Саша Южный - Побег из Вечности

Между тем во двор въехал Санин «навигатор». Из него выскочил молодой, но уже весь в наколках сявка. Манерно закинув в рот сигарету, он направился к нам, двигаясь так, словно был весь на шарнирах. Это меня слегка впечатлило.

– Кто это? – поинтересовался я.

Железо усмехнулся:

– Гусь. Мелкий фраер. Положенца из себя строит.

Гусь остановился перед нами, бросив на меня оценивающий взгляд:

– Мое почтение, босс! Ваш БМП в порядке.

Гусь протянул Железо ключи от «навигатора», Железо отдал ему ключи от «ауди».

– А кто этот Виктор? – осторожно спросил я, когда мы сели в «навигатор».

Саня тронул внедорожник с места и некоторое время молчал, а, когда мы влились в поток машин, задумчиво произнес:

– То, кем я никогда не стану. Оксфорд плюс пять лет нашей зоны. Гремучая смесь. Это все равно, что пять помножить на четыре.

– Как так? – не понял я.

– Видишь ли, – произнес Саня. – Если ты закончил два института, это будет пять плюс пять. В активе только десять, а скорей всего, восемь. Видел я тех умников с тремя институтами. Если же у тебя за спиной не просто институт, а Оксфорд и зона, тут непременно надо умножать. Контраст, Бензин, это потрясающая сила! И если Оксфорд помножить на зону, это дает плоды! И какие! Разве я смог бы организовать реализацию джинсов, и уж тем более сигарет? В Европе! А Виктор сумел. А познакомились случайно. Давно это было. В салоне красоты.

– Как это? – удивленно спросил я.

– Просто. В очереди в кабинет. У меня синяк под глазом, у Виктора тоже. Я отношения с ростовскими выяснял, а он со шпаной подрался. Денег с него попросили. Ему с кем-то встречаться надо было на предмет работы, а мне в ресторан, на юбилей к одному типу. Вот и пришли вывески подправить. Ситуация схожая, только вещи на нас разные. На мне костюм из Амбера, на нем линялый свитерок и боты довоенного образца. Я еще подумал, что в таком наряде фонарь можно и не маскировать. Вполне сочетается. Разговорились, пока очереди ждали. Выяснилось, что человек неделю как из мест не столь отдаленных. Сам понимаешь, с каждым может случиться.

Я согласно кивнул. В связи с событиями, происшедшими со мной за последние дни, трудно было думать как-то иначе.

– Когда нам физиономии зашпаклевали, я предложил его подвезти, – продолжил Железо. – А он говорит, что не сможет мне заплатить, поскольку все, что у него в кармане было, в салоне оставил. Дескать, встреча для него очень важная. А я говорю: к чему такая щепетильность? Свои люди! И потому денег с него не возьму. И добавляю, что ты, брат, не обижайся, но эта шпаклевка вряд ли тебе поможет. Уж больно морда у тебя голодная. Он плечами пожал, да и пошел вон. Я пока за процедуру платил, он исчез. А потом на улице его увидел. Идет по тротуару, а я рядом на джипе. Так два квартала и миновали. Похоже, у него даже на трамвай не было. И что-то жалко мне этого бедолагу стало. Посадил его в машину, едва не силой, потом завез в промторг на Ломоносовском и говорю: «Либо ты отсюда приличным человеком выйдешь, либо калекой». Ну чтобы не сопротивлялся. В общем, приодел я его. Смотрю, у человека вид совсем другой стал. Едем дальше. Я спрашиваю, а что за работа-то? Не работа, предложение у меня. Идея, говорит он. Излагайте. Мы готовы рассмотреть ваше предложение – это я ему. А он мне в ответ: много денег потребуется. Если дело стоящее, мы найдем, отвечаю я. Тут он и выдал насчет сигарет. Я даже джип остановил.

Саня замолчал, на его губах играла легкая улыбка.

– А за что Виктор сидел? – спросил я.

– Они паровоз угнали.

– Паровоз?! – удивленно произнес я. – Но зачем ему паровоз?

– Паровоз не простой. В нем около десяти килограмм платины было спрятано.

– А что, не могли только платину забрать?

– Ее еще найти надо было. Только Виктор плохую компанию выбрал. Но, видно, не из кого было. Да и времени в обрез оставалось. Сам он паровоз водить не умел.

– И чем кончилось? – спросил я.

– Паровоз нашли в Барнауле, на тупиковых путях, а в нем Виктора с простреленной грудью. Платины в паровозе уже не было.

У Железо зазвонил телефон. Он поднес его к уху, послушал, коротко выругался и сбросил скорость, затем медленно въехал на газон, разделяющий противоположные полосы движения. Чертя по траве две черных колеи, Навигатор переехал на полосу, идущую в противоположном направлении, газанув, резко соскочил с бордюра и вклинился в пространство между «хондой» и БМВ, затем резко набрал скорость и понесся, перескакивая с полосы на полосу и обгоняя машину за машиной. Нам гудели вслед и крутили пальцами у виска, но Саня не обращал на это внимания, сосредоточившись на движении. Наконец он не выдержал:

– Покажи им всем большой «фак ю»!

Я выставил в окно руку с торчащим безымянным пальцем.

– Ты еще на бумажке это нарисуй и приклей к стеклу, чтобы цивилизованно было, по-европейски – разрешите, дескать, пукнуть, заранее извиняюсь! – рявкнул Саня. – Может, тебе еще и рюкзачок на спину купить, чтобы уж совсем на этих придурков походил? Ты у кого этим идиотским приемам научился, а, Бензин? Я же ясно сказал – большой!

Секунды через три до меня дошло. И я, едва не по пояс высунувшись в окно, выставил над крышей машины кулак с согнутой в локте правой рукой, перехватив ее в бицепсе левой, показывая всем, что этот «навигатор» черного цвета, с объемом двигателя четыре и пять, имеет в виду не только тех, кого обогнал и еще обгонит, но и всю дорогу с прилегающими к ней перекрестками и развязками заодно. Странно, но я вдруг поймал себя на том, что испытываю какое-то радостное возбуждение. Ведь я-то имел в виду нечто большее – всю Москву и ее пригороды.

– Ну возьми теперь меня, кукла ряженая! – произнес я, стараясь перекричать ветер, который трепал волосы на моей голове и свистел в ушах.

Мимо мелькали дома, машины и фигурки прохожих на тротуарах. Я щурил глаза и думал о том, чтобы на пути Сани опять не попался бы тупой чванливый кретин на дорогой машине, потому как, чем дело кончится, предугадать было нетрудно. Однако нам повезло. Правда, не совсем, потому что в конце концов кто-то все-таки обиделся на большой «фак ю», и «навигатору» на хвост сел красный БМВ последней модели, и у него под капотом стучал копытами табун лошадей не меньше, чем у нашей машины, а может, и больше. И водитель там был такой же, с напрочь отмороженными мозгами, потому что он бросился догонять нас по параллельной полосе, вытворяя фортели, достойные каскадера. Но я заблуждался: у Железо оказалась все-таки более глубокая проморозка серого вещества. Скорей всего, оно у него было сродни сжиженному под адской минусовой температурой газу. Потому что едва кончился разделительный барьер, Саня тут же выскочил на встречную полосу, пронесся по ней со скоростью двести км в час, не меньше, и затем, свернув перед самым носом джипа КИА, продрался в узкое пространство между «пежо» и автобусом, царапнув своими бамперами обоих. На мгновение «навигатор» оказался зажатым машинами. Потом автобус слегка сбросил ход, и Саня снова вывел машину на встречную полосу. Ему удалось проехать по ней метров сто, когда впереди замаячил грузовой ЗИЛ. Он неотвратимо надвигался на нас, запечатав собой все пространство. Рядом, на нашей полосе, плотно шли машины. Втиснуться туда было невозможно. Я нырнул обратно в салон, хотя это уже не меняло дела. Когда счет пошел на секунды, Саня резко свернул на вторую встречную, по которой нам лоб в лоб шла «девятка». Я уже четко видел расширившиеся от ужаса глаза ее водителя, когда Саня свернул на третью встречную полосу. Нам невероятно повезло – впереди никого не оказалось. Едва «девятка» проскочила, Саня резко заложил руль вправо и перед самым носом маршрутки и грузовой «газели» снова пересек две встречки уже в обратном направлении и бесцеремонно, на скорости сто двадцать километров, стал вклиниваться в свою полосу. Когда это ему удалось, я внезапно и судорожно всем ртом вдохнул в себя воздух, потому что, как оказалось, от страха забыл дышать. Саня бросил на меня быстрый взгляд, усмехнулся и включил музыку. Так мы дальше и ехали под «Дасанберона», которую глубоким голосом выводила Сезария Эвора.