Кирилл Казанцев - Сломанная роза

— А чуть позднее пьяный жених расстреляет в упор пацанов в военной форме… — процедила Кира, сомкнув брови.

— Я не был пьяным! — вспыхнул Вадим. — Бокал шампанского — и тот не допил…

— Боже, снова эта лагерная лирика под перебор блатных аккордов, — пробормотала Кира, подошла к окну и выглянула из-за шторки. — Ты готов к конструктивному общению?

— Без проблем, — огрызнулся Вадим, встал и прошелся по комнате, разминая кости.

— Держи, — она протянула ему сложенный листок бумаги.

— Что это? — он усмехнулся. — Список литературы? Пояснительная записка?

— Это перечень оружия, которое могут раздобыть мои знакомые. Но нельзя злоупотреблять их расположением. Люди тоже рискуют. Чего стоит только эта… радиоуправляемая машинка, которую мы подложили под дверь Лютому. Тебе не кажется, что мы опережаем собственную дурь? Долго запрягали, но как-то быстро поехали. Скоро твои приятели догадаются, с кем имеют дело.

— И что? — он оторвался от написанного. — Станут возмущаться, побегут в прокуратуру? Мол, что за беспредел — десять лет живем, почти не нарушая закон, и тут нам прошлое припоминают?

— Могут податься в бега, — пожала плечами Кира. — Почему бы их просто не убить?

— Убьем, — пообещал Вадим. — Но для начала хорошенько помотаем им нервы, выведем из себя… Нормальный список, — одобрил он каракули на листочке, порвал его на мелкие куски и, скомкав, «удалил» в плетеную корзину. — Но лучше автомата Калашникова — особенно его десантной версии — в этом мире ничего не придумали. Дешево и сердито, — он внимательно посмотрел ей в глаза. — Хочешь что-то еще сказать?

— Нет… — она смутилась. И отвернулась, скорчив гримасу, — ей не понравилось, что несколько мгновений ее лицо выражало не то, что обязано по «сценарию». — Да тьфу ты, конечно же, хочу, — она еще больше рассердилась. — Неужели нам нечего обсудить?

Сухощавый мужчина средних лет сидел в кабинете за рабочим столом и угрюмо разглядывал голую стену. Минуту назад он выключил компьютер, затушил окурок и закрыл на ключ верхний ящик письменного стола. Он мог идти домой — в офисе охранного агентства не осталось никого, кроме секретарши в соседней приемной и охранника на входе. Время — половина десятого, на улице стемнело. Нормальная практика для человека, болеющего за свое дело, — уходить домой позже всех сотрудников. Но он не шевелился, мрачные тени бороздили каменное чело. Мужчину угнетали мысли, он откинулся на спинку кресла, нервно поигрывал ключами от машины. Происходило что-то странное, и это сильно его нервировало. Он покосился на окно — все окна в агентстве, расположенном на первом этаже жилого дома, забраны решетками и замкнуты от посторонних глаз непроницаемыми жалюзи. Глуховато гудели машины — здание находилось в стороне от оживленного Красного проспекта, за детским садиком и пафосной двадцатиэтажной новостройкой.

Он вздрогнул — смартфон, лежащий на краю стола, завибрировал, зажужжал и едва не отправился в свободный полет.

— Это я, — угрюмо поведал Игорь Леонидович Мамонтов, и сухощавый мужчина поморщился. Стоит только подумать о черте… За последние сутки он встречался с этим типом дважды. Сначала в больнице, где тот примерял шкуру взбесившегося животного — в бинтах, с обгорелой рожей, метался по палате, как волк по клетке, сыпал проклятьями и грозился всех уничтожить — в самом беспощадном физическом смысле. То, что с ним случилось, действительно переходило границы. Вторично они повстречались уже вечером, на городской квартире Игоря Леонидовича, куда он сбежал из больницы — уже не такой взбешенный, пытающийся мыслить логически, но по-прежнему пребывающий в ауте. Квартиру, а точнее, этаж в элитной новостройке, бдительно стерегли охранники, но сложилось впечатление, что Игорь Леонидович абсолютно не верит в их эффективность. Он требовал разобраться, умолял, сулил златые горы.

— Разобрался, Павел Максимович? — буркнул «потерпевший».

— Уймись, — проворчал хозяин кабинета. — Два часа назад виделись. Люди работают. Ценные кадры в полиции уже озадачены — будут перепроверять, кто на самом деле сжег салон Кислого. Возможно, отсюда и выйдем на пацанов, что учинили тебе западло.

— Есть еще одна хреновая новость, — помолчав, признался абонент. Он не боялся, что телефон прослушают — его в принципе не могли прослушать. — Вчера же ночью душевно поколотили Вшивого, не слышал об этом?

— Тоже мне, новость, — фыркнул сухощавый мужчина, но насторожился. — Этот пьяница и нарколыга только успевает нарываться. Не удивлюсь, если однажды его замочат со всеми потрохами…

— Избили очень сильно, — продолжал абонент. — На этом торчке живого места нет. В больнице не поняли, что с ним делать — поколочен капитально, а лечить нечего. Обработали ушибы и царапины, таблетки прописали да домой отправили. Он звонил мне несколько минут назад — сам трезвый, испуганный, а слова еле вяжет. Жалуется, что даже до параши добрести не в состоянии…

— Обстоятельства?

— Ворвались двое в масках — мужик и баба, он их не знает, глумились, били — но, заметь, ни одного непоправимого увечья… — Игорь Леонидович как-то тоскливо запыхтел.

— Недоговариваешь, — вздохнул мужчина, нареченный Павлом Максимовичем.

— Щас договорю, — сварливо бросил абонент. — В общем, наш Жорик свято убежден, что первая фраза, которой его приветствовали посетители, была… «Привет, Вшивый»…

Павел Максимович презрительно скривился, но на лбу, исполосованном морщинами, заблестели капли пота. Он непроизвольно покосился на дверь, потом на окно.

— Может… имелось в виду не погоняло?

— А что? Он вроде моется… — отозвался Мамонтов.

— Дьявол… — Павел Максимович резко выметнулся из кресла и стал расхаживать по кабинету. Так было легче успокоиться и привести в порядок мысли. — И что ты думаешь по этому поводу, Игорь Леонидович? Шантаж?

— Не глупи, Павел Максимович… Это чем-то похоже на шантаж? Не стали бы бить, взрывать — просто попросили бы денег…

— Кто об этом знает? Ну… про нас.

— Знают несколько человек, но это не то. Той публике, что в курсе, мы нужны именно в нашем нынешнем качестве. Они же с нас бабло имеют, это ясно, как день. Не будет нас — не будет бабла. Слушай, Павел Максимович… Это вроде похоже на месть, нет? Слушай, почему я за тебя должен версии выстраивать? — разозлился Игорь Леонидович. — Это ты работать должен — охранять мой покой! Ты хоть пальцем пошевелил?!

— Не кипятись, Игорь Леонидович, мы во всем разберемся…

— Так разбирайся, мать твою! Кто может знать? Кому мы насолили? Кто такой ушлый, что смог добраться до моего бизнеса?

— С Андроником все в порядке? — перебил Павел Максимович.

— Вроде в порядке, — сбавил обороты собеседник. — Жирует и процветает наш депутат. Я звонил ему — еще до того, как Жорик влез со своей новостью. Думал, посочувствует, гад… Нет, формально посочувствовал, конечно, охал, вздыхал, мол, как мы вам сочувствуем, Игорь Леонидович, что вы остались без банка, без дома, без львиной доли бизнеса… А сам ведь радовался, фашист! Я по голосу чувствовал, как ему это приятно…