Кирилл Казанцев - Очарованная вдова

Вне контекста это была вполне обычная фотография. Но вкупе с заголовком и весьма язвительным текстом статьи фотография превращалась в по-настоящему убийственную насмешку.

— Вот! Вы видели это?! — Генерал тряс газетой и тыкал пальцем в заголовок и снимок под ним. — Журналисты просто потешаются над нами. Мол, вот оно, дело Тверского, а вот целый хор ментов, которые ни хрена не могут сделать! Ну и попробуйте сказать, что они в этом не правы. Наоборот, они точно подметили ситуацию. Вас много, а толку, получается, как от козла газировки с малиновым сиропом! Так не должно быть! Елки-палки, доколе еще вы будете сопли жевать?! Надо действовать! Перевернуть все, что только можно и что нельзя! Неужели я должен вас всему этому учить?!

Сотрудники полиции, присутствовавшие на совещании, молча выслушивали генерала. Эмоциональный посыл его речи был понятен. Выдержать напор энергии, выплескиваемой начальником, было не так и просто.

Кто-то опустил глаза, разглядывая стол. Кто-то скрестил пальцы рук и забросил ногу на ногу, приняв тем самым защитную позу. Кто-то спешно что-то записывал, будто председательствующий озвучивал некие истины, кардинально новые, доселе неизвестные. Лишь некоторые смотрели на него и невольно кивали, визуально выражая согласие со словами выступающего.

— Кстати!.. — продолжал генерал, небрежно откладывая газету в сторонку. — Не мешало бы нам обратить внимание на некоторые странности. Я имею в виду то, что начало происходить уже после гибели певца. Если кто-то забыл или еще не знает, то я поясню. Вокруг вдовы Тверского начались поистине чудные игры. Я бы даже сказал игрища. Тут и анонимные угрозы, и почти открытый шантаж, и еще бог весть что. Полный набор. Женщина постоянно пребывает в шоковом состоянии, а игрища тем временем продолжаются и продолжаются. Интуиция мне подсказывает, что и недавняя гибель продюсера Артема Бренера каким-то образом связана с этими странностями. Никак понять не могу, почему вдруг мои же собственные подчиненные упорно пытаются выдать его смерть за несчастный случай. Даже зеленому практиканту понятно, что здесь имеет место инсценировка несчастного случая, причем достаточно грубая. А вы мне на полном серьезе говорите: «Товарищ генерал, Бренер выпил, споткнулся, упал в котлован, напоролся на арматуру и умер». Что я должен думать после этого? Что вообще получается? На чью мельницу вы воду льете, господа-товарищи? Неужели слухи о могущественной преступной группировке, тормозящей ход расследования, имеют под собой почву и кто-то из вас с ней связан? Вы прикажете мне начать ряд внутренних расследований на предмет выявления ваших коррупционных связей с преступным миром?! Поверьте, тогда мы уж точно отделим овец от козлищ, как сказано в одной замечательной книге. Вы этого хотите?! Знаете, несмотря ни на что, мне все-таки хочется думать, что все эти оплошности в расследовании громких дел не являются планомерным саботажем, оплаченным из бандитских кошельков. Слишком хорошо я многих из вас знаю.

Надрыв в голосе начальника становился все более и более прочувственным. Его последние реплики были на грани фола. Они расшевелили участников совещания гораздо больше, чем все то, что было сказано ранее. По залу прокатился шумок недоумения.

Глава группы следователей поднял руку, прося слова. Кущенков предоставил ему эту возможность.

— Товарищ генерал… Валерий Максимилианович!.. У нас действительно есть определенные трудности в расследовании дела о заказном убийстве Владимира Тверского, — встав со своего места, проговорил тот. — Однако утверждать, что дело провисло, а расследование не продвигается, никак нельзя. Все участники следовательской группы работают постоянно. Едва ли не сутки напролет. Есть версии по отдельным фрагментам дела. Но, к сожалению, все факты, которыми мы располагаем, разрозненные и мелкие по своей сути. Собрать их воедино пока не получается. Такое ощущение, будто перед нами возникла непреодолимая стена, которая не позволяет нам идти дальше.

— Надо пробить эту стену, — вклинился Кущенков. — А если не получится, то сделать подкоп или перепрыгнуть. Вас учить не надо! Мне стыдно смотреть в глаза вдовы Тверского. Думаю, для многих из здесь присутствующих не секрет, что погибший певец был моим другом. Еще и по этой причине я себя чувствую, мягко говоря, неловко. Измученная горем женщина умоляет меня о помощи. А я, человек при генеральском звании и высокой должности, вынужден разводить руками и говорить: «Извини, Аннушка, но мы тут наткнулись на неприступную стену». Какого мнения обо мне, да и обо всех нас с вами, будет вдова? Что она заявит тем же журналистам, если они попросят дать оценку нашим действиям? Нет, конечно, она ничего плохого не скажет. Потому что сама по себе человек тактичный и понимает наши трудности. Но чего ей стоит держать в себе горечь утраты, реальную причину которой не может объяснить никто из нас с вами! О какой компетентности и профессионализме можно в таком случае говорить! Чего стоят все наши должности, погоны, награды и кокарды, если мы не в состоянии унять слезы одной конкретной вдовы!

— Товарищ генерал! — обратился к нему глава группы следователей. — Мы все прекрасно понимаем. Раскрытие этого преступления является для нас делом чести. Среди нас немало поклонников творчества Владимира Тверского. Нам самим хочется отыскать тех негодяев, которые отняли такого талантливого человека у всех россиян. Я… нет, все мы обещаем, что будем рыть носом землю, но обязательно найдем преступников. Как исполнителей, так и заказчиков.

Остальные члены следственной группы подтвердили, что присоединяются к этому обещанию. Валерий Максимилианович обвел их испытывающим взором, в конце концов благословил на дальнейшие действия, но при этом добавил, что на кону стоят их звания и должности.

— Я никого не хочу пугать, — проговорил он. — Вы все мужики взрослые, в органах МВД не первый год. Нужно непременно раскрыть это дело. Я не хочу искать стрелочников, назначать крайних. Но если вы в который раз не добьетесь результатов, то даю вам гарантию, что на ваших местах появятся новые люди. Считайте это главным решением нашего сегодняшнего совещания. И вот еще что. Надеюсь, что все сказанное здесь мной останется при вас. Мне бы не хотелось, чтобы завтра вот эта газетенка цитировала мои высказывания со ссылкой на анонимные источники. Подписку о неразглашении, разумеется, я с вас брать не буду, но имейте в виду!..

Совещание завершилось без явного смягчающего аккорда. Его участники выходили из конференц-зала насупленными и нахмуренными. Задачи были поставлены не из легких. Времени на раскачку в их выполнении попросту не было.