Сергей Макаров - Узник комнаты страха

Автомобиль пролетел мимо на очень большой скорости. Пал Палыч не успел рассмотреть человека, который сидел за рулем, и, конечно же, решил, что это сам Зубров.

– Странная история получается, – задумчиво сказал он своему водителю. – Что там сейчас мог делать эфэсбэшник? И почему он сматывается так стремительно? И – совершенно один? Не нравится мне все это, Алексей, не нравится.

– Через минуту узнаем, Пал Палыч.

Кузнецов не очень уверенно кивнул в ответ, соглашаясь с предположением, и посмотрел в боковое зеркало вслед «форду». Он не сомневался в том, что за рулем сидит Влад.

– Ну ты глянь, что вытворяет этот наглец. С ним что-то не так! Давай-ка, Леша, догоним этого героя, – приказал он.

Парень за рулем тут же включил знак поворота, развернулся через сплошную осевую линию и, выйдя на прямую, добавил газу.

– Включи сирену! – приказал Кузнецов. – Пусть тормозит. Мне не терпится узнать, что его сюда принесло. И почему он уезжает. Если не возьмем с поличным, то позже вряд ли добьемся правды.

Ключ торчал в замке зажигания.

– Отлично, еще один важный ключ! – сказал сам себе Цилицкий. – Следующая моя серия картин будет посвящена ключам и смерти.

Не желая далее испытывать судьбу в этом ужасном месте, Виктор забросил чемодан на заднее сиденье и залез на водительское место. Он умел водить машину, но почти никогда этим не занимался, потому что не было такой необходимости. Его квартира находилась рядом с мастерской, а во всех других случаях обязательно появлялись друзья, которые запросто могли подбросить туда-сюда. К тому же Вера платила ему неплохие деньги за картины. На такси в любом случае хватало.

Вспоминая, как управлять машиной, Виктор включил зажигание. Мотор заурчал. Со стороны склада донеслось два выстрела. Мужчина поспешно дал задний ход. Машина отъехала, но тут же заглохла, когда он нажал на тормоз. Снова включив мотор, Цилицкий медленно, подобно слепому, ощупывающему незнакомое пространство, двинулся вперед.

Дело пошло. Вырулив на дорогу, Цилицкий надавил на педаль газа. Наконец-то все было позади. Наконец-то он свободен и от Веры, и от кабальных обязательств перед ее галереей, и от диких выдумок ее мужа, Игоря Жогова, циничного и злого предпринимателя и бессовестного наркоторговца. Никто из них больше никогда не отдаст Цилицкому распоряжение о том, как надо и как не надо поступать и как, вообще, ему следует жить.

Свободен он и от Люси. Вряд ли у него с ней могло бы получиться что-то путное. Слишком разные были их характеры, воспитание, натуры. Девушку, конечно, жалко, но она, как говорится, сама пришла и сама нарвалась. Он – не виноват. Так получилось.

И Катерину немного жалко, хотя от нее остались лишь смутные воспоминания. Но если бы она была немного поумнее, то, наверное, смогла бы прожить долгую и, возможно, интересную жизнь. Семья, дети… Семья и дети? Это неинтересная жизнь! Жизнь – это свобода от навязанных принципов, это не привязанность к стереотипам, это талант видеть то, что не способны видеть другие люди, наслаждаться этим и уметь донести до тех, которые близки к такому дару, но сами еще не могут творить, эту истину. Жизнь – это искусство. Жизнь – талант создавать искусство. Только свободный человек имеет право творить, то есть жить. Такой, как он – Виктор! У него впереди великое будущее!

Вдруг в его сознание ворвалось нечто чужеродное. Яркие вспышки света мчались прямо ему навстречу.

Полиция! Значит, это еще не все?! Значит, прямо сейчас кто-то обнаружит, что случилось, поймет, что одной машины не хватает, и устремится за ним в погоню!

Виктор трезво осознал всю плачевность своей ситуации. Он в полицейской машине удрал с чемоданом денег и фальшивыми паспортами с места кровавой бойни. За ним и без того уже числится много крови. Наверняка будут искать эту машину. И возможно, уже через пять минут объявят во всем постам ГБДД облаву.

Цилицкий нажал на газ. Надо успеть уехать как можно дальше отсюда и как можно ближе к толпе, в которой он может раствориться, потеряться, туда, где на его красный чемодан никто не обратит внимания. Там он бросит машину на первом же перекрестке и поедет общественным транспортом.

Он поменяет билет, решил Цилицкий, на ближайший возможный рейс. У него есть другой паспорт, поэтому среди пассажиров его никто не обнаружит.

Полицейская машина с мигалкой пролетела мимо. Непроизвольно Виктор уткнулся в нее взглядом и долго, как ему самому показалось, провожал взглядом уже после того, как она оказалась позади.

Когда Виктор, наконец, снова повернулся вперед, то с ужасом увидел, что прямо на него, лоб в лоб несется громадный самосвал.

Таких больших самосвалов не бывает, успел подумать Цилицкий и резко крутнул руль вправо.

Неожиданно удачно вырулив и выровняв машину, он сообразил, что, засмотревшись на мигалку, не имея навыков вождения, потерял направление движения и выехал на встречную полосу.

Виктор выдохнул. Очень захотелось закурить, но сигарет не было. Нога на педали тряслась так, будто хотела оторваться и выскочить в окно, и никак не удавалось усмирить этот тремор. Мужчина, чтобы как-то отвлечься, посмотрел в окно заднего вида.

Непостижимым образом успевшая уже развернуться полицейская машина набирала скорость, гонясь за ним. В этот же миг завыла сирена.

– Я – труп! – сказал сам себе Цилицкий и повернул руль вправо.

Бетонный столб оказался слишком близким для того, чтобы он успел хоть что-то еще подумать.

Как только вой полицейской сирены разорвал привычный дорожный шум, «форд» Зуброва на глазах у Пал Палыча сделал резкий крен вправо.

– Идиот! – громко и досадливо прокомментировал водитель.

В следующую секунду черный автомобиль с удручающим жестяным звуком, глухим, но таким отчетливым, что был хорошо слышен даже сквозь вой сирены, вмазался в ближайший бетонный столб. Машина, как будто удивившись и сама себе не веря, слегка дернулась и застыла. Единственным признаком жизни в ней был пар, поднимающийся от капота.

Алексей нажал на тормоза. Через пару секунд автомобиль Кузнецова остановился около места аварии.

– Это когда-либо закончится? – спросил следователь у своего водителя. – Мне надоели трупы, Алеша! Я хочу на пенсию. Я не хочу видеть мертвяков!

Парень, не комментируя, вышел из машины и подошел к разбитому «форду», заглядывая в водительское окно.

– А придется, Пал Палыч. Как ни крути – мертвяк.

– Кто бы сомневался, – раздраженно сказал Кузнецов, выходя следом. – Но это ведь не Зубров? Не знаю даже, радоваться или горевать.

Следователь для верности еще раз внимательно посмотрел в заляпанное кровью окно и покачал головой.