Татьяна Полякова - Все в шоколаде

– О, здравствуй, Детка. Как дела?

– Отлично. Я просила тебя поставить мой телефон на прослушивание.

– Ну…

– Есть записи ночных звонков?

– Сейчас гляну.., так.., звонков было пять. Ты не ответила. Могу сообщить номера звонивших. – Он продиктовал. Само собой, номера Черника среди них не было.

– Слушай, вчера после одиннадцати мне звонил Черник, и я с ним разговаривала.

– Ночью дежурил Вовка, он парень серьезный… Черник тебе на мобилу звонил? – выдал предположение Сережа, я хотела ответить в том духе, что.., но передумала и сказала:

– Может. – После чего повесила трубку. Лицо Лукьянова приобрело саркастическое выражение.

– Ну и чего ты лыбишься? – проявила я интерес.

– Забавно наблюдать за тобой. Алиби сыграло в ящик?

– Есть сосед Черника.

– Точно есть?

– Да пошел ты…

Я набрала номер Марка, однако ответить он не пожелал, зато через десять минут позвонил Волков. Голос его дрожал от бешенства.

– Детка, если это твое алиби, то засунь его…

– В чем дело? – рявкнула я, уже зная, что услышу.

– Никто из соседей Черника тебя в глаза не видел. Никто прошлым вечером с тобой не разговаривал. Ясно?

– Ясно, – бодро отозвалась я.

– Что тебе ясно? – взъелся Волков.

– Ясно, что я кому-то поперек горла. Интересно, кому и с какой стати? Ты не волнуйся, я это выясню, можешь не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь. Просто хочу напомнить, у тебя очень мало времени.

Мы тепло простились, и я тут же набрала номер Лялина.

– Надо найти Марка, – сказала я.

– Что? – Он вроде бы удивился.

– Я хочу знать, где этот сукин сын. Его телефон не отвечает.

– Хорошо. Что еще? – Готовность Лялина к сотрудничеству меня порадовала.

– Еще сосед Черника. У них смежные балконы, мужчина лет сорока пяти, среднего роста, брюнет, глаза карие, лицо круглое, нос прямой, телосложение нормальное.

– Записал. И что мне делать с этим соседом?

– Для начала выяснить, где он. Сдается мне, дядя попытается найти надежное убежище, а ты береги его как зеницу ока.

– Хорошо.

– Главное, сделай так, чтобы об этом знало минимальное количество людей. В идеале: ты и я.

– Попробую. Новости есть?

– Еще бы, и одна хуже другой.

Я положила трубку и взглянула на Лукьянова. Усмехаться он перестал и теперь с постным видом что-то разглядывал на стене напротив. Если учесть, что кроме обоев на ней ничего не было, это даже становилось занятным.

– Значит, тебя подставляют? – изрек он.

– Да нет, – улыбнулась я, – дружески шутят, не более.

Он усмехнулся и стал смотреть на меня, но как-то чувствовалось, что стена ему нравилась больше.

– Я его не убивала, – сказала я, просто для того, чтобы что-то сказать.

– Может быть, – флегматично отозвался Саша, – а может, и убила. Не в том дело.

– А в чем?

– В том, кому это надо, разумеется, – поднял он брови, тем самым выражая недоумение моей бестолковостью. – У тебя есть план? – спросил он.

– А у тебя?

– Буду следить за развитием событий.

– Тоже мне план. Кстати, зачем ты снял наблюдение за Черником? – спросила я. – Выглядит подозрительно.

– Для кого? – хохотнул Лукьянов.

– Для меня.

– Ну, это не страшно. Видишь ли, ситуация сложилась непростая, надо было ее как-то разрулить.

– Разрулить? – хмыкнула я. – И что, разрулил?

– Теперь начинается самое интересное.. Смотри, сколько событий произошло в одну ночь. Дело явно сдвинулось с мертвой точки.

– Гад ты, Саша Тихий, – серьезно заявила я.

Услышав свое прозвище, он и бровью не повел, но его глаза изменили выражение.

– Не пойму, что ты имеешь в виду, – хмыкнул он.

– Да неужто? Ты ж не в шахматы играешь, ты человеком жертвуешь, а не пешкой. Душа-то не болит? Впрочем, душа – это из области фантастики. Значит, ты снял наблюдение за Черником в надежде, что его прихлопнут, а ты выяснишь, кому это нужно?

– Примерно так, – кивнул он.

– А не проще было бы продолжать вести наблюдение? Глядишь, убийца попал бы в поле нашего зрения.

– Вряд ли. У вас секреты не в ходу, метете языком, точно бабы. И о том, что за ним наблюдают, наверняка знала каждая собака. Черник был бы жив и здоров, по крайней мере еще какое-то время, а у нас выборы, надо торопиться. Вся штука в том, что понять на данном этапе, кто есть кто, весьма сложно. Ты понимаешь?

– Еще бы. Верить никому нельзя.

– Точно. И лучшее тому подтверждение – смерть Черника. Пока за ним вели наблюдение, его никто не трогал, а как только его сняли…

– Занятно, – вздохнула я и пошла пить таблетки. Конечно, он прав. Где свои, а где не очень свои, сам черт не разберет. И мы кому-то здорово мешаем, оттого и решили избавиться и от меня, и от Лукьянова. Хотя, может, он сам решил избавиться от меня? А что, у нас застарелая вражда, о которой мне ничего не известно.

– Значит, ты наводила обо мне справки? – спросил он.

– Само собой, – крикнула я из кухни. – Ты же мной тоже интересовался. Так что наша любовь обоюдна. У меня вопрос, – возвращаясь, продолжила я. – Ты собираешься следить за развитием событий из моей квартиры?

– А что?

– Ну.., мне стоит сменить место жительства. