Кирилл Казанцев - Когда-нибудь я ее убью

Егор вернулся в квартиру и только сейчас, когда прошел азарт и опасность отступила, сообразил, что погорячился. Такой шанс в руках был, а упустил его бездарно, не вытряс из последнего, например, самое главное — кто их послал сюда и чем им помешала Вика?

Та материализовалась из темноты незамедлительно и снова с топором в руках, смешно и жутко смотреть. Егор не сдержался, фыркнул, скорее от нервов, облизнул сбитые костяшки пальцев и пошел в кухню, попутно отобрав у Вики топорик:

— Одевайся, быстро. Надо идти, сейчас же, они вернутся. Быстро! — уже можно орать, не опасаясь, что кто-то услышит, можно даже повторить, но до этого не дошло.

— Сейчас? — глупо спросила Вика. — Ночью?

— Как знаешь, — Егор уселся на табурет поверх собственной куртки, — давай останемся. И подождем, когда они вернутся, только их будет уже не трое, а человек десять или пятнадцать. Все, пошли, пошли, — он бесцеремонно подтолкнул Вику к вешалке в коридоре, сам быстро оделся и нахлобучил на глаза шапку. Погода на улице вновь заворачивалась нешуточная, дуло так, что от воя ветра становилось не по себе, но метели пока не было.

Вика оделась быстро, стояла в коридоре, сжимая в руках дорожную сумку, крутила ее и так и этак: то на локоть повесит, то на плечо. Егор забрал у нее сумку и выпроводил на площадку, постоял немного на пороге и вышел сам. Захлопнул дверь, дернул за ручку и оглянулся напоследок, подумав, вернется ли сюда еще, и если вернется, то когда именно.

— Быстро, быстро! — он взял Вику под руку и потащил по ступенькам вниз.

Быстро не получалось, хоть тресни, сапоги на каблуках не приспособлены к бегу по скользкой дороге. Да и для ходьбы они тоже не годились, Вика шла, еле переставляя ноги, тонкие подошвы и каблуки разъезжались на льду, что коварно скрывался под свежим белейшим снежком. Шла-шла и грохнулась наконец на одно колено, но даже не пикнула, Егор дернул ее за ворот шубки и поднял на ноги. А через пару минут процедуру повторил, потом и в третий раз, а в четвертый успел, поддержал под руку и понял, что так они далеко не уйдут. Вика молчала, только старательно отводила глаза в сторону и на Егора не смотрела, глядела куда угодно — на темные окна домов, на верхушки деревьев сквера, что миновали с таким трудом, вслед редким проезжавшим машинам, но не на него. А когда Егору удалось перехватить ее взгляд, то в нем обнаружились и ужас, и страх, и напугавшая его самого решимость, — все что угодно, кроме паники.

— Надо идти, — сказал он, — и очень быстро. Тебя ищут, да уже и не только тебя.

И только сейчас сообразил, что не сказал ей, куда собственно тащит ее через ночь и робкий, тихонько падающий с неба почти новогодний снежок. Вика накинула на голову слетевший капюшон шубки и поежилась. Егор осмотрел девушку с ног до головы. Выглядит очень даже неплохо, но в таких сапогах только по паркетам рассекать или в машине по городу передвигаться. И еще кое-что: он уж и сам чувствовал, как пробирается под теплую куртку мартовский кусачий морозец, а что тогда говорить о Вике в ее короткой шубе?

— Я знаю, — едва не стуча зубами от холода, сказала она, — я все знаю и очень боюсь. Но я не могу быстро, честное слово. Правда, не могу.

Егору пришлось сбавить ход, он крепко держал Вику под руку и посматривал по сторонам. Вел ее так, чтобы по возможности держаться в тени — дорога шла по центру города, и здесь власти постарались на славу, как назло работал каждый фонарь. Хорошо хоть, пуст был этот самый центр, никого ни поблизости, ни на горизонте, даже собак бродячих не видать, тоже, поди, от мороза попрятались. И не обойти этот освещенный пятачок, здесь самый короткий путь к задворкам города, к «железке» и пустырю за ней. Проверено все это уже, сам сколько раз время засекал, пока самую короткую тропинку к даче протоптал, и обходные пути искать не собирался, и если в сторону от проспекта взять — там сплошные стройки да теплотрассы перекопанные, белым днем не пройти, а уж ночью, да еще на каблуках… Лучше не рисковать.

