Владимир Колычев - Не верю в доброту братвы

Но ведь Сева никогда не качал права, пальцы веером особо не растопыривал, потому что этот рынок был для него чужой территорией. Значит, он не завгаровский боец. И его дружки представляли какую-то другую команду.

Все-таки Глеб не зря надеялся, что власть на рынке переменится.

Сева подошел к завгаровскому «быку», который с трудом поднимался с земли, ударом ноги заставил его опуститься на четвереньки, ногами обжал шею и руками схватил за подбородок. Казалось, он собирается сломать ему позвонки.

– Слушай сюда, муфлон! Сейчас ты пойдешь к своему гребаному Зимарю и скажешь, что это теперь наш рынок. Теперь здесь «центральная» братва масть держит, понятно?

Перепуганный браток что-то пугливо промычал, и Сева позволил ему выбраться из-под себя, дав еще пинка и помогая подняться. Глеб наблюдал за всем этим, а перед глазами все плыло, и голова раскалывалась от боли. И Женя чувствовал себя немногим лучше. Глеб обжимал рукой затылок, а он потирал отбитую почку.

Сева повернулся к ним, сквозь веселый прищур посмотрел на Глеба, перевел взгляд на Женю:

– Я думал, ты пидорок, парниша, а ты у нас Брюс Ли, да? Конкретно машешься, не вопрос. Пять баллов, пацан… А ты что, я не понял, мясником заделался? – ткнув пальцем в Глеба, засмеялся он.

– Мясником.

– А я думал, бабской одеждой торгуешь.

– Уже не торгую…

– Чего так?

– Завгар цену заломил.

– Ну да, слыхал я о таком… Считай, пацан, что освободители ваши пришли. Теперь мы здесь рулить будем…

– Я не против.

– Еще бы ты был против! – ухмыльнулся Сева.

Глеб готов был приветствовать самого Сатану, лишь бы только он избавил его от завгаровских уродов, но при этом понимал, что Сатана мог повернуться против него самого, поэтому нужно поскорее сваливать отсюда. Нельзя верить в доброту братвы, нельзя.

– Мы пойдем? – спросил он.

– Куда вы пойдете? – удивленно посмотрел на него Сева.

– Ну, дела у нас…

– Здесь, на рынке?

– Да нет, вообще…

– А на рынке?

– Нет у нас ничего здесь…

– Не понял, а мою жену кто будет одевать? – в каком-то непонятном раздумье спросил Сева.

– А тебе это нужно?

– Я хочу, чтобы моя жена хорошо выглядела… Ты же помнишь мою жену?

– Ну, я всех своих клиенток помню…

– Это хорошо… Значит, прогнали тебя отсюда?

– Я сам ушел.

– А сам вернешься?

– Зачем?

– Как зачем? Работать будешь… Хочешь, я вас от налогов освобожу?

– Э-э… А можно?

– Ну почему нельзя? Вы тут, считай, работу за нас сделали… Оп ля! Да тут еще, по ходу, пахать и пахать! – нахмурился Сева, глядя, как из-за торговых рядов, маленькими ручейками сливаясь в большой поток, выкатилась целая толпа крепких на вид парней.

Давно Глеб не видел, чтобы «завгаровские» прокатывались по рынку все толпой. И драк здесь давно не было. До армии случались, а после никаких таких разборок на людях. Где-то в стороне вопросы решались, а рынок в поле боя не превращался. Но Завгара больше нет, за порядком следить некому, поэтому ситуация вышла из-под контроля.

А толпа большая, что-то около двух десятков бойцов. Грозовая туча с громом и молнией не вызвала бы такого трепета, какой нагоняла эта орава. Двигалась она медленно, но столкновение с ней казалось неизбежностью. Шумно шли бандиты, биты у них в руках, обрезки железных труб, монтировки. Все правильно, стрелять здесь нельзя, поэтому будет рукопашная месня с расколотыми черепами, выбитыми глазами…

Но Глеба это не касалось. Хватит с них на сегодня. Валить надо.

– Эй, ты куда? – схватил его за руку Сева и потянул за собой к своим «быкам». Другой рукой он «взял на буксир» Женю. – Если вы с нами, пацаны, то вы здесь короли! Если нет, у вас проблемы…

– Сева, куда ты тащишь этих уродов? – Из надвигающейся толпы выдвинулся тот самый громила, с которого и начались их с Женей несчастья.

– А ты что-то имеешь против, Зимарь? – крикнул Сева.

Глеб пренебрежительно усмехнулся. Вот кто теперь вместо Завгара. Что ж, если так, то шансов у «завгаровских» нет. Это сейчас Зимарь пытался казаться львом, а припечет – сразу в барана превратится. Опыт у него уже есть.

– Эти козлы Завгара «замочили»!

Глеб похолодел. Плохи дела, если братва об этом знает. Бандитам доказательства не нужны.

– Да ну! – удивленно вытаращился на Зимаря Сева.

– Они что, с вами?

– Хочешь поговорить?

Но Зимарь договариваться не хотел.

– Братва, это «центральные» Завгара завалили! – заорал он, с ненавистью глядя на Глеба.

– Да пошел ты! – в бешенстве заорал Глеб.

Ему не нужно было распалять себя. Он и без того на взводе, злость из него бьет ключом. И страх за себя, за Нину давал о себе знать. Если «завгаровцы» возьмут верх в этой драке, они попросту его убьют. И его, и Женю. А потом возьмутся за Нину. Ведь она была с Завгаром перед его гибелью, значит, виновата…

Глеб понимал, что совершает безумие, но все-таки бросился на Зимаря. Тот как будто ждал этого, и встретил его мощным ударом в голову. Если бы Глеб не бросился ему в ноги, то он летел бы сейчас кубарем.

Зимарь знал этот прием, поэтому пнул Глеба коленом, а кулаком расшиб ему нос. Глебу все-таки удалось вцепиться ему в ногу, дернуть ее вверх и в сторону, лишая бандита равновесия, затем он навалился на него и локтем ударил в челюсть.

Зимарь «поплыл», и все же попытался скинуть противника. Но Глеб уже владел инициативой. Он бил, бил, взламывая угасающую защиту. А вокруг уже все кипело, бурлило, рычало, лязгало, стонало. Кровь фонтанами, зубы картечью…

Кто-то ударил Глеба сзади, но это его не остановило. Он крепко держал инициативу и молотил Зимаря, не давая ему подняться. Это было какое-то помешательство, но именно так он мог победить этого громилу…

Неизвестно, как долго бы все это продолжалось, если бы кто-то не ударил Зимаря ногой в висок. Браток раскинул руки, дернул ногой и затих.

– Давай, поднимайся!

Кто-то схватил Глеба под мышки, с силой поставил его на ноги. Перед расплывающимся взором замаячила довольная физиономия Севы. Он помахал рукой перед его глазами:

– Эй, братан, закончилось все!

Действительно, нет больше драки. Не выдержала столкновения «завгаровская» братва, разбежалась.

– Да, закончилось…

Глеб вдруг понял, что у него заплывает правый глаз, нос болит, губа разбита, зубы ноют. Не помнил он ощутимых ударов со стороны Зимаря, если не считать тот первый, коленкой в нос, но, кажется, что-то было. Да и не может быть по-другому, когда с такой махиной бодаешься. И тело болит, как будто его через мясорубку пропустили.

Глеб подошел к своему павильону, сел на ступеньки, сваренные из железных уголков. Отсидеться бы, отдышаться.

– Веселый сегодня денек! – опустился рядом Женя.

Он держался за голову и кривился от боли. Щека у него кровит – похоже, арматурным прутом перетянули.