Владимир Макарычев - Страховой случай

– Вот это деловой человек, сразу видно! Наши условия просты – ежегодные вступительные взносы. Сумма их зависит от масштабности проекта. Смею заверить, расценки реалистичные, нам невыгодно отпугивать клиента.

– Вы ко мне пришли как к клиенту и продаете свой продукт? – раздраженно перебил ее Зотов, вспомнив недавнюю встречу у помощника губернатора, где речь шла также о вступительном взносе.

Ирина Сергеевна не могла знать о ней и продолжала развивать свою мысль:

– Мы расцениваем вас как корпоративного клиента и готовы работать на специальных условиях.

– Льстит такое повышенное внимание к моей заурядной персоне, – парировал Владимир, – но почему интерес возник к ритуальному бизнесу? Мы не имеем требуемого опыта в этой сфере экономики.

– Дело в том, что наши логисты просчитали риски и видят быструю окупаемость проекта. Но вы не сможете самостоятельно освоить подобный рынок, здесь нужна концентрация капитала, если хотите, монополия на данный вид услуг. Вот мы и предлагаем, используя ваш авторитет в бизнес-сообществе, создать и возглавить ритуальный кластер. Со своей стороны окажем содействие по влиянию новой структуры на соседние регионы. В итоге компания, например, станет основным поставщиком похоронной продукции в Центральном федеральном округе. А это ни много ни мало несколько миллионов человек в год. К тому же статистика высокой смертности подтверждает сделанные выводы. Люди рождаются, учатся, болеют и умирают. Ничто не может изменить жизненного цикла, поэтому такой бизнес вечен.

– Ну да, чем больше умирает, тем нам выгоднее?

– Зачем же так грустно! Таковы законы бытия, и не мы их придумали, – в свою очередь парировала дама.

– Вы правы, я думаю о том же самом. Сегодня размышлял о возможности изменить направление своего бизнеса. Плитка и мебель не приносят прежних доходов, слишком велика конкуренция. Минули три льготных года по налоговым отчислениям, и производство, не заработав на полную мощность, уже обременительно.

– Такова природа российского рынка, – поддержала собеседница, – сначала регион заманивает инвестора, обещая золотые горы, а через некоторое время душит налогами, заставляя продать созданное третьим лицам.

– Похоронный бизнес, несмотря на ваше убедительное предложение, мне не очень по душе, – откровенно высказал свои сомнения Зотов.

– Что так, совесть или моральные принципы не позволяют?

– Да нет, все позволяет. И дело стабильное, за счет государства же людей хоронят, почему бы еще и самих граждан при жизни не заставить побеспокоиться за свое могильное будущее? Значит, доход будет хоть и не велик, но постоянен. Риск минимальный.

– Беспокоит общественное мнение?

– Что обо мне думают, безразлично! Закончится все тем же – принудительным банкротством и передачей дела в другие руки. Вот разве что уйти в политику? Депутат, статусное лицо, под законодательной защитой.

– Согласна, но выборы требуют денег, и немалых. Может, сначала их заработать, а потом потратить на имиджевые технологии? Да и в отставку, кажется, вам еще рановато?

– Давайте все же подумаем о каком-то новом направлении бизнеса, – предложил Зотов с намерением завершить разговор.

При этом лицо дамы слегка вытянулось, а взгляд выразил неподдельный интерес.

Он решил продолжить интригу за совместным обедом, зная огромное влияние ресторана на женскую психику. Женщины рассматривают такие приглашения как возможность завязать или углубить отношения, а для мужчины это всего лишь переключение дневного внимания на закуску, вино и дам.

Входя с Ириной Сергеевной в зал ресторана, Владимир не без гордости отметил, как немногочисленные посетители с любопытством посмотрели в их сторону. Один знакомый чиновник, уединившись с любовницей, поднял вверх большой палец, жестом одобряя выбор. Как по известной пословице, «у кого что болит, тот о том и говорит».

Еще вчера Зотов сидел в том же питейном заведении, а региональный служащий убеждал его в необходимости участия в выборной кампании губернатора.

– Доверяюсь вашему вкусу. Выбирайте блюдо за меня, – предложил он, передавая меню Ирине Сергеевне.

Она заказала его любимое – жареную лосятину с кровью.

– Символично. Искренне обрадован. Попали прямо в десятку, – довольно кивнул Владимир.

– Не бывалое – бывает, – в тон ему ответила Ирина словами Петра Первого, выбитыми на известной медали. При этом улыбнулась совсем по-доброму, без напускной иронии.

– Слушайте, а вы случайно не из офицерской семьи? – неожиданно спросил Зотов.

– Да, попали в десятку, – произнесла она и доверительно добавила: – У нас много общего.

– Так точно! Приятно общаться с умной женщиной, да еще с повышенной интуицией!

– Совсем нет, просто ваша манера разговаривать конкретно, быть предупредительным выдает военное прошлое. А расскажите-ка о себе, – вдруг попросила Ирина.

Ему захотелось рассказать о своей флотской службе. О морских походах, боевых друзьях. Но опыт общения с людьми говорил о том, что нельзя доверяться первому встречному, особенно женщине. Именно в них скрывается черт, готовый выскочить в любую минуту. Никогда не угадаешь их настроение и желание.

– Итак, история про приготовление пищи на корабле.

– Вы моряк? Как интересно! – искренне восхитилась Ирина.

«Раз Кротов направил ее ко мне, значит, она уже знает мою биографию, умеют же женщины перевоплощаться!» – подумал Владимир и, пропустив вопрос, продолжил:

– Стоял дежурным по кораблю, в обязанность которого входит проверка пищи за полчаса перед ее раздачей личному составу. Как положено, зашел на камбуз. Старший кок, старшина второй статьи Окробидзе, приготовил для снятия пробы прямо при мне первое и второе блюда. Попробовал первое – вкусно. Затем плов. Он был мастером восточной кухни. До службы работал поваром в Крыму, в ресторане «Ласточкино гнездо». Два раза в год командир отправлял его в отпуск, и он всегда привозил чемодан различных приправ, которые потом использовал по назначению. Пищу готовили одним котлом, что для моряков, то и для кают-компании. Тральщик – небольшое судно, экипаж человек пятьдесят. Разница лишь в том, что питались офицеры и мичмана отдельно. В общем, пробую второе и ничего понять не могу. Во рту такая резкая горечь, что скулы свело. Окробидзе, видя мое замешательство, сам проверяет пищу. Вижу, у него медленно перекашиваются губы то ли от боли, то ли от гнева. «Пересолили», – сквозь зубы изрекает кок. До приема пищи остается двадцать пять минут. «Товарищ лейтенант, – говорит он, – расписывайтесь в журнале проверки пищи. За двадцать минут соли не будет». Что оставалось, не отменять же обед? ЧП и позор на весь флот! Второй крейсер «Потемкин». И вот он при мне в огромный котел с дымящимся пловом высыпал мешок сахара и все свои запасы восточных пряностей, привезенных только что из отпуска. Тщательно перемешал и снова подал на пробу. Оказалось, самое то. Моряки потом добавку просили, так всем понравилось.