Владимир Колычев - Бандитская рулетка

– Бросил тебя?

– А разве нет?

– Ну, я же думал, что это ты была…

– Я не знаю, чем ты думал, знаю только, что ты наломал дров. Копытину лоб разбил, Кирьянову в морду кулаком. Меня чуть с работы не поперли…

– Тебя? Ты-то здесь при чем?

– Разбор полетов был, кто-то сказал, что ты меня приревновал… Вот и я спрашиваю, при чем здесь я?.. Ты вот на ком-то там женился, на новеньком «БМВ» ездишь, а я из-за тебя чуть без работы не осталась…

– Значит, не ты с Копытиным была?

– Нет, конечно!

– Тогда почему Зинка сказала?..

– Что она тебе сказала?

– Ну, что ты с Копытиным ушла.

– Дура она, твоя Зинка. Я не с ним ушла. Я просто ушла. Сначала он ушел, а потом я…

– И куда ты пошла?

– Пошла. Но совсем не туда, куда ты думаешь… И, вообще, давай оставим этот разговор. Своей жене допросы устраивай, – невесело усмехнулась она.

– Уже, – сорвалось у него.

– Что – уже?

– Да так. Вляпался я, Настя. Ты даже не представляешь, как я вляпался… В Копытина солонкой запустил… Кирьянову, говоришь, кулаком…

– Я говорю?

– Ну, я-то не помню. Тебя у Копытина на столе помню, а как Кирьянова ударил, не помню.

– Меня на столе?!

– Ну, не тебя… Извини, заговорился… И заговорился, и запутался… Представляешь, выхожу из банка, смотрю, баба какая-то, раз, и я с этой бабой уже в постели. Что было, не помню. Но что-то было. А утром ее отец… Или женишься на ней, или в бочку с цементом…

– Крутой у нее отец.

– Кто такой Воротын, знаешь?

– Воротын? Да нет, я же неместная…

Настя была родом из Астрахани. Кирилла совсем не интересовало, каким ветром ее занесло в Гордынск.

– Это самый крутой в городе мафиози. И если бы я отказался, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

– Значит, тебя заставили жениться?

– Да выхода не было.

– Бочки с цементом испугался? – засмеялась она.

– Кирьянов на меня наехал, штраф выставил, сто тысяч долларов. А Воротын все разрулил… Но я бы не согласился, с тобой сбежал бы. Но я-то думал, что ты с Копытиным…

– Индюк тоже думал.

– Вот и я в суп попал… Значит, не была ты с Копытиным?

– Нет.

– Значит, я идиот.

– Да.

– Коротко и ясно.

– Может, ты скажешь, куда мы едем? – спросила Настя.

– А куда мы едем? – спохватился он.

– Вот и я не знаю.

– А тебе куда надо?

– Домой. Адрес хоть помнишь?

– Спрашиваешь!

И путь к ее дому Кирилл знал. Она снимала комнату в доме на Котовского.

– А номер моего телефона?

– Помню.

– А почему не позвонил?

– Потому что баран.

– Еще какой.

– И что же теперь делать?

– А что ты сейчас делаешь? Куда ты ехал?

– Ну, в магазин…

– Жена попросила?

– Ну, в общем, да…

– Вот и езжай в магазин. У тебя своя жизнь, у меня своя.

– Конечно, такое не прощается, – вздохнул Кирилл.

– Что не прощается?

– Ну, я теперь с другой…

– Не прощается другое. Не прощается то, что ты поверил Зинке.

– А что прощается?

– Пока ничего.

– Но я могу надеяться?

– На что?

– Ну, на прощение…

– А еще на что?

– Мы могли бы встретиться…

– Это ты о чем? – удивленно вскинула брови Настя.