Проскочили центр их крохотного городка без приключений, две единственные живые души в этот полночный час. Промчались по дороге одна за другой две машины без габариток и, как показалось Егору, без номеров, просвистели мимо и сгинули сразу за светофором центрального перекрестка. Дальше места пошли глухие, темные и неприятные: многоэтажки сменили старые, барачного типа двухэтажные длинные дома, среди которых попадались и деревянные, в их окнах кое-где горел свет, слышались приглушенные голоса и музыка. Подошли ближе, и пьяные голоса зазвучали отчетливее, где-то пара бурно выясняла отношения, где-то дело катилось к драке. То еще местечко, Егор почувствовал, как Вика напряглась, принялась озираться, у нее с головы слетел капюшон, девушка оступилась, едва не свалилась вновь, но Егор поддержал ее. Сам-то он не волновался и даже что-то вроде облегчения почувствовал, когда свернули с освещенной улицы — здесь беглецов не найти, даже если очень постараться, за каждым поворотом множество ходов-выходов открывается, и Егор их за время работы на «Скорой» успел изучить, как линии своей руки.

— Спокойно, — сказал он, останавливаясь, чтобы сделать передышку, — тут никого бояться не надо. И осталось немного, мы скоро придем.

— Куда придем? — голос у Вики дрогнул, зубы отчетливо лязгнули. Отлично, просто отлично, ее форменным образом колотит от холода, ей сейчас не хватало только простудиться и заболеть. Тут не идти — бегом бежать надо, а какое там бежать, если она ноги еле передвигает.

— У меня дача за городом. — Егор снял шапку и бесцеремонно нахлобучил ее Вике на голову чуть ли не до самых глаз, накинул сверху капюшон. Девушка поправила «обновку», шагнула вперед и немедленно поскользнулась на невидимой в темноте колдобине, неловко взмахнула руками и плюхнулась на снег. Егор помог ей подняться, обхватил за талию и потащил, как придется, по разбитой дороге, по обледеневшему тротуару дальше, к тупику, за которым уже высилась в ночи освещенная железнодорожная насыпь.

Поднялись кое-как, Егор повел Вику через рельсы, заторопился, услышав гудок тепловоза. Проскочили благополучно и так же благополучно в обнимку съехали по мерзлому гравию вниз. Что-то подозрительно хрустнуло, Вика вскрикнула, и Егору аж жарко стало — еще не хватало, чтобы она ногу сломала. Но обошлось, это треснул каблук, Вика аккуратно наступила на него, покачалась и заявила:

— Выдержит. Наверное. Пошли.

И осталась на месте, замялась у тропинки, что уводила в лес из сухих стеблей полыни, крапивы и борщевика. Пустырь, бывший когда-то ухоженным полем, где росла картошка и подсолнухи, простирался на три стороны света сразу, тропинки разбегались, и идти отсюда можно было куда глаза глядят. Егор шагнул влево, Вика пошла следом, осторожно шла, оступалась, но больше не падала — тропинку замело снегом, подошвы не скользили, и дальше дело пошло на лад. Пустырь пересекли за каких-то полчаса (обычно Егор пробегал его вдвое быстрее), и началось снова-здорово. Тропинка вывела на проселок, Егор шел по колее, держал Вику за руку, та, как могла, ковыляла рядом. Дорога шла по открытому месту, немедленно налетел ветер, Вика ежилась и поджимала дрожащие губы, пошел снег, мелкий, колючий, он сыпался, разумеется, в лицо и застилал дорогу. Минут через десять впереди показались покрытые снегом крыши крайних домов дачного поселка, Егор облегченно выдохнул и перекинул Викину сумку на другое плечо. Все, пришли, слава тебе, здесь их сам черт не найдет, если только по следам отыщет. А следы-то уже свежим снежком заметает — Егор оглянулся, отметил, что да, заметает, причем буквально, точно и не шли они тут минуту назад, а на крыльях пролетели. Оглянулся и — врезался на ходу Вике в спину, едва не сшиб девушку, обхватил, прижал к себе и почувствовал, как та дрожит.