже посмотрел с подозрением. Не слышал он об этом пацане, но понял, что с Артыком он заодно. Это ему и не нравилось. Артык не был еще законником, но стоял на положении в системе Деда Хасана. В доминирующей системе. Он чувствовал за собой силу, поэтому мог и предъявить, если вдруг за этим и пришел. Не зря же Сергила весь день одолевало предчувствие грозы. Сначала ветер перемен создал зону низкого давления вокруг него, теперь вот появились грозовые тучи. А еще Григорьев со своими вояками в затылок дышит.

– Так и я слышал про вас, Сергил Гурамович, – вроде бы на «вы», но как-то без особого почтения сказал Артык.

Молодой он еще, тридцати нет, а уже почти лысый. Плешь всю голову съела. А голова крупная, тяжелокостная, черты лица грубые, будто топором рубленные. Приплющенные уши борца, мощная шея, сильные покатые плечи. Кирсан выглядел не так внушительно, не было в нем борцовской мощи, но внутри чувствовался стальной стержень и сильная сжатая пружина. Сергилу казалось, что эта пружина уже снята с предохранителя.