Кирилл Максимов - Сторожевой волк

Водитель инстинктивно отдернул руку от ключа. В салоне воцарилось молчание.

– Так что… – начал водитель и осекся, поняв, что инспектор его подло подставил.

– Так что? – с угрозой в голосе повторил старлей. – Вызываю наряд, едем на освидетельствование?

– Вы же сами мне предложили. Я и не собирался за руль садиться. Дорожникам надо помочь, они сюда снег сгружать будут.

– А если бы пришли гномики и сказали бы тебе в штаны навалить, ты бы навалил? – задал вопрос – домашнюю заготовку – старший лейтенант. – Отказ ехать на освидетельствование трактуется, как нахождение в состоянии опьянения. Лишение прав со всеми вытекающими. – Он полез в пустой карман, делая вид, что собирается достать рацию.

Разводка была сделана так беспардонно, что даже кавказцы, привыкшие к особому отношению к себе со стороны полиции, не выдержали.

– Это же беспредел какой-то, – возмущенно произнес хореограф.

– Это как с контрольной закупкой на рынке. Проверка твердости характера водителя и его склонности к правонарушениям. Все в пределах законности. Или ты будешь отрицать, что он автобус в пьяном виде вел? – тут же привел свой контраргумент старлей.

Возразить было нечего, факт имелся, как говорится, «на лицо», все видели своими глазами.

– Но нельзя же так, – попытался образумить правоохранителя Джамал.

– Можно, – парировал Пятаков. – Что это за банда террористов путешествует? Кстати, а что у вас в багажном отсеке? Контрабанда? Оружие? Наркотики? Живой товар?

– Послушайте, какой живой товар, какая банда? – воскликнул хореограф. – Мы артисты. Вот документы, – он полез в папку. – В багажном отсеке сценические костюмы. Перестаньте нас оскорблять.

– Нарисовать, тем более на Кавказе, можно любую бумагу, – отмахнулся от документов Пятаков. – Выгружайте свой багаж, будем проверять.

– Там же снег идет! Костюмы отглажены, уложены. Вы же их уничтожите!

– А мне по хрену. Выгружайте свои короба.

Джамал растерянно взглянул на Гафура, и тот негромко произнес:

– Не видишь? Человек на вознаграждение нарывается. Ты к его совести не взывай. – После этих слов он поднялся, подошел к старлею: – Извините, уважаемый, что не спешим выполнять ваши абсолютно законные требования. Но погода, сами видите, какая. Испортятся сценические костюмы под снегом, помнутся. А они больших денег стоят. Может, договоримся, а?

Сказав это, Гафур выразительно пошевелил пальцами, словно шуршал невидимой купюрой. Глаза Пятакова понимающе сузились.

– Поговорить можно и даже нужно, – произнес он, спускаясь из автобуса на стоянку.

Гафур вышел следом, косясь на освещенные окна «Неоплана», за которыми виднелись лица любопытных танцоров.

– Неудобно тут говорить, – вновь пошевелил он пальцами.

Старлей согласно кивнул. Мужчины двинулись в лес по протоптанной тропинке.

– Я понимаю, что автобус у нас подозрительный, – негромко говорил Меджидов. – Русские к кавказцам относятся с сомнением.

– Сами заслужили, – напомнил Пятаков.

– Конечно. Я, когда по утрам бреюсь, смотрю на себя в зеркало, и мне самому себя арестовать хочется. – Меджидов повернулся к нему лицом.

Старлей натянуто улыбнулся, шутка ему понравилась.

– Сколько? – спросил Гафур.

– Ты только одним сотенным листом от меня откупиться не рассчитывай, – предупредил правоохранитель.

– Не вопрос, сейчас все и решим. – Меджидов сунул руку в вырез пальто.

Пятаков рассчитывал увидеть пухлое портмоне и заранее улыбался. Он уже решил для себя, что меньше, чем на триста долларов, не согласится, а зарядит с ходу пятьсот.

Гафур улыбнулся в ответ, глядя на полицейского с легким укором, как смотрит взрослый мужчина на проштрафившегося мальчишку. Правая рука резко вышла из-за полы пальто. В пальцах неярко блеснуло широкое лезвие, и кинжал с размаху вошел в грудь Пятакову. Старлей глухо вскрикнул, постоял, глядя перед собой широко раскрытыми глазами, потом рухнул на колени, прижимая руки к груди, качнулся и упал лицом в снег. Гафур резко вытащил из раны кинжал, продолжая все так же улыбаться.

– Что ж ты не берегся? – прошептал он, вытирая лезвие о бушлат убитого.

Чистый кинжал исчез за пазухой. Меджидов огляделся. За стволами деревьев светились окна туристического автобуса. Дальнобойщики уже разбрелись по машинам и погасили освещение в кабинах. На столиках и лавках лежал толстый слой снега.

– Все самому надо делать, – проворчал Гафур.

Он взял мертвое тело за руки и потащил к болотцу, черневшему среди свежего снега. Взобравшись на пень, торчавший над трясиной, бросил мертвеца в болото. Но тело не хотело тонуть, лишь погрузилось наполовину. Меджидов отыскал бревно, закатил его на мертвого Пятакова. Болото зачавкало, пошли пузырьки, и под давлением обледеневшего бревна полицейский стал погружаться.

Гафур закурил. Он спокойно затягивался, глядя на то, как исчезает в грязи то, что еще недавно говорило, желало, хотело и могло. Когда в топи исчезло лицо, Меджидов отбросил сигарету и зашагал к автобусу, на ходу отряхивая от снега пальто.

Он зашел в салон, сел в кресло.

– Договорились? – опасливо поглядывая на дверь, спросил Джамал.

– Договорились, – спокойно ответил Гафур.

– Сколько пришлось дать? – поинтересовался шофер.

– Какая разница? Ты мне, что ли, деньги вернуть решил?

– У меня денег нет, – признался шофер.

– Ну, так и не спрашивай.

– А сам он где? – продолжал беспокоиться Джамал.

– Черт его знает. В лес пошел, как в дом родной. Мутный мент попался. – Гафур взял в пальцы стаканчик, дунул в него и протянул хореографу: – Плесни немного.

Богдан все же принял предложение своего бывшего командира, дал согласие пойти к нему работать охранником. И не последнюю роль в этом решении сыграла Лариса. Она привела решающий аргумент:

– Может, ты пить бросишь, на службу устроившись.

– Разве я много пью? – удивился Князев.

– Достаточное количество. Главное, что ты пьешь каждый день. Иногда нужно устраивать себе разгрузочные дни.

Богдан не стал возражать. Прямо при Ларисе и позвонил Бакланову, дал ему свое согласие. Встречу назначили на завтра.

Георгий заехал за Князевым прямо к нему домой.

– Поехали. Только паспорт с собой прихвати.

– Зачем?

– Должен же я тебя официально оформить.

Богдан чувствовал себя в машине Бакланова неуютно. Кожаные скрипучие сиденья. Множество всяких наворотов. Короче говоря – дорого и престижно.

– Как тебе моя тачка? – поинтересовался Георгий.

– Главное, что ездит, это главное предназначение машины, – ушел от прямого ответа Богдан.

– Вижу, что не нравится, – усмехнулся Бакланов. – Я бы тоже на зачуханных «Жигулях» лучше бы ездил. Но есть такое понятие, как имидж. Мне со всякими людьми встречаться приходится. Среди них принято оценивать по машине-одежке. Если выпадаешь из общего ряда – доверия к тебе нет. Это как в девяностые, если не носишь малиновый пиджак и золотую цепь на шее в палец толщиной, тебя никто всерьез воспринимать не станет.