Евгений Сухов - Разборки авторитетов

Варяг закрыл глаза. В памяти высветились, как на дисплее, все двенадцать заповедей воровского закона. Вот сиди теперь, дорогой Владислав Геннадьевич, как перед алтарем, итожь свою жизнь, прожитую, как оказалось, лишь в частичном соответствии с этим законом.

Почему прожитую? При чем тут итоги? А при том, уважаемый, что отныне любой из твоих друзей или недругов имеет право судить тебя по всей строгости воровского закона. И баста! А конец один. Но за что же судить? За что?!

Не прикидывайся, Варяг! Как же, как же, не виновен! Так тебе на сходняке и поверят! Все себя святыми считают. Кто себя считает виноватым?

Господи, ну что он такого сделал непоправимого? – заныла душа. Владиславу хотелось крикнуть на весь белый свет: «Люди, я не виноват!»

Сердце обливалось кровью, напоминая о себе острой болью. В висках стучало, разум не давал поблажки, листая в памяти страницы жизни.

А давай по порядку, Варяг! – подначивал рассудок.

Да ради бога!.. Давай! Что у нас во-первых?

«Вор в законе обязан отказаться от родных – матери, отца, братьев, сестер…» – подсказал внутренний голос, похожий на баритон Дяди Васи.

Так у него давным-давно нет ни отца, ни матери. А сестер и братьев не было. А может, были? Он не помнит. Не знает.

«Не иметь семьи – жены, детей», – явственно прозвучал хриплый голос Медведя.

Вот здесь он виноват. Без жены? Без детей? Но тогда как жить? В Евангелии сказано: «Не прелюбодействуй!» Где же логика? Да и вина-то в чем? Вроде никакой нет! Ведь он о воровской семье больше печется, чем о собственной. Так-то оно так, но это до поры до времени. Когда жену с ребенком грозятся убить, какой выбор сделаешь? Какая семья тебе ближе? Какому богу служить? Как ни повернись – предательство. Вот и выходит, что прав Медведь. Карайте. А с богом, с Евангелием как быть?

«Не работать. Жить на средства, добытые преступным путем» – так когда-то говорил Фотон. Пробовал. Оно конечно.

Но что такое «преступление»? Когда у богатого отняли, украли, поделили, раздали – здесь более-менее понятно: историю КПСС на зоне вдалбливали. Но если у обездоленного последнее отобрал? Это что? Преступление? Нет, это грех! Но как это осмыслить? Ограбить сирого, украсть у немощного – все это грех. Отнять – грешно. А дать? Заработать и дать? Тоже, выходит, по Фотону, грешно. Значит, отнять и раздать можно, а заработать и поделиться нельзя, потому как по воровскому закону работать нельзя. А коммерция что тогда? Тяжкий труд. Значит, опять нельзя. Чиновникам «в указе» можно работать. А вот они-то как раз и живут на средства, добытые преступлением, а ворам в законе работать запрещается. Это как же так? Кто все это придумал?

Варяг усмехнулся.

«Помогать другим ворам, используя воровской общак», – напомнил издалека хрипатый, как у Трубача, голос.

Здесь все путем, все – в полном ажуре. Российский общак прокручивается в деле. Только на проценты половина российских тюрем и зон живет.

«Не давать сведений о соучастниках и вообще о ворах».

Так это только в Страшном суде может присниться. Упаси боже! В России заказуха за заказухой, а соучастники «висяками» числятся. Блюдут закон. А иначе как? Пусть хоть всех поубивают. Все трын-трава.

«Брать на себя в случае необходимости преступление, совершенное другим вором», – напомнил внутренний голос с грузинским акцентом, как у Графа.

Было бы что брать, и неплохо бы для начала выяснить, кто этого не делает.

«В случае конфликта требовать проведения сходки воров», – прорезался наконец Шрам.

Ну, это как водится! Но у кого требовать? Собирай народ, людей. И решай. Бери на себя.

«Не противиться исполнению решения воровской сходки и вынесенному ею наказанию», – послышался в гуле самолета голос Ангела.

Только что сам судил и карал, теперь самого, может быть, ждет та же участь.

Варяг налил в бокал виски. Отхлебнул большой глоток. Вспомнился академик Нестеренко.

«Не иметь дела с властями, не участвовать в общественных организациях».

– Егор Сергеевич, как тут быть? – произнес Варяг вслух и покачал головой. – Выходит, за нас кто-то решает? Чуть что, так мы впереди. Герои!.. А здесь противопоказано. Где же логика?

«Владеть воровским жаргоном, не играть в карты, не имея возможности расплатиться, обучать ремеслу молодых, начинающих воров, по возможности иметь прислуживающих „шестерок“, не терять рассудок при употреблении спиртного».

Это пожалуйста! Вот уж это пожалуйста! Вот он сейчас пьет, например, и не пьянеет. Правда, обстоятельства иные. Тут можно кое с чем поспорить. Карты. Какие карты? Белиберда. И чему обучать молодых? Какому такому ремеслу, если жизнь меняется каждый день и нужно получать образование. «Учиться, учиться и еще раз учиться!» Было дело, конспектировали… Банально. Но это так.

«Не брать оружия из рук властей, не служить в армии».

А кто это власть? А если это мы, из чьих тогда рук не брать оружие? Да и как без него. А насчет армии это у властей и надо спросить. И насчет оружия.

Что там дальше? – задумался Варяг и, вспомнив двенадцатую воровскую заповедь, подобрался.

«Не предавать. Выполнять обещания, данные другим ворам», – собственный внутренний голос прозвучал сурово и заставил трезво оценить ситуацию, в которой он оказался.

Ну что, смотрящий по России? Только что колесил по ней, вершил суровый суд. А теперь? Имеешь ли ты право на суд?

Не имеет.

Имеешь ли право взять из общака хотя бы рубль, чтобы спасти семью?

Не имеет.

И какой он вор в законе, если стал заложником!

Он по воровским понятиям на все это не имеет права, ибо дал слово служить своим братьям, а не становиться добровольно покойником. Завел семью? Теперь спасай ее ценой собственной жизни, уважаемый когда-то Варяг! Ты не прав. Хотя это как сказать! Он ведь идет против воровского, но не против людского. Ну что ж, Владик, как говорится, бог тебе навстречу!

Самолет авиакомпании «Трансаэро» описал полукруг над заливом, выходя на посадочную глиссаду сан-францисского аэродрома.

Из аэропорта Варяг сразу же направился в офис.

– Какие новости, Сивый? – прямо с порога спросил он. – Докладывай.

– Не серчай, Варяг, но дело дрянь. Вчера вечером вышли на одного парня по имени Рафаэль.

– Каким образом?

– Просматривая видеозаписи на мониторах слежения за твоим домом и офисом, обнаружили, что и тут и там прослеживается один и тот же тип. Увеличили кадр, и я его узнал. Он был тогда в парке во время первой встречи с Монтиссори. Утром ребята его выследили и взяли на дороге в коробочку.

– Где он сейчас?

– Здесь, в подвале. Говорит, что о Светлане ничего не знает.

– Может, плохо спрашивали, Сивый? Выясни все, возможно, он что-то знает. Чего он у офиса и у дома делал? Спроси как следует. Нам сейчас в молчанку играть недосуг. Не знаешь разве, как это делается? Молчание ему должно дорого обойтись.