Кирилл Казанцев - Убийство по-министерски

— Тебе с подробностями рассказать? — усмехнулась Варвара, с легким вызовом посматривая на Надежду Алексеевну.

Та явно разозлилась, но не стала при мне продолжать перебранку, с силой толкнув дочь в коридор и выкрикнув:

— Иди отсюда, чтоб я тебя не видела! Нервы мне не жги!

— Мне, вообще-то, тоже пора, — быстренько засобирался я. — Варвара, давайте выйдем вместе, я вас могу проводить.

— А я вас могу подвезти, — возразила Варвара. — Я на машине.

— Я вот заберу у тебя машину-то! — гневно пообещала мать, но Варвара ее уже совершенно не слушала.

— Да, Надежда Алексеевна, вам придется проехать в морг, чтобы опознать тело вашего мужа.

— Господи! — воскликнула Таисия Анатольевна. — Так, может, это еще не Жора?

Я не стал это комментировать, просто сказал, куда следует приехать и спросить старшего лейтенанта Точилина, после чего попрощался с хозяйкой квартиры, церемонно раскланялся с Таисией Анатольевной и даже приложился к ее руке, чем заслужил безмерное ее уважение. Кинул взгляд на Ярослава, который, нахохлившись, сидел в углу, и вышел вслед за Варварой.

Машину — белую «Тойоту» — она вела уверенно и даже с неким лихачеством. Тем не менее, за дорогой следила зорко. При этом она еще и разговаривала со мной. Свой первый вопрос я посвятил отношениям ее матери и отчима.

— Вас интересует что — секс, психология? — деловито спросила она в ответ.

— Ну, я думаю, что в подробности сексуальной жизни родителей вы вряд ли посвящены, — улыбнулся я.

— Ну почему же, — ответила она. — Подробности я знаю довольно хорошо, поскольку самой сексуальной жизни-то и нет.

— Почему?

— Потому что маменька не любит этого занятия, — спокойно пояснила Варвара. — Она считает это неприятной обузой.

— Это она сама вам говорила? — удивился я.

— Ну что вы, маменька никогда не говорит со мной о таких вещах, — вздохнула Варвара. — Но я-то знаю. У нее это отражается и на лице, и в поведении. Этим, собственно, продиктован и ее невротизм. Этим объясняется и ее страстная забота о Ярославе. Как сказали бы психологи, она таким образом сублимирует нереализованную сексуальную энергию, перенося ее на любовь к сыну. Проявляются чрезмерная опека, настойчивый интерес ко всем его делам.

— По отношению к вам я ничего подобного не увидел, — осторожно заметил я.

— Естественно. — Варвара снова усмехнулась и пожала плечами. — Мама всегда нас разделяла: Ярослав хороший, а я — плохая. Тем более что мы от разных отцов. Собственно, постоянная война со мной — это тоже одно из ее основных занятий, тоже энергетический выброс.

Я вдруг понял, что наконец-то нашел объект для одного из важных для меня вопросов. Именно Варе, похоже, и следовало его задать.

— Слушайте, а как же на это реагировал Георгий Анатольевич? Он ведь был в довольно молодом возрасте…

— Да, ему было пятьдесят четыре, — кивнула Варвара.

— И как же он обходился? Так ведь и любовницу можно завести! — воскликнул я.

— А она у него наверняка была. И даже, возможно, не одна, — спокойно подтвердила Варвара.

— А вы знаете кого-то конкретно? — насторожился я, вспомнив о словах бухгалтерши Серафимы Яковлевны.

— Нет, откуда? Меня бы он знакомить с ними не стал. Но это же понятно и естественно — как ему еще поступать?

Я был разочарован. Казалось, что никто из окружавших Скоробогатова людей не знал эту таинственную женщину, которая по всем объективным показателям должна была быть. Или Серафима Яковлевна ее все-таки придумала? Но зачем? А может быть, это и есть сама Серафима Яковлевна? Интересное предположение… Нужно будет хорошенько его обдумать…

— Вот вы, товарищ капитан, сколько можете обходиться без секса? — неожиданно в лоб спросила Варвара.

Я, честно признаться, смутился, хотя, вообще-то, не считал себя особо застенчивым. И невольно задумался.

— Держу пари, что не больше двух дней, — уверенно ответила за меня падчерица Скоробогатова.

Я невольно усмехнулся. С тех пор как от меня ушла Ольга, у меня ни разу не было секса. А с того момента прошло уже полгода… Осознав это, я вдруг пришел в состояние беспокойства.

«М-да, капитан Синицын! Что-то вы совсем себя запустили! — с укором произнес внутренний голос. — Ну, нельзя же так, в самом деле!»

Ну отчего же нельзя? — попытался я возразить сам себе. Кстати, еще год назад я бы ответил, что нельзя. Но тогда у меня все было по-другому. Тогда у меня была семья, здоровая дочь и любимая жена. И пусть Ольга не совсем подходила мне в постели — слишком сухая и схематичная, она больше внимания уделяла технике, чем эмоциям, — я все-таки любил ее и не придавал особого значения этим разногласиям. Но потом Ольга ушла, а я… А мне просто некем было ее заменить. От обиды и горя я спасался работой, приходил домой порой за полночь и сразу же падал в постель с единственной мыслью — спать! А завтра с раннего утра все сначала. Мне совершенно не хотелось секса с какой-то другой женщиной. Может быть, в душе я надеялся, что Ольга все-таки вернется ко мне? И поэтому подсознательно отсекал другие возможные варианты?

В своих размышлениях о развалившейся семейной и личной жизни я что-то закопался глубоко и серьезно, на время позабыв, что нахожусь в машине с девушкой, которую считал важным свидетелем по делу о гибели Скоробогатова. А Варвара тем временем продолжала изливать вслух собственные размышления:

— И я вас понимаю. А моя мать — нет! Она может обходиться без этого годами. Так что… Сами понимаете. А что, вы подозреваете, что во всем этом замешана женщина? — нахмурилась она.

— Не исключено, — ответил я.

Варвара неопределенно пожала плечами. Я так и не понял, согласна она с моей версией или нет. Тем более что машина тем временем уже подъехала к больнице, куда я попросил Варю меня подвезти, и мне пора было выходить. Я поблагодарил Варвару и выбрался из ее комфортного автомобиля. Она же, махнув мне рукой, резко стартанула с места…

…А после посещения больницы я направился домой к господину Астахову, предварительно позвонив в Управление и выяснив у Точилина, что Надежда Алексеевна уверенно опознала в погибшем своего мужа. Она также подтвердила, что тот уходил в офис в костюме. Куда мог подеваться его пиджак, мне по-прежнему было непонятно.

Дома, кстати сказать, Астахова не оказалось, и это заставило меня насторожиться.

— Скажите, а когда вы в последний раз видели вашего мужа? — спросил я у его жены.

— Сегодня утром, — с недоумением отозвалась та. — А почему вы спрашиваете?

— Потому что у меня такая работа, — улыбнулся я, доставая свое удостоверение. Сейчас уже не было смысла скрывать, что я работаю в полиции: мои расспросы, во-первых, могли вызвать подозрения у этой женщины, а во-вторых, теперь, когда смерть Скоробогатова не вызывала сомнений, мне все равно пришлось бы обозначить себя.