Кирилл Казанцев - Научи меня убивать

Глаза слезились, спина затекла, Олег поднялся на ноги, прошелся по квартире, посмотрел в окно. Темень, точно ночь полярная, а ведь всего-навсего конец августа, и холодно, как в октябре, того гляди снег пойдет. Смотрел в мрак за стеклом и прокручивал в голове прорву информации о вчерашнем и давно минувшем, понимал, что все это было на уровне сплетен и слухов. Очевидцев, понятное дело, не осталось, остальные многое позабыли и перепутали, но суть не изменилась. И было еще кое-что, сквозило фоном, неясное, зыбкое, размытое, но важное, и от него зависело немало, если не все его следующие шаги, но никак не давало себя разглядеть, в руки не давалось, уходило, как песок сквозь пальцы. Поразмыслив, Олег решил пока прошлое оставить в прошлом и плотно поразмыслить о дне сегодняшнем. Просто сесть, взять лист бумаги и нарисовать цепочку: сначала кладбище, потом собаки. Собаки и кладбище. Нет, верен первый вариант, именно так все и было всего-то две недели назад, было с ним самим и с Верой. «Боишься». — «Я боюсь?» — Он точно слышал ее голос, усмехнулся и поздравил: ловко она его на «слаб о » взяла, а он повелся, клюнул, как голодная щука на блесну. Кладбище и собаки. В парке, понятное дело, все уже подчистили и прибрали, псов перебили или достреливают в эту самую минуту, «Лексус» в гараже, Ермохин в морге. Можно, конечно, завтра сходить прогуляться, гильзы, например, поискать, но толку не будет, затоптали все к чертям, он только время потеряет. Значит, парк отпадает, остается первый пункт, и с ним надо разобраться в первую очередь.

Погода с утра была то, что надо, как раз для длительных прогулок на свежем воздухе. С неба сыпалась колючая ледяная морось, да и ветер поддувал далеко не летний, на дорожке мокли облетевшие желтые листья, с прутьев ворот и оград капала вода. Олег накинул капюшон ветровки, засунул руки поглубже в карманы и шел по центральной аллее кладбища. И сколько ни осматривался, сколько ни крутил головой по сторонам, ни одной живой души не видел, только вороны пролетали изредка над головой да каркали с кривых толстых ветвей старых берез. Дорожка закончилась, перешла в тропу, Олег прошел немного, остановился, осматриваясь. В ту ночь они свернули где-то здесь, далеко не забирались, и Вера тогда шла первой, уверенно шла, точно уже была здесь. Вот оно — Олег заметил верный ориентир: вместо обычного заборчика участок здесь огораживала массивная цепь, увидел лавку рядом с ней, подошел, остановился. Ну да, все верно, тут они протискивались меж оградок, шли боком, и Вера постоянно оскальзывалась на поросших травой кочках, но двигалась уверенно, не оглядывалась, не шарахалась по сторонам. Олег шагнул на узенькую тропку и пошел, уворачиваясь от мокрых веток кустов, что норовили если не по щеке хлестнуть, то окатить ледяной дождевой водицей. Подумалось мельком, что пошел уже второй день из отведенных ему Васиным семи, и ни единого звонка пока, ни напоминания, как и положено в отпуске. Отпуск. Даже не смешно.

От этой мысли стало вовсе уж тоскливо. Олег брел по мокрым кочкам, смотрел под ноги, поглядывал по сторонам. Справа впереди показался памятник в виде постамента с раскрытой на нем книгой, и сейчас было видно, что памятник этот очень старый, он покрыт мхом и врос в землю. И что за его оградой имеется пустое пространство, видна на краю его куча земли и дальше просматриваются еще два памятника среди разросшейся сирени, один большой, другой поменьше. Все, он на месте, и если не ошибся, то здесь Витю-Хохлому, а заодно и ермохинского недальнего родственника и нашли заживо погребенным.

Не ошибся, обошел полузасыпанную могилу, пустую, по счастью, обнаружил красно-белые обрывки ограничительной ленты и прорву полуразмытых следов во влажном грунте. Подошел с противоположного края, присел на корточки и разглядел в стенках ямы несколько глубоких круглых отверстий. Прикинул, что бы это могло значить, сообразил и передернулся — это Витя пытался выбраться из могилы, искал пальцами опору, рвался вверх изо всех сил, но так и остался под слоем земли. И не сказать чтобы толстым, мог бы выкарабкаться, но тут и шок сказался, и обстановка, и годы свое взяли, все одно к одному. «Как же ты здесь оказался?» — Олег медленно пошел по второму кругу, смотрел то себе под ноги, то в черноту глинистой ямы. Точно специально для Мардасова ее тут выкопали, а потом так и оставили ничьей, пустой, полной дерна и воды, что текла сверху.

Олег сделал почти полный круг, постоял на том месте, где Вера первой увидела псов, но сейчас поблизости не было ни души, ни живой ни мертвой, только ветер подвывал наверху, шевелил ветки берез, и с них летели желтые листья. Один спланировал мимо лица, упал чуть в стороне, там что-то неярко блеснуло — темное, длинное, точно нитка старых бус. Олег подошел, присмотрелся, присел и осторожно двумя пальцами зацепил и поднял обрывок черной, усеянной блестками бахромы. Подержал так перед глазами, всмотрелся в глину и увидел рядом еще один, наполовину втоптанный в грязь, но гораздо больше предыдущего, так бывает, если неосторожно наступить на подол и резко рвануть ткань. В данном случае на шаль, черную, длинную, с блеском и переливами, с густой бахромой по краям, на ту самую шаль, что купила Вера у кудрявой рыжей магички. Еще обрывок, еще — шаль точно в клочья рвали, Олег разглядел немаленький лоскут на стенке ямы, рядом с круглыми дырами, отступил, завертел головой по сторонам. Вера была здесь в ту ночь, была вместе с Мардасовым, а вот что произошло дальше — он сам свалился в могилу или девушка «помогла» ему, да еще и земли сверху накидала, чтоб не вылез. А тот рвался, еще как рвался, хватался за все подряд, в том числе и за край шали, и порвал ее. Значит, Вера стояла на самом краю и сама могла оказаться внизу.

Олег отошел к соседней ограде, привалился к ней, просто смотрел на груду земли и дерна перед собой и все крутил в пальцах блестящий легкий обрывок. Мысли и эмоции куда-то подевались, он ничего не чувствовал, не радовало даже осознание собственной правоты — что догадался, сообразил, нашел, прошел пусть даже по старым следам и попал в «яблочко», но что от этого толку. Он знает только, что Вера прикончила здесь Мардасова и еще вчера ночью была в городе, пристрелила четырех собак и каким-то образом убедила оставшихся заживо сожрать Ермохина. Вопрос в том, что она будет делать дальше…

Олег оторвался от ограды, шагнул к куче земли и осторожно, чтобы не испачкаться в глине, выудил из мокрой массы нечто темное, гладкое, никоим образом не вязавшееся с остальным натюрмортом. Вытер находку о траву, покрутил в пальцах и сообразил, наконец, что это свеча, огарок, но довольно большой, свеча из черного парафина, из тех, что он в изобилии видел на колдовской ярмарке. Фитиль черный, обугленный, значит, свечу зажигали здесь, и таких свечей было несколько.