Саша Южный - Побег из Вечности

Я отошел от Аллигатора и присел на подоконник. Услышанное надо было осмыслить. Такого оборота дела я никак не ожидал. Холст отомстил за меня и отчасти за свою семью. Он сделал это тонко и опять не взял труп на себя. Возможно, потому, что еще надеется. На меня. Больше не на кого. Его могут подозревать в убийстве Борецкого сколько угодно. Есть версия! Я усмехнулся. Хоть сто версий. Если представить суду доказательства в невиновности Холста по делу гибели его семьи, то эта версия никак не повлияет на следствие.

Кажется, я узнал все, что требовалось. Узнал и зафиксировал. Это серьезное доказательство, и виновникам не отвертеться. Пора было свертываться. Я собрался сказать спецам, что на этом все, но в голову вдруг пришла мысль узнать подробней о Марине Холстовой. Не считая меня, это был единственный человек на свете, заинтересованный в оправдании и освобождении Холста. Но похоже, у нее тоже не все в порядке.

Я подошел к Аллигатору:

– А что Марина Холстова?

– Ее собираются убрать, поскольку история с убийством Холстовых уже слегка покрылась пылью, – произнес Аллигатор. – Девочка давно стала взрослой и самостоятельной и может доставить неприятностей. Она всегда была с характером. Отказалась выходить за Романа натурально. Только фиктивный брак. Хотя парень был вовсе не прочь заполучить ее в качестве настоящей жены. Ее смерть будет выглядеть как несчастный случай. Девчонке и так долго везло. Сначала когда убили ее семью. В тот день она уехала из дома примерно за три часа до ужина и за два часа до убийства. Не знаю, что заставило ее это сделать. Ужин для семьи был тем моментом, когда все собирались вместе. Вероятно, поссорилась с родными. В тот же день она улетела в Россию и целых полтора месяца находилась в неведении относительно гибели семьи. Потом ей повезло в Москве. Она, ничего не подозревая, разъезжала по городу на «Мазде-Кабуре»…

– Красной? – пошевелил я внезапно пересохшими губами.

– Красной! А что? – непонимающе посмотрел на меня Аллигатор.

– Когда это было? – спросил я.

– Лет восемь назад, – произнес Аллигатор.

Итак, все сходилось! Аллигатор продолжал говорить о том, как девчонке повезло во второй раз, – ее уже хотели убрать, но кто-то сверху сказал: «Стоп!» Но я его уже не слушал, точнее, слушал, но не слышал, только видел, как шевелятся губы Аллигатора. В моих ушах стоял какой-то шум, как будто я на скорости в сто километров высунул голову из окна.

– Что?! – прекратив рассказывать, внезапно уставился на меня Аллигатор.

Я с трудом взял себя в руки и равнодушно пожал плечами.

– Ничего. Рассказывайте.

– Да, собственно, все, – сказал Аллигатор.

– Уже все? Ну хорошо, – кивнул я.

Аллигатор косился на меня подозрительным взглядом.

– А где сейчас Марина Холстова? – поинтересовался я.

– Зачем вам? – спросил после некоторого молчания Аллигатор.

– А затем, что если вы попытаетесь задавать здесь вопросы, то эти люди, – я кивнул на своих помощников, – начнут резать вас на куски. А еще затем, что все, что вы здесь сказали, мы не можем пока проверить. Оно всего лишь… – Я сделал короткую паузу, пытаясь сообразить, что сказать дальше. – Всего лишь записано на видеокамеру.

При этих словах Аллигатор тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на меня – понял, что его подцепили на хороший крючок. Не сорваться. Наверняка за этим последует шантаж, указания и прочее. Ему-то не знать такие вещи. Я, стараясь соответствовать моменту, мерзко ухмыльнулся и продолжил:

– А вот то, что вы сказали про девчонку, мы можем проверить прямо сейчас. Съездить и проверить. И если это окажется неправдой, то и остальное ложь. А значит, мои люди приступят к допросу с более глубоким пристрастием. По второму кругу будет больнее, а третий вы вообще можете не выдержать, поскольку лет вам уже немало.

Я старался говорить весомо и бесстрастно, хотя чувствовал внутри себя сильную вибрацию. Все мной произнесенное было сказано только с одной целью – скрыть свой интерес к Марине Холстовой. Кажется, у меня получилось.

Аллигатор пожал плечами и произнес:

– Ее держат за городом. Это в сторону Видного. Поселок Таричево. Сразу за ним небольшой особняк, покрытый красной черепицей. Но проверять не советую – пристрелят. Там охрана. Два человека. Кроме того, собака.

– Но мне надо убедиться, – сказал я. – Увидеть хотя бы издали.

– Приезжайте днем. Днем она бывает во дворе.

Вот теперь, кажется, все, подумал я и, позвав Сергея и Валерия на кухню, достал из кармана пачку денег и отсчитал двадцать тысяч евро. Потом, немного подумав, положил сверху еще пять.

– Что это? – удивленно посмотрели на меня специалисты.

– Премия! – сказал я.

Они переглянулись, а затем поблагодарили:

– Спасибо!

– Его кончать? – спросил Валерий, очевидно полагая, что премию нужно отрабатывать.

– Сам, – сказал я. – Вы идите.

В дверях они обернулись:

– Удачи!

– Спасибо, – кивнул я. – И вам тоже.

– Передай Маховецкому, что мы больше не работаем. Пусть не ищет, – добавил Сергей.

– Этих денег надолго не хватит, – сказал я.

– На них мы откроем бизнес. Так что премия очень кстати.

Когда закрылась дверь, я вернулся в комнату и стал снимать камеру. Аллигатор настороженно следил за моими действиями. Потом я подошел к нему. Он поднял голову, и мы встретились взглядами. Все-таки глаза у него были именно крокодильи, и дело здесь даже не в форме и цвете, а в выражении. Даже сейчас, когда их обладатель пребывал, мягко говоря, в незавидном положении, они смотрели холодно и безо всякого выражения. Но, как выяснилось, рептилиям тоже хочется жить, и Аллигатор вдруг произнес:

– Ты поторопись с этой девочкой. Потому что со дня на день за ней приедут. И тогда за ее жизнь никто не даст и ломаного гроша.

Не знаю, каким звериным чутьем он просчитал, что именно эти слова так подействуют на меня, и я, поколебавшись, засуну пистолет обратно в кобуру и достану руку из-под пиджака.

Я был добр не в меру. Этот старый душегуб, поменяйся мы сейчас местами, пустил бы мне кровь, не моргнув глазом. А час спустя забыл бы об этом. Такова его работа, а может, и натура. Но у меня имелась причина поступить иначе. Аллигатор, сам не подозревая, сказал то, от чего моя голова, в самом прямом смысле слова, пошла кругом. Судьба смеялась мне в лицо – весть, лучше которой я в своей жизни не слышал, принес враг, старая сволочь и убийца. Но что-то мне подсказывало, что надо поступить именно так и не иначе – оставить его в живых. И это будет правильный поступок. Ведь, в конце концов, миром правят не числа. И Саня Железнов наверняка поступил бы так же.

– Сутки придется посидеть. После этого вас выпустят – сказал я и, развернувшись, направился к двери.