Татьяна Полякова - Жестокий мир мужчин

— Да, если Летчик — это Илья Верховцев.

— Понятно… Он ведь должен скоро выйти на свободу. Так? А вы кто?

— Я его жена… бывшая.

Он думал полминуты, не меньше, потом сказал:

— Что ж, давайте поговорим, правда, я не знаю… Хорошо. Я освобожусь через час. Живу на Мичурина, за гастрономом скверик, вот там и встретимся, если не возражаете.

— Не возражаю, — обрадовалась я.

— Значит, через час, — вздохнул он.

Я выпила кофе и потянулась за сигаретами. Если нет силы воли разом порвать с пагубной привычкой, следует себя контролировать и время от времени шлепать по рукам. Сейчас, например, как раз такой случай. Я отшвырнула сигареты в сторону и расслабленно сидела в кресле, наблюдая за птицами и поглядывая на часы. Через сорок пять минут торопливо покинула квартиру.

Скверик был совсем маленький, десяток деревьев, кусты, узкие асфальтированные дорожки. Собачий рай.

На единственной скамейке возле входа сидел мужчина в полосатой футболке и читал газету, то и дело поправляя очки с толстыми линзами Рядом весело носился персиковый пудель.

— Вы Володя? — спросила я, подойдя ближе, пудель принялся тявкать, а мужчина поднялся, кивнул мне и спросил:

— А вы — Анастасия, я не ошибся?

— Нет, но лучше Ася, привычнее.

— Присядете или прогуляемся?

— Лучше прогуляемся, — кивнула я. И мы пошли по асфальтовой дорожке, пудель весело несся впереди.

— У меня сразу вопрос: почему вы считаете, что убийство на Катинской как-то связано с делом вашего мужа?

— Я не считаю, — подумав, ответила я и попыталась объяснить, почему это убийство меня заинтересовало.

Он слушал внимательно, иногда кивал и шел рядом со мной по траве, потому что дорожка была очень узкой.

— Кажется, я вас понял, — сказал он, когда я наконец замолчала. — Меня моя интуиция никогда не подводила, почему же я должен сомневаться в вашей? Дело на Катинской очень странное. И не потому, что расстрелять трех авторитетов оказалось так просто. Странности встречались на каждом шагу, по крайней мере, так мне тогда казалось. Странно вели себя милицейские чины, хранили обет молчания медики… От журналистов все шарахались, словно от прокаженных. Конечно, влезать в разборки бандитов занятие опасное, это я очень скоро понял по себе…

— У вас были неприятности?

— Ничего особенного. Просто жену три дня подряд сопровождали с работы до самого подъезда, а потом встретили меня и попросили вполне вежливо: «Не лезь». И я не полез. — Он засмеялся, глядя куда-то в сторону, и добавил с обидой:

— Хотя чувствовал — что-то там… в общем, мой звездный час не наступил. Теперь эта история никому не нужна, то есть неинтересна.

— Не совсем, — заметила я, а потом спросила:

— Вы ушли из газеты?

— Ушел. Я на инвалидности, астма, сердце… Пытаюсь понемногу работать, чтобы не отстать от жизни и не лишиться навыков. У меня дома целая папка материалов по этому делу, если хотите, можете взять ее.

— Вы серьезно? — удивилась я.

— Конечно. Если они вам пригодятся, буду очень рад. Только одна просьба: раскопаете что-нибудь, позвоните. Я любопытен до безобразия.

Он кликнул пуделя, и мы пешком отправились к его дому, жил он буквально в нескольких шагах от скверика. В квартиру подниматься я не стала, ждала возле подъезда. Володя вернулся меньше чем через пять минут.

— Перед тем как встретиться с вами, я нашел ее и просмотрел еще раз, — пояснил он. Я взяла папку и сказала:

— Спасибо.

— Удачи, — ответил он.

Содержимое папки я бегло просмотрела еще в машине. Артемов прав: дело выглядело странным. Еще одна особенность содержавшихся в папке бумаг: я насчитала несколько знакомых фамилий. Сложила все снова в папку, завязала тесемки и поехала домой.

Телефон я услышала, когда отпирала дверь, торопливо вошла, сняла трубку и узнала Севкин голос:

— Это я.

— Привет, — весело отозвалась я.

— Как дела?

— Отлично. Купила новое платье.

— Да? Это здорово. Не хочешь похвалиться?

— Господи, я же забыла: ты теперь холостой.

— Точно, и очень люблю оценивать новые платья. Оно голубое?

— Да, — засмеялась я. — Как ты догадался?

— Я способный. А как насчет сегодняшнего вечера?

— Сегодня не выйдет, — вздохнула я. — Есть дело.

— А доктор Ватсон тебе не нужен?

— Сегодня вечером? Нет. Возможно, он понадобится мне завтра.

— Хорошо, тогда позвоню завтра. Я повесила трубку и задумалась, разглядывая фотографию на стене.

— Севка нервничает, — сказала я громко. — И мой любимый старший брат тоже. Крутые парни считают, что я валяю дурака да к тому же рискую…

Телефон зазвонил вновь, я вздрогнула от неожиданности. Сашка, судя по голосу, очень гневался:

— Что за ерунду Севка городит? — без предисловий начал он.

— Что ты имеешь в виду? — попробовала я прикинуться дурочкой.

Сашка сурово помолчал, потом заявил категорично:

— Прекрати все это.

— Ты не понял, Саша, — настроилась я на терпеливое объяснение. — Тип, что звонит ночью, сказал, что видел там мою машину, и я склонна верить ему.

— Чушь. Подумай, кто мог взять твою машину? Я или Илья. Я ее не брал, Илья тем более. Прошу тебя, займись чем-нибудь серьезным: сделай новую прическу, купи десяток платьев, поменяй мебель в квартире, только не зли меня всякими глупостями. На кой черт тебе это убийство? Во-первых, оно не имеет к нам никакого отношения…

— Я так не думаю, — спокойно возразила я.

— Что? — опешил Сашка.

— Я не верю в совпадения и склонна считать, что мою машину действительно кто-то брал в ту ночь, я хочу знать: кто и зачем?

— Хорошо, — вздохнул Сашка. — Допустим, ты права. И что? Ты ведь всерьез не думаешь, что сумеешь найти убийц?

— Думаю, как только пойдет гулять слух о том, что я этим интересуюсь, они меня сами разыщут.

— О, черт! — выругался Сашка. — Ты издеваешься надо мной, да? Скажи на милость, кому все это нужно?

— Мне, — искренне удивилась я и попробовала проститься.

Однако отвязаться от Сашки дело нелегкое, особенно когда он пылает гневом. Прочитав мне лекцию минут на десять, он закончил ее весьма неожиданно:

— Болтаться с Севкой по городу было вовсе необязательно, особенно сейчас, когда он разводится с женой. Вряд ли это понравится Илье.

Пока я соображала, что следует ответить, Сашка повесил трубку.

— О, черт! — тоже выругалась я, но любимый старший брат этого уже не слышал.

Я устроилась в кресле, прихватив из кухни стакан молока, и стала внимательно разглядывать стену напротив. Неужели Сашка всерьез верит в то, что Илье интересно, с кем и как я провожу время? В этом месте я криво усмехнулась и покачала головой.

— А ревновать к Севке попросту глупо, — заявила я, точно оправдываясь, и неожиданно разозлилась на себя. — Возможно, не так уж и глупо, — минут через пять вынуждена была согласиться я и подумала о брате: приятно знать, что он всегда начеку, заботится о моей нравственности и все такое…