Владимир Колычев - Ледяная месть

Калитка вдруг снова открылась, и я увидел полную низкорослую девушку с маленьким острым носом. Губы у нее и без того тонкие, а она их еще и поджала, зло глядя на меня. Помповое ружье у нее в руках, пока стволом вниз. Руки у бабы короткие, но сильные, и ружье она держала уверенно.

— Ты кто такой? — спросил мужик.

— Поговорить надо, — сказал я, с опаской спрыгивая на землю.

Не в мою пользу ситуация. Не было у меня оружия, чтобы противостоять этой злобной парочке. И законных оснований, чтобы допрашивать их, тоже нет. Проблемы у меня возникнут, если они вдруг вызовут полицию. А может, уже и вызвали…

— О чем?

— Ты Сеня Рогов? — спросил я, на блатной манер растягивая слова.

— Я, а что?

— А я Змей, «погоняло» у меня такое… Я с Коляном срок мотал. Коляна Микульева знаешь?

— Микульева?! — ошарашенно протянул Рогов.

Его жена восприняла это как сигнал к действию и вскинула ружье. Страшно мне стало — а вдруг пальнет? Может, без тормозов баба… Но я постарался сохранить невозмутимость.

— Ты своей бабе скажи, чтобы пушку убрала, — напирая на шипящие, сказал я Рогову. — Я ведь не один, за мной братва. Если со мной что-то случится, вам труба. На жаркое пойдете. Хату подожгут, сами там зажаритесь… Не веришь?

Мужик ничего не сказал, но махнул рукой жене, требуя, чтобы она опустила ружье.

— Все очень серьезно. Ситуация так повернулась, что тебе от Коляна никуда не деться. В авторитете Колян, Микулой его у нас кличут, слушаются во всем, такие дела. А ты уважаемого человека зачалил, за такие дела знаешь, что делают?

— Что тебе нужно? — дрогнувшим от волнения голосом спросил Рогов.

— Кто Марину Глотову «замочил»?

— Я не знаю… — потянулся он рукой к калитке и попятился назад.

— Давай, давай, линяй, — в угрожающей ухмылке скривил я губы. — Только я тебя все равно достану. Знаешь, почему меня Змеем кличут? Потому что я в любую щель залезу. И к тебе через трубу в дом влезу. И вылезу. А ты в своем доме навсегда останешься…

— Я сейчас полицию вызову! — запаниковал Рогов.

— Ну, ты, в натуре, сука, — осуждающе цокнул я языком, выражая свое презрение. — Человека засучить, как в пальцы высморкаться. Нехорошо, Сеня. Плохо кончишь, если за голову не возьмешься. Короче, мне нужно знать, кто Марину Глотову изнасиловал и грохнул. Мы сами с этими козлами разберемся. Никто даже не узнает, что это ты их сдал. У нас все очень серьезно, людей «мочим» на раз-два. И этих «замочим»… Короче, скажешь, будешь жить, нет… Есть у нас один чувак, натуральный отморозок, — я красноречиво провел пальцем вокруг своей шеи. — Кожу вот здесь срезает, а потом ее через голову стягивает, вместе с ушами. Думаешь, это все? Нет, это только начало…

Я выждал паузу, чтобы Сеня во всей полноте представил, как с него будут сдирать кожу. Похоже, с воображением у мужика было неплохо, поэтому побледнел он основательно. И удирать не пытался, потому что ноги его уже не слушались. А жена его смотрела на меня с отрытым ртом, забыв про ружье.

— Ты не бойся, Сеня, — продолжал я. — Никто даже не узнает, что ты кого-то сдал. Мы этих козлов небольно зарежем, даже крика не будет… Ну, а с тобой мы оторвемся. Место здесь глухое, кричи не кричи, никто не услышит. Ох, мы здесь и оторвемся!

— Хватит! — не выдержал прессинга Рогов.

— Что хватит? — рыкнул на него я. — Микула четвертой год уже досиживает. Ты четыре года у него забрал. А вернется, башку тебе снимет. Сначала уши вместе с кожей снимет, а потом башку. А если уродов этих сдашь, он тебе все простит. Ты же Микулу не сдавал?

— Н-нет, — нервно мотнул головой Рогов.

— Тогда у тебя еще есть шанс выжить. Если скажешь, кто Марину «замочил».

— Я не знаю.

— Как это не знаешь?

— Ну, я не знаю, кто они такие…

— Я понимаю, дом у тебя каменный, — со зловещей ухмылкой глянул я на крышу дома. — Думаешь, не сгорит? А я думаю, сгорит. Знаешь, что такое «коктейль Молотова»? Главное, в окно попасть, но это не проблема. Из десяти бутылок одна точно попадет…

— Да нет, я серьезно! — не на шутку разволновался Рогов. — Я видел, как эти ребята в машину садились, номера запомнил…

— Где ты видел?

— Ну, я сети на реке ставил, ходил проверять…

— И что?

— Как что? Ну, крик слышал. Пошел на крик, смотрю, парни какие-то в машину садятся. Они мимо меня проехали, огоньки над номером горели, я номер запомнил. А потом на этом месте Марину нашли, я в милицию пошел. Я же как лучше хотел…

— А тебя купили, да?

— Купили. Сказали, что вслед за Мариной пойду, если буду на своем стоять. Они ведь убить могли.

— Кто тебе такое сказал?

— Ну, мужик ко мне подъезжал. Солидный такой мужик, в костюме, на джипе. Так, мол, и так, будешь умным, будешь жить хорошо, будешь глупым, считай, что уже пожил. В общем, угрожал он мне…

— Что за мужик?

— Я не знаю. Он не представился.

— А если он вообще никто и никакого дела к насильникам не имел?

— Ну, он же не стал бы мне просто так деньги давать.

— Логично. Значит, он заплатил тебе, чтобы ты не смог опознать преступников?

— Нет, он заплатил мне, чтобы я забыл про номер.

— И ты забыл?

— И я забыл.

— А в тюрьму Микула сел?

— Ну, я же в этом не виноват!

— Виноват тот, кто Глотову задушил. Но раз такого нет, на тебя вся вина ляжет. Сначала вина ляжет, потом ты сам ляжешь. На два метра под землю, в деревянном макинтоше…

— Но я правда не знаю!

— А кто знает?

— В полиции знают.

— Кто конкретно?

— Следователь был. Следователь Брюшняков это дело вел…

— Как его найти?

— В Скоровске он работает, в прокуратуре…

— Да нет, с ментом я не могу говорить, — с досадой покачал я головой. — Понятия не позволяют с ментами контачить. Да и злой я на ментов, еще грохну этого следака ненароком. Ты мне лучше номер машины скажи. Ну, на которой душители были…

— Так это, забыл я уже… Столько лет прошло…

— Нельзя мне с ментами. Мне лучше тебя, падлу, «замочить», — зашипел я на Рогова.

— Ну, я только цифры помню, там три семерки, — запаниковал Рогов. — А буквы забыл. Мне же сказали забыть, я и забыл…

— Скоро и тебя забудут… Я в Павлике был, там тебя за последнего держат. Никто тебя добрым словом не помянет, когда тебя хоронить будут. И на могилку к тебе никто придет…

— Помню только, что московский номер был.

— Московский?

— Московский.

— Три семерки?

— Да, три семерки.

— А машина какая?

— Ну, «Ауди» там был. Внедорожник «Ауди»… Белого цвета…

— «Ку-пять» или «Ку-семь»?

— Не знаю. Знаю только, что это «Ауди» был…

— На кого зарегистрирована машина? — попробовал я подловить Рогова.

— Не знаю, на кого. Я только номера сказал, а Брюшняков там сам все сделал.

— Что сделал?

— Ну, владельца машины нашел.

— В Москву ездил?