Евгений Сухов - Шнифер

– И как? Разрулил?

– Я только начал.

– А мобилу чего не брал?

Официант, прекрасно знавший вкусы постоянных клиентов, не стал предоставлять Шкету меню, а просто водрузил перед ним большую кружку холодного пива литрового объема. Кивнув головой в знак приветствия, он быстро ретировался. Громила, как это ни странно, пил минеральную воду, и Шкет не мог не обратить на это внимание. Однако комментировать столь необычный выбор приятеля не стал.

– Я отсыпался. Ночка выдалась аховая.

– Что ты еще натворил? – насторожился Шкет.

– Я замочил одного из людей Мелихова, – Громила понизил голос до шепота.

Шкет поперхнулся только что сделанным глотком пива. Закашлялся.

– Чего? – глаза его округлились. – Кого ты замочил?

– Артура Метбурзинова.

– Кто это?

– Ты его не знаешь. Расскажу как-нибудь при случае, – Громила глубоко затянулся, а затем осторожно пристроил сигарету на краешке пепельницы. – Но сейчас не об этом. Я хотел видеть тебя по другому вопросу.

– По какому?

– Я много думал над сложившейся ситуацией... Выбраться из того дерьма, в которое мы угодили, можно только одним путем. Контратака. Или они нас, или мы их. Я предпочитаю второй вариант. Мне он как-то больше душу греет... Но в одиночку я не справлюсь, Шкет. Нужна поддержка. В первую очередь твоя. Если получится подтянуть остальных, еще лучше.

– К чему подтянуть?

Через два столика от них мужчина расплатился по счету и, подхватив «дипломат», направился к выходу из кафетерия. Шкет непроизвольно дернулся и потянулся рукой за отворот куртки. Мужчина спокойно продефилировал мимо, не обратив на них никакого внимания. Шкет облегченно перевел дух.

– К тому, чтобы разобраться с Мелиховым, – буднично ответил Громила, словно речь шла об утренней чашечке кофе. – Его надо кончать.

– Ты в своем уме? – Шкет забыл даже о стоящей перед ним кружке пива. – Кончать Мелихова?

Громила кивнул.

– Его, Яниса и всех остальных, от кого может исходить реальная угроза. Другого выхода я не вижу. Пойми.

За столиком установилась продолжительная пауза, в течение которой Шкет пристально изучал своего визави. Последние слова Громилы заставили его усомниться в здравомыслии товарища. Хотя пьяным тот не выглядел. Скорее, наоборот... Значит, говорил вполне серьезно. Шкет откинулся на спинку кресла.

– Я в этом безумстве участвовать не буду.

Громила пожал плечами с таким видом, словно никакого иного ответа услышать он и не ожидал.

– Хорошо, – сказал он и вновь подхватил сигарету. – Справимся без тебя.

– Я не думаю, что ты вообще сможешь найти каких-нибудь единомышленников...

– Не хотелось бы, чтобы ты оказался прав, Шкет, но... Даже при таком раскладе я пойду до конца. Мне терять нечего. Янис и Мелихов видели меня. Говорю тебе, я много думал об этом...

– Значит, думал плохо, – резко осадил его Шкет.

– В любом случае, я поставил тебя в известность. Менять свои планы я не собираюсь, – одним энергичным движением Громила погасил окурок в пепельнице, залпом допил минералку и встал из-за столика. – Будь здоров, Шкет. Я тебе звякну на днях.

Он уже пошел в направлении выхода, когда Шкет коротко бросил ему в спину:

– Я уезжаю из страны. На днях.

Громила замер на месте, но головы не повернул. Шкет видел, как напряглась его широкая массивная спина.

– Счастливого пути, брат.

Шкет ждал, что он обернется, но этого так и не произошло. Быстрым шагом Громила покинул кафетерий. Шкет оттолкнул от себя кружку пива. Пена вылилась ему на пальцы, и он брезгливо обтер их о штаны. Затравленно оглядевшись по сторонам, Шкет знаком подозвал официанта.

Рассчитавшись с буфетчицей у кассы ведомственного кафе, Чертышный с подносом в руках направился к дальнему столику у окна. Расставив перед собой яства, подполковник заглушил таблеткой боль в желудке и достал трубку мобильного.

– Да, Рома, здравствуй, – после продолжительной паузы раздался в динамике неприветливый голос Гадецкого.

Судя по тону, каким было произнесено приветствие, приятель был явно не расположен сегодня к задушевным беседам.

– Здорово! Новости есть какие?

Дополнительные обстоятельства дела для Чертышного оказались бы сейчас как нельзя кстати.

– Новости? – неуверенно переспросил Игорь.

– Да, по поводу Маргариты, – напомнил Чертышный. – Никто у тебя больше не появлялся?

– Нет, никто не появлялся... – коротко отозвался Гадецкий.

– Не забудешь позвонить мне, как только что-то будет? – Чертышный потянулся за стаканом с молоком. Изжога, мучившая его все утро, после бессонной ночи не прекращалась даже после приема лекарства. – Я вчера так занят был, когда ты приходил, что толком с тобой не поговорил даже...

– Слушай, Рома, – остановил его Гадецкий. – Я хотел тебе сказать... Я нашел ее адрес. И подумал, зачем ждать, когда она появится. Короче, я связался с ними сам и...

– Ты дал им адрес Маргариты? – Чертышный вернул стакан на стол. – Ты же!..

– Рома, я просто хочу, чтобы ты меня правильно понял... – вновь промямлил Гадецкий. – Я каким боком ко всему этому имею отношение? Мне, в принципе, разборки их как-то не в тему. Понимаешь?

– Зачем ты это сделал?

Чертышный протянул руку к вентилятору, установленному рядом с его столиком, и утопил кнопку выключения. После того, как шум от работы вентилятора прекратился, подполковник с нажимом продолжил:

– Откуда ты знаешь, какие у них планы? Ты же можешь стать соучастником преступления!

– Рома! Ты не имеешь права упрекать меня за это, – Гадецкий чуть не плакал. – Ты же не знаешь всех моих обстоятельств...

– Каких еще обстоятельств? От тебя же ничего особенного и не требовалось, – Чертышный почувствовал тяжесть в подложечной области, всегда предшествовавшую приступу острой боли. Завтрак был безнадежно испорчен. – Тебе всего лишь нужно было позвонить мне. Я бы все сам... Вот черт!

– Подожди. Сейчас я тебе дам ее адрес, если хочешь... Съездишь. Я вообще не должен был этим заниматься. Подумай сам. Что я могу? Как я, по-твоему, должен был поступить в этом случае? – не унимался Гадецкий. – Ты будешь записывать адрес?

– Я запомню.

Чертышный вытряхнул на ладонь очередную таблетку обезболивающего и отправил ее в рот, запив молоком.

– Район Лысой Горки. Корпус пятьдесят два, квартира сто тридцать семь, – продиктовал Гадецкий.

– Ладно. Ты извини, что я на тебя наехал. Ты и в самом деле не виноват, – подполковник почувствовал, как боль начинает стихать. – Я позвоню тебе ближе к вечеру...

Через десять минут Чертышный уже сидел в салоне служебной «семерки», и автомобиль мчался в направлении Лысой Горки по указанному адресу. Оптимизма разговор со старым приятелем подполковнику не добавил. Подсознательно он уже чувствовал, что едет слишком поздно.