Татьяна Степанова - На рандеву с тенью

— Быковский у вас тусуется? — коротко спросил его Лизунов.

— Нет, дня два уже как не появлялся. И не звонил ни разу.

— И ты ему, Сеня, не звонил? Неужели?

— Почему? Мы звонили, мобильник его что-то заблокирован, в «Звезде» его несколько дней никто не видел. Понятия не имею, где он.

— Если объявится Бык, скажи, что я его спрашивал.

«Какой ты грозный, Пылесос, у себя на участке, — подумал про себя Колосов. — Как работу с контингентом поставил, ай-яй-яй... Так он тебе и позвонит, держи карман шире».

О Леониде Быковском, по словам Лизунова, в городе было давно всем известно, что он «полностью прогнулся под Баюна». Официально он работает администратором секции восточных единоборств в местном спортклубе «Звезда», ему двадцать восемь лет, из особых примет у него — сломанный в драке нос, и последнее время его видели на улицах городка и у местной бильярдной на машине марки «Сааб-9000».

— И куда это Леньку черти унесли? — Обухов переглянулся с Лизуновым, когда они отъехали от «Пчелы». — Сразу после гибели дружка? — Он сделал жест: а что я вам говорил, а?

Никита молча наблюдал за коллегами. На лицах обоих — и Обухова, и Пылесоса — уже замечались слабые признаки оперативного вдохновения. О своих разговорах с судмедэкспертом и об обследовании места происшествия он пока не заикался. Решил оставить до разговора с Баюновым. Пока он еще не делал для себя никаких выводов из увиденного и услышанного. Однако сразу же после возвращения в отдел (как раз перед встречей с Катей) он позвонил по мобильному в Раменское. И по результатам звонка решил, что с отъездом из Спас-Испольска может не торопиться.

За окнами машины по обеим сторонам шоссе мелькали сосны. Они свернули с магистрата, проехали километра два и уперлись в металлическую ограду «блок-поста»: ворота, видеокамеры на гранитных столбах. Из кирпичной сторожки показался охранник в красивой черной форме с серебряными нашивками. Форма была весьма стильной, но отчего-то смахивала на эсэсовскую. Охранник узнал Лизунова.

— Езжайте по второй аллее мимо кортов к полю для гольфа, — сухо сказал он. — Он там.

— У нас раньше работал в отделе инструктором спортподготовки, потом уволился, сюда пришел, здесь платят хорошо, — сообщил о нем Лизунов.

— Сотрудничает? — деловито осведомился Обухов.

— Н-нет.

— А зачем ты это поощряешь? Почему, если содействие не оказывает, до сих пор лицензии не лишен?

Они ехали медленно: сосновая аллея, красочный цветник — оранжерея, гигантский аквариум — здание для боулинга. И — щит-указатель с подробной картой местности. Они притормозили, и Колосов прочел: «Добро пожаловать в „Сосновый бор“! Мы обещаем вам великолепный европейский отдых в самом живописном уголке Подмосковья. В вашем распоряжении лучший в России отель пять звезд с номерами класса люкс и суперлюкс, а также крытый аквапарк с полным комплексом услуг, боулинг, залы для конференций и банкетов, тренажерный центр, американский и русский бильярд, теннисные корты, бары, рестораны русской, французской и японской кухни, картодром, бассейны, сауны, катание на лошадях, спутниковое ТВ, военно-спортивная игра „пейнтбол-рейнджер“, а также первый в Подмосковье гольф-клуб».

Они повернули согласно указателю и ехали по сосновому парку все дальше и дальше от центрального корпуса. Среди хвойных крон показался одноэтажный кирпичный коттедж с черепичной крышей, а за ним поле с подстриженной травой. Их встретил дежурный администратор гольф-клуба, но они отказались от его сопровождения, вылезли из машины и по полю пошли к одной из игровых площадок. Баюнова они увидели издали. Он играл в паре с охранником, одетым в черную униформу. Играл крайне неумело. Правда, и охранник играл не лучше. Никита понял: Баюнов взял в руки клюшку, что называется, ради понта. Вряд ли у него имеется собственное гольф-снаряжение, скорее позаимствовал его напрокат — в клубе.

За игрой молча наблюдал белобрысый мальчик лет пяти. Он сидел на кожаных баулах для клюшек, брошенных на траву. Заметив незнакомых мужчин, он забеспокоился, побежал к отцу. Баюнов потрепал его по затылку, охранник тут же взял мальчика за руку и отвел в сторону.

— Добрый вечер, — поздоровался Лизунов. Было видно, что они с Баюновым друг друга знают. И довольно неплохо. Колосов и Обухов кивнули.

— Добрый, — Баюнов-Полторанин окинул их быстрым взглядом: кто такие? Откуда?

Двойная фамилия и кличка Баюн, на взгляд Никиты, этому человеку совсем не шли. Перед ними был плотный, рыхлый сорокалетний мужик. Виски его тронула первая седина, лицо было смуглым, угрюмым и, в отличие от расплывшейся фигуры, худым, почти изможденным. На лице этом Никита не заметил ни тени вальяжности, превосходства или хамства, а только лишь сосредоточенность и какую-то безысходную, тяжелую печаль. Лицо Баюнова преображалось, лишь когда он обращался к сыну.

— Новости уже, наверное, знаешь, — констатировал Лизунов.

— Какие новости? — Баюнов неловко держал в руках клюшку-паттер из черного дерева с металлической головкой. Они стояли в десяти шагах от лунки.

— Значит, новостей не знаете? — спросил и Обухов. — Не в курсе?

Баюнов тяжело глянул на него, сказал нехотя:

— Мне позвонили с рецепции, сказали — приедут из милиции. Ну? Приехали. Дальше что?

— Дальше убийство Клыкова. Знаете такого? Или впервые слышите? — Обухов с любопытством смотрел, как охранник пакует клюшки в чехол. Поманил его пальцем, а когда тот подошел, вытащил из чехла одну из клюшек — ниблик, взвесил на руке, примерил для удара.

— Ну, знаю такого. — Баюнов говорил без всякого выражения.

— И знаешь, что замочили его. Твоя работа? — Лизунов прищурился.

— Нет.

— А чья же? — Обухов по-хозяйски вытащил из чехла оранжевый мячик. — Чья?

— Я его не убивал.

— Ну, не сами, конечно. — Обухов кивнул, быстро скользнул взглядом по клюшке, мячику, лунке, дорогому белому спортивному костюму Баюнова и остановился на его сыне, который, задрав голову, тревожно смотрел на них. — Зачем такому, как вы, умному, бывалому человеку, отбывавшему срок, и неоднократно, делать это собственноручно? Можно просто кому-нибудь позвонить, намекнуть. И... был Клыков — и нет его.

Баюнов молчал, причем так, что явно давал понять: они несут несусветную чушь.

— Нет, Никита, ты видишь? — Обухов неожиданно обернулся к Колосову, стоявшему чуть в стороне. — Как это в старом фильме было? «Вы же знаете МОЙ метод. Я никогда ни в чем не признаю себя виновным».

— А тут пока не в чем признавать себя виновным, — Колосов посмотрел на Баюнова. — Даже если Клыков убит вами, у нас нет доказательств.

Повисла крохотная зловещая пауза. Лизунов нарушил ее первый, весьма фальшиво засмеявшись.