Кирилл Максимов - Парень с крутым нравом

– Устраивайтесь и будьте как дома, – пожелала Ольга.

По ее глазам, в которых читался голод по мужчине, Князев понял, что она могла бы задержаться и подольше, но пресек это в зародыше:

– Спасибо, что проводили. Все отлично. Я очень устал и хотел бы вздремнуть.

– Не буду вам мешать. – Это прозвучало как «Я еще загляну к вам в другое время».

Ольга Латушко манерно улыбнулась и выплыла в коридор.

Первым делом Князев распахнул окно. В номере пахло какой-то химией. То ли комаров травили, то ли с тараканами боролись. Затем он сбросил с себя всю одежду, пропахшую костром и болотом, остался нагишом. Все грязное он забросил в стиральную машину, после чего еще нашел в себе силы помыться в душе и завалился спать.

Проснулся он от ощущения, что в номере кто-то есть и смотрит на него. Богдан открыл глаза. Он почти не ошибся. Наблюдательницы расположились за распахнутым окном. Это были две девчонки лет четырнадцати от роду. Они взобрались на цоколь флигеля и бесстыдно разглядывали Князева. Он лежал абсолютно голый. Спал неспокойно, вот одеяло и сползло на пол.

Девчонки, застуканные за таким занятием, ничуть не смутились, продолжали разглядывать голого мужчину и даже улыбались.

– Пошли отсюда! Брысь, бесстыдницы! – прикрикнул на них Князев. – Рано вам на такое смотреть. – Он прикрылся одеялом и шагнул к окну.

Только после этого девчонки соскочили в цоколя и, громко смеясь, убежали.

Богдану стало неловко, словно он специально спровоцировал воспитанниц детского дома. Князев задернул шторы и пошел разгружать стиральную машинку. Утюгом и полотенцами Богдан, как сумел, высушил одежду и надел ее еще чуть влажную.

Его одолевал голод. Надо было сходить в поселок, в магазин, купить продуктов.

Неподалеку от флигеля он увидел на лавочке тех самых девчонок, которые недавно заглядывали к нему в окно. Завидев Богдана, они принялись хихикать.

– А у вас во сне… – начала одна, но подруга закрыла ей рот ладонью.

– Во-первых, здравствуйте, – сказал Князев.

– Здравствуйте, – ответили девчонки, продолжая нагло хихикать.

– Во-вторых, подсматривать нехорошо.

– Но мы же не знали, что вы не одеты. Просто заглянули.

– В другой раз застану за таким занятием!.. – Князев осекся, потому, как и сам не знал, что он тогда предпримет.

– Вы один приехали? Как вас зовут?

– Меня зовут Богдан. А вас? – решил наладить отношения Князев.

– Эсмеральда и Фелиция.

– Что, в свидетельствах о рождении так и написано?

– Нет, там написано, что мы Маша и Даша.

– Понятно.

Маша-Эсмеральда проговорила:

– Жарко сегодня. – Она принялась обмахиваться подолом платья так, что даже замелькали трусики, при этом смотрела прямо в глаза Князеву.

– Прекрати! – сказал он. – Вы же нормальные девчонки. Почему чушью занимаетесь?

– Разве это чушь? – спросила Фелиция.

Девчонки были наглыми, но все же Князев почувствовал, что они не до конца испорчены, а просто бравируют, доставая взрослого мужика.

Все же Эсмеральда прекратила обмахиваться подолом.

– У нас было тяжелое детство. Потому мы и такие. Меня, между прочим, отчим изнасиловал. Теперь в тюрьме сидит.

– Девочки, включайте тормоза. Я мужчина серьезный, меня такими штучками не проймешь. А теперь договоримся. Вы ведете себя прилично, а я вам принесу из магазина что-нибудь вкусное. Только мороженное не просите. Растает.

Девчонки переглянулись. Предложение пришлось им по душе.

– Вы нам сухарики и рыбки сушеной в пакетиках принесите.

– Пивка тоже можно, – вставила Фелиция и тут же рассмеялась. – Это я шучу так по привычке.

– Договорились.

Князев зашагал к воротам. Они оказались запертыми. Богдан немного поискал и обнаружил в ограде лаз. Один стальной прут был просто выломан.

В магазине Богдан купил трехлитровую банку томатного сока. Он даже не знал, что такие еще выпускают. Сок потянул за собой логическое продолжение. В корзинку легла и бутылка водки. Теперь можно было быть спокойным. Все ингредиенты для приготовления любимой «Кровавой Мери» под рукой. Богдан накупил еще всякого съестного и с тяжелым пакетом вышел из магазина.

Пока он делал покупки, на бетонном блоке успела «разбить лагерь» группка антисоциальных элементов. Трое грязных, спившихся и давно не мытых мужчин, не обращая внимания на прохожих, лениво матерились и распивали какую-то мутную жидкость из пластиковой бутылки. Скорее всего, это было средство для чистки стекла.

Неподалеку от них стоял молодой парень в рваной заношенной тельняшке и камуфляжных брюках. На голове у него было подобие десантного берета, а на ногах – новенькие берцы. Богдан сразу понял, что у этого типа не все хорошо с мозгами. Улыбка открытая, доброжелательная, но безумная.

– Ты десантник? – допытывался один из бомжей, явно желая позабавиться сам и развлечь товарищей.

– Так точно, – ответил парень.

– С парашютом прыгал?

– Прыгал.

– А еще каждый десантник должен уметь разбивать кирпичи головой, – коварно подводил к желаемому бомж.

Князев задержался. Ему стало жаль парня, тронувшего умом, вообразившего себя десантником.

– И я умею.

– Разбей! – Бомж перегнулся за блок и достал оттуда заранее припасенный кирпич.

Чувствовалось, что эта забава поставлена тут на поток.

– Это же больно, – возразил парень.

– Десантники боли не боятся, – нашел контраргумент подлый бомжара.

– Не буду разбивать.

– А я тебе сто рублей дам.

– У тебя их нет, – возразил псих, наученный жизнью.

– А вот и есть. – Бомж полез в карман, вытащил сторублевку и повертел ее в грязных пальцах.

– Давай сюда. – Парень протянул руку.

– Ага. Я тебе деньги дам, а ты убежишь. Разобьешь, тогда получишь.

– Не обманешь?

– Надо мне еще такого, как ты, обманывать.

Приятели бомжа поддержали его одобрительным гулом.

– Ладно.

Парень взял кирпич, поднял его двумя руками над головой, зажмурился и с силой опустил себе на макушку. Кирпич развалился надвое. По волосам побежала тонкая струйка крови.

– Давай деньги. – Он шагнул к бомжу и протянул руку.

– А денег ты не получишь. Обманули дурака на четыре кулака! – Бомж захохотал, выдав старую детскую дразнилку. – Проваливай, придурок. Никакой ты не десантник.

Парень в рваной тельняшке стоял, и у него на глаза наворачивались слезы.

– Десантник, а еще плачет, – по-детски радовались бомжи.

Больше всего в жизни Богдан не любил несправедливости. На случай, если придется драться, он поставил на землю пакет с продуктами, демонстративно снял часы и сунул их в карман. Бомжи перестали ржать и с тревогой смотрели на Князева.

– Деньги отдал! – приказал он.

– С какой стати? – осведомился бомж.

– Ты обещал. Должен отдать.