Владимир Колычев - Центровая

– Закажешь – сделаю! – с готовностью отозвался он.

– Ты-то можешь и сделаешь. А ты?.. – Я ткнула взглядом в Колоду.

– Я?.. – слегка опешив, протянул он. – Да не вопрос!

Он тоже хотел стать героем, но сам же себя и перехитрил.

– А зачем тебе это?

– Как зачем? – Гена учуял подвох и еще больше растерялся.

– Если Мещера не мочил Самоеда, зачем его самого валить? Что-то не стыкуется, браток!

– Так мы же думаем, что мочил.

– Мы не думаем, а знаем. В том числе и ты! – наседала на него я, добивая. – Тебе известно, что Мещера Лешу замочил! Но ты меня подставить хочешь! Как будто я из-за Славы Лешу грохнула. Одного ты не учел. Я вольный человек. Кого хочу, того имею. Никто мне здесь не указ! Ни ты, ни Леша! Если бы я Кречета захотела, то Леша не смог бы меня остановить! А Слава по делу заезжал. Конкретно говорил по сбыту товара. Но вопрос не в том, Гена, а в тебе! Ты предъявил мне, я ответила. А что ты сказать можешь? Знаешь, что за гнилые предъявы бывает?

– Нехорошо ты, Гена, поступил. – Медяк окончательно расправил крылья и осуждающе посмотрел на Колоду.

– Да, Гена, косяк за тобой, – поддержал меня Гольц.

– Сам застрелишься или как? – Я достала из-за пояса пистолет и протянула Колоде.

Из этого ствола Гена мог пристрелить меня, и это понимала не только я. Но я намеренно шла на такой шаг. Все должны видеть, что я ничего в этой жизни не боюсь. Если мне вдруг суждено умереть, то я с легкостью приму смерть.

– Эй, ты чего? – Гена отдернул руку от пистолета как от чумного плевка.

– Страшно? – спросила я, презрительно скривив губы.

– Да я ничего такого не сделал!

– Ты, кажется, перепутал реальный сход с детской песочницей. Здесь тебе не куличики лепят!

– А тесто замесить можно! – угрожающе глянув на Колоду, сказал Медяк.

– Да пошел ты!.. – вызверился на него Гена.

Я тут же осталась без пистолета, который так и не вернула на место. Медяк вырвал его у меня, направил на Колоду и нажал на спусковой крючок.

Мозги и кровь забрызгали всю стену за спиной несчастного парня. Меня чуть не стошнило от ужаса, а Медяку хоть бы хны. Пацаны с открытыми ртами смотрели на него. Столь крутой расправы у нас еще не случалось. Тем более что Колода был не простым человеком.

Но ведь и Медяк уже не последний. Он сам чувствовал свою силу, и остальные признавали ее, черную, нечистую.

– Так будет с каждым, кто не сможет ответить за свои слова! – заявил Медяк.

Меня выворачивало наизнанку, но это не помешало мне с торжествующим видом обвести взглядом толпу. Ситуация жуткая, но, как ни крути, она мне на руку. Колода фактически обвинил меня в убийстве Самоеда и получил за это.

Но как быть с Медяком? Никто не уполномочивал его убивать Гену. Он сделал это сам, по своей воле. В то же время Колода должен был умереть. Нет, я никак не могла сейчас наказывать Медяка.

– За свои слова нужно отвечать. И за дела тоже. Если кто-то хочет мне предъявить, я отвечу. – Медяк обвел взглядом толпу, но никто не посмел сказать ему и слова. – Марго столько сделала для нас, а какая-то сука собак на нее спустила. Беспредел!.. Ты, Марго, знай, если вдруг что, я всегда рядом.

– Ты уже сделал Мещеру? – язвительно спросила я, пристально, без всякого сочувствия глядя на него.

– Сделаю.

– Когда сделаешь, тогда и поговорим.

– Понятно! – Медяк с бравурной ухмылкой вскинул руки, подмигнул мне и повернулся к выходу.

– А прибраться? – спросила я, пнув по коченеющей ноге покойника.

– Не вопрос!

Медяк нашел где-то полиэтиленовый пакет, без всякого смущения надел его покойнику на голову, обжал на шее поясным ремнем, чтобы не вытекала кровь. Один его боец взял Колоду за руки, другой за ноги. Подняли, вынесли. Куда его вывезут, где и как похоронят? Эти вопросы волновали всех, но никто не решился их озвучить. В том числе и я.

Но и на самотек это дело я пускать не стала и распорядилась:

– Бес, поедешь с Медяком!

Что ни говори, но при всей своей полезности Витя так и остался для меня чужеродным элементом. Не могла я простить ему крысятничества, да и все тут. По своей сути он сутенер и убийца. Дьявол в нем. Хотя надо признать, что я ничем не лучше.

Сход так и не постановил, кто займет место Самоеда. Пацаны должны были сделать это, но Медяк нарушил ход событий, и я распустила их по домам. Труп Колоды увезли, но на стене и полу осталась кровь, ее надо было замыть, затереть. Да и пулю из стены пришлось выковырять.

Место Самоеда должна была занять я. Оно фактически за мной и осталось. Я назначила на место Колоды Фунта, и никто не посмел мне возразить. Общак я тоже подобрала под себя, не встретив противодействия.

В разговоре с местным оперативником я прежде всего думала не о прошлом, а о будущем. Жаль, конечно, Самоеда, но жизнь с его уходом не остановилась. Опасное прошлое перетекло в такое же будущее, и мне хотелось хоть как-то смягчить наше положение. Мы сцепились с мещерской братвой, и это грозило нам новыми трупами. Более того, у меня могли возникнуть проблемы с законом. Я ведь в присутствии всей братвы заказала Мещеру. А это на языке Уголовного кодекса есть организация убийства со всеми последствиями, отсюда вытекающими. Еще Медяк на глазах у всех убил Колоду.

– Значит, в момент убийства вы находились на кухне? – спросил милицейский капитан, в раздумье глядя на меня.

Он сам пришел ко мне и завел этот разговор. Я собиралась ехать в «Оазис», машина уже выкатилась из ворот, когда он перекрыл мне дорогу. Буян с Клешней могли смести его с пути, но я не дала им отмашку. Менты, конечно, те еще подарки, но ссориться с ними глупо. К тому же мне нужно было самой поговорить с этим человеком, и не о прошлом, а о настоящем и будущем. Я думала об опасностях, которые нам угрожали, поэтому и вышла к нему из машины.

– Да, была на кухне и ничего не видела, – подтвердила я и повернулась, желая пройти в дом.

– Куда вы? Я бы хотел поговорить с вами здесь.

Капитан Ярмольцев хотел пообщаться со мной на месте преступления, у дороги, с которой какой-то урод в маске прямо из машины расстрелял Самоеда и ранил Грыжу.

Я остановилась, кивком показала на асфальт и с усмешкой спросила:

– А если сейчас подъедут и начнут меня мочить?

– А такое возможно? – Мент озадаченно повел бровью.

Я ничего не сказала и прошла в калитку, которую открыл для меня Клешня. А капитан пугливо шарахнулся, увидев Цезаря и Артемона, мчащихся на него. Я усмехнулась, вспомнив, как Слава шел на моих верных псов. Они перед ним дрогнули, поджали хвосты, расступились. Ну так то Слава.

Буян зашел во двор и закрыл за собой калитку. Псов нужно было посадить на цепь, а то вдруг предъявят мне нападение на сотрудника милиции? Об этом я подумала в шутку. Местные стражи порядка меня как-то не очень пугали.