Кирилл прикусил язык. Действительно, о чем это он? Как он может встречаться с Настей, когда в ногах такая обуза. Это сегодня Роза не захотела ехать с ним в город, потому что голова у нее вдруг разболелась, а обычно она всегда где-то рядом. Да и Яков Алексеевич неизвестно как себя поведет, если узнает о его романе на стороне, – то ли застрелит, то ли за яйца подвесит. Ну, а скорее всего, в бочку закатает…

– Ну, чего ты замолчал? – подзадорила его Настя.

– Я не замолчал. Я думаю… По-дурацки все вышло. Люблю тебя, а живу с другой.

– Любишь меня?

– Люблю, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Кирилл.

Он почти три недели встречался с Настей, и секс у них был, но до признания в любви дело как-то не доходило. Да и не задумывался Кирилл, любил он ее или нет. И сейчас не стал раздумывать над этим – просто взял и признался в своих чувствах. И ведь не соврал, потому что действительно любил Настю… Может, и не тянуло его взяться за перо и в стихах выразить свои чувства, но не было человека дороже, чем она. Потому и не смог он проехать мимо нее. Потому и скачет сердце в груди…

– Зачем же тогда на другой женился? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Говорю же, дурака свалял. Крыша слетела…

– Крышу на место можно поставить. А то, что записано пером, топором не вырубишь…

– Это ты о чем?

– О печати в паспорте… Ты теперь женатый человек. И я для тебя чужая.

– Не чужая… А насчет топора, это ты правильно сказала. – Кирилл с такой силой сжимал руль, что побелели костяшки пальцев.

Можно печать в паспорте вырубить. Именно вырубить, именно топором… За топор надо браться, и за вилы. Только так можно вырваться из тисков, в которых он оказался. Тиски вырубить, а тех, кто закручивает их, – посадить на вилы…

В конце концов, он мужик или тряпка? Не пора ли пробудить в себе гордыню? Почему он должен жить в стойле, куда его так нагло затолкали какие-то моральные уроды?..

Кирилл свернул вдруг вправо, загнал машину под пышную липу с торца пятиэтажного дома. Место здесь относительно безлюдное, да и в машине затемнены все окна, не считая ветрового.

– Что ты делаешь? – в смятении спросила Настя. И возмущение в ее голосе, и удивление, и восторг.

– Не знаю. Ты свела меня с ума, и я ничего уже не знаю…

Он решительно потянулся к ней. Настя интуитивно подалась от него, но тут же прильнула к его груди. Их губы соприкоснулись, слились в горячем единении чувств…

Кремового цвета дом с башневидным эркером, фигурная черепичная крыша, широкие стрельчатые окна, мощенный гранитом двор, английские газоны, сосны на участке… Так выглядел дачный домик, красота которого отнюдь не радовала глаз. Не хотел Кирилл здесь жить. Шалаш с Настей устраивал его куда больше.

Но Настя не хотела жить в шалаше. И бегать от мафии тоже. Поэтому она даже не пыталась настраивать Кирилла на развод с Розой… Но и от встречи с ним не отказалась. А он только рад был повторить сегодняшний успех. И совсем не важно, где это произойдет, в машине, как сегодня, или где-нибудь на квартире…

Во дворе дома стоял темно-серый «Гелендваген». Два «ноля» на номере и «двойка». Леня Воротынцев – мужик смышленый и продуманный. Под первым номером должен ездить его отец, а он, так уж и быть, будет вторым после него.

Погода сегодня хорошая, поэтому Роза принимала дорогого гостя на террасе, которая примыкала к дому с тыльной его стороны. С террасы, с которой можно было бы любоваться рекой, если бы не высокий забор на берегу.

Роза услышала, как подъехал Кирилл, вышла к нему, провела на террасу. Леня потягивал кофе, наслаждаясь тишиной, приятно разбавленной птичьими перепевками. Обычно суматошный и неусидчивый, он развалился в плетеном кресле, как барин, только что раскрепостивший в своей опочивальне очередную крестьянку. Такая вот приятная утомленность присутствовала в нем.