Кирилл Казанцев - Криминальная империя

И все закончилось очень странно. Она и не рассердилась, и не кинулась ему на шею, как это обычно делают женщины после первой близости. Наталья все повернула так, как будто случился досадный казус, о котором лучше не вспоминать. И Роман послушно ушел, что было не в его обыкновении. И следующий рабочий день он начал с того, что вызвал к себе Садовскую, запер дверь и кинулся с объятиями и поцелуями. И был ошарашен тем, что она смутилась, стала сопротивляться, почти подняла шум. Роман так и не понял, помнит ли Наталья, что было вчера после корпоратива, сожалеет ли об этом. В неведении он провел почти месяц, она упорно обращалась к нему на «вы» и по имени-отчеству.

И только спустя пару месяцев все повторилось примерно по той же схеме, что и в первый раз. И только спустя полгода Роман понял, что это игра, и он принял ее условия. А они были простыми. Он придумывал необычную ситуацию, при которой Наталья приглашала его к себе или заходила к нему домой. Или они оставались одни в офисе. И обязательно должны были раскрепоститься алкоголем (якобы это после алкоголя она становится такой неуправляемой). И обязательно Роман должен начать приставать неожиданно, чтобы она не отказала ему, и обязательно он должен начать с известных ему (продемонстрированных ею для него) эрогенных зон. И она якобы теряла голову и отдавалась ему. Но обязательно она даже во время прелюдии и самого полового акта обращалась к шефу на «вы» и по имени-отчеству. Это добавляло особого шарма в их игру.

Правда, окончание этих игр постепенно изменилось. Она не убегала, стыдливо опустив глаза в духе «как вам не стыдно, что вы такое со мной сделали, воспользовавшись беспомощным состоянием девушки». Теперь оно было более степенным, хотя не обходилось без укоризненных взглядов в духе «ну вы даете, опять затащили меня в постель». И никаких обязательств, никаких обсуждений случившегося и будущего отношений. Каждый раз после секса Роман не был уверен, что близость состоится.

Наталья наконец перестала дышать тяжело, молча поднялась и набросила на плечи его халат. Роман усмехнулся, вспомнив, что примерно так же это выглядит и в ее квартире. Она тоже встает и накидывает халат. Кстати, при идеальном порядке в ее квартире, что делал ее халат на кресле возле ее кровати каждый раз, когда Роман должен был неожиданно к ней прийти?

Так же молча девушка подхватила свою сумочку и ушла в ванную. Роман еще некоторое время понежился без всяких мыслей, а потом они вернулись к телу Натальи. Все-таки интересно, что она по поводу всего этого думает? Жениться на ней Роман не собирался… вроде бы. А остальное у него и так было. Другое дело, что не очень часто. Но если настоять и сделать секс с Натальей таким частым, как ему хочется, то можно разрушить очарование встреч и превратить обалденную эротическую игру в обыденный секс.

— Роман Павлович, я освободила ванную, — послышался голос Натальи. — Я сейчас кофе приготовлю. Приходите потом на кухню.

Роман рывком встал с кровати. Так, халат на Наталье. Ладно, он натянул брюки прямо на голое тело, схватил рубашку и трусы и отправился в ванную. Попыток подойти, обнять и поцеловать женщину он уже давно не делал. Сейчас она шарахнется от него, как от насильника. Тоже элемент игры. Не поймешь этих женщин.

Неприятности не заставили себя ждать. Из секретариата Управления позвонили в восемь тридцать и передали приказ: в десять ноль-ноль быть у заместителя начальника РУВД по работе с личным составом. Игнатьев по одному этому понял, каким оружием его будут бить. Значит, нужно попытаться разобраться, подстраховаться и заручиться поддержкой начальника Управления. Ведь о планируемой операции он звонил лично ему и только потом уже подробности передал заму по оперативной работе.

В десять утра Игнатьев был уже у здания Управления. Сидя в своем «Логане», он безуспешно пытался дозвониться до начальника Управления. И в который раз майору отвечали, что начальник занят. Через час снова позвонили из секретариата, теперь уже на мобильный, и стали выяснять, почему Игнатьев не явился по вызову к Бубенцову. Пришлось оправдываться тем, что у Игнатьева проблемы с машиной и он торчит на трассе.

Стрелка часов перевалила через двенадцать, потом через три часа. А потом Игнатьеву сказали, что начальник Управления уехал. Выматерившись, майор стал пытаться связаться по телефону с заместителем по оперативной работе, но того не было на месте. Не оказалось в Управлении и начальника уголовного розыска. Игнатьев понял, что совершил глупость, понадеявшись только на то, что встреча с начальником Управления все расставит по местам и обезопасит его. Другого выхода, кроме как явиться к Бубенцову, у него теперь уже не было.

— Разрешите? — стукнув пару раз для приличия в дверь, спросил Игнатьев и вошел в кабинет майора.

Игнатьев терпеть не мог Бубенцова. Его в этом человеке раздражало абсолютно все. Во-первых, Бубенцов был моложе Игнатьева лет на пятнадцать-двадцать, но имел то же звание. Это означало, что все предыдущие звания он получал четко в срок, без всяких заминок. Такое у людей в погонах бывает редко, особенно если ты рядовой работник «в поле», а не где-нибудь в отделе кадров. Всегда найдутся какие-то нарушения, недочеты, которые тормозят присвоение очередного звания на полгода, на год, на два. Это неизбежно, потому что давно известно, что не ошибается тот, кто ничего не делает. А управлять подразделением, заниматься оперативной работой и не допускать безобидных для пользы дела нарушений невозможно. Судя по всему, Бубенцов никогда не ошибался, что маловероятно, или ничего не делал, что более вероятно. А скорее всего, у него были высокие и сильные покровители, которые его и пристроили на это теплое местечко, а также курировали его продвижение по служебной лестнице и получение очередных званий.

Но это было еще не все. Бубенцов сам по себе был человеком неприятным. И внешне, и в манере общения. Длинный, с покатыми плечами, отчего погоны на его плечах висели под углом вниз, с маленькой круглой головой и реденькими волосами, он совсем не выглядел бравым майором, а скорее карикатурой на человека в форме. Но недостатки внешности Бубенцов с лихвой компенсировал поведением, подчеркнутой важностью, демонстрацией своего начальственного превосходства. И говорил он монотонно, занудно, абсолютно не умел или не хотел слушать собеседника. И при этом очень часто, примерно два-три раза в минуту, Бубенцов облизывал губы. От этого возникало ощущение, что у майора они постоянно сохнут, а изо рта у него неприятно пахнет.

— Почему вы, товарищ майор, — с ходу стал выговаривать Бубенцов, — являетесь с опозданием в шесть часов к заместителю начальника Управления? Вам не кажется, что это вопиющее нарушение субординации и дисциплины. Мы с вами носим погоны и обязаны…