Владимир Колычев - Раненый зверь

— Он же сейчас вместо тебя… ну, по вашему делу…

— И что?

Павел не посвящал Оксану в свои дела, но, похоже, она сама во всем разобралась.

— Если вдруг вас застукают… У них судимости нет, а у тебя имеется. И срок тебе светит… Пусть они сами, без тебя…

— Они и так сами.

— Я не в том смысле. Если вдруг их возьмут, пусть они все на себя берут. Ну, как будто твое дело сторона…

— Не возьмут их.

— А вдруг?

— Не могу я так сказать.

— А я могу. И скажу.

Павел хотел одернуть Оксану, сказать, чтобы она не лезла в его дела, но потерял сознание. А когда он пришел в себя, ее уже не было.

Роскошные распущенные темно-русые волосы, красивые глаза с поволокой, сочные губы, совершенной формы грудь с наливными ягодками сосков, сексуальные ноги — и это все о ней… Оксана голышом стояла перед кроватью, быстрыми ловкими движениями очищая мандарин. Ни капли стеснения во взгляде. Более того, ей нравилось восхищение, с каким смотрел на нее Павел.

— Чокнемся? — весело спросила она и, поцеловав очищенный мандарин, протянула его Павлу.

— За твое здоровье!

Мандарин был не простой, а проспиртованный. Все равно что пятьдесят граммов водки выпить и закусить.

— Еще?

Он был бы не прочь повторить, но Оксана пьянила его куда больше, чем спирт.

— Потом!

Павел схватил ее за руку, притянул к себе, уложил на кровать.

— Раздавишь, медведь! — засмеялась она.

Смех очень быстро перешел в тихий сдавленный стон, а ее ноги обхватили его бедра. Возбуждалась она легко и быстро, поэтому все пошло как по маслу.

И с ним Оксана возбуждалась, и с другими. Но с ним она пробудет всего три дня, а потом уедет в Засечье, а там сколько мужчин, столько же и соблазнов… Но Павел старался об этом не думать. Все равно ведь ничем горю не поможешь. Не в том он сейчас положении, чтобы рвать с Оксаной…

Все правильно сказал следователь, ему пришили убийство по неосторожности. Он же не собирался убивать Трушина, он ударил его, а тут арматура, несчастный случай. Смешно это или нет, но за превышение пределов необходимой обороны ему светило до двух лет, а срок за убийство по неосторожности — это уже три года. И два с половиной года он из них получил. И не условно, а реально. Судья и первый срок ему припомнил, и не отбытые четыре с половиной года. В одном только вышло послабление — судья должен был приговорить его к строгому режиму, а выписал путевку на общий. А здесь и долгосрочные свидания чаще, и посылки положены не один, а два-три раза в год.

В суд Павла привезли прямо из больницы. Слишком сложно проходил процесс выздоровления, но ходить к этому времени он уже мог. И ушел — на этап в следственный изолятор, в блок для осужденных. Правда, месяц его держали на больничке, оттуда он и отправился на зону — в полном здравии, полный сил и желания выживать.

Впрочем, Оксане пришлось подмазать лагерное начальство. Она же не жена Павлу, и ей свидания не положены, но если есть деньги, то такие нестыковки теряют значение…

А деньги у Оксаны есть. Она говорила с Геной, он согласился в случае чего взять всю вину на себя. Но Павла из общего дела не вычеркнул и долю с общего дела исправно выплачивал. Оксана переводила деньги в доллары, складывала в кубышку. На жизнь брала только необходимое, во всяком случае, так она говорила. А Павел хотел ей верить. И верил — в том, что касалось материальной стороны дела. Оксана очень привязалась к Илье, заботилась о нем, холила и лелеяла, как своего. Он и в это верил. А в том, что Оксана хранит ему верность, мягко говоря, сомневался. Впрочем, она и не говорила, что не изменяет ему. Он не спрашивал, а она не говорила. А зачем ей врать без особой на то нужды? Вот если бы он спросил…

Но какой бы сукой ни была Оксана, с ней чертовски хорошо. А это свидание с ней — и вовсе подарок судьбы. И никакие подозрения на ее счет не смогли сейчас унять накал страстей, какой он испытывал с нею в постели. Только ради таких моментов стоило жить. И даже прощать Оксану…

— Хорошо-то как! — громко прошептал Павел, глядя в темный от сырости потолок.

— Ты такой ненасытный! — с затаенным восторгом в голосе проговорила Оксана и улыбнулась.

— Это плохо?

— Хорошо… Я так по тебе соскучилась! — Она легла на бок, грудью прижимаясь к его плечу, а носом — к щеке.

— Только по мне?

— Только по тебе! — кивнула Оксана.

То ли она прикинулась дурой, то ли действительно не поняла намека.

— А то здесь у нас еще и Маркел мотает…

— Маркел?! — Она удивилась, но даже голову не подняла.

— Здесь он, в четвертом отряде.

— И что?

— Ну, просто.

— Меня Маркел давно уже не интересует.

— А раньше интересовал?

— В какой-то степени… Может, покушаешь?

— Не сейчас.

— Мандаринку? — Оксана, похоже, пыталась уклониться от этой не очень приятной для нее темы.

Вряд ли ей был неприятен сам Маркел, но разговор о нем смущал. Видно, в их прошлом осталось немало общего. Может, благодаря Маркелу она и лишилась невинности. А может, она еще до него потеряла девственность, потому он и считал ее шлюхой, потому и глумился на ней…

— Можно.

Павел съел сразу две мандаринки — как будто сто грамм хватил.

— Я котлеты разогрею, их сегодня доесть нужно, — сказала Оксана.

Она не хотела говорить о Маркеле, и он не стал навязывать ей эту тему.

А Маркел действительно находился в лагере. Два года он получил за хулиганство. Чащина на восемь лет закрыли, а этому всего два года дали. Ну да, он же Павла не бил. И мотоцикл не поджигал. Он всего лишь рядом стоял. Одного дружка убили, второй на строгом режиме срок мотает, но Маркел не терялся. У него здесь, в зоне, новые друзья. Неплохо вписался он в коллектив — сошелся с отрядным блаткомитетом, сколотил свою собственную банду. Воровская власть в зоне слабая, красная масть тоже особой погоды не делает, поэтому беспредел цветет и пахнет. Особенно сейчас, после развала Союза. Менты в потерях, не знают, как реагировать на разрушительные изменения. Зато прекрасно знают, как навариваться, используя свое служебное положение. Не зря же Оксана здесь, в блоке для долгосрочных свиданий. И на ее проспиртованные мандарины менты внимания не обратили. А ведь могли бы, если бы захотели…

— Леонид Ильич из больницы выписался, — сказала вдруг Оксана.

— Леонид Ильич? — не сразу понял Павел.

— Отец Лизы…

— Ах да…

— Он Илью хочет забрать, — вздохнула девушка.

— Отдай, если хочет…

— Как отдать?! — Оксана простонала от возмущения. — Это же твой сын!

— Может быть, — пожал плечами Павел.

Не факт, что Илья — его сын, но с Оксаной спорить об этом бесполезно.

— Я к Илье так привыкла! Я его так люблю!

— Да, но я его не усыновлял. Да и ты не моя жена…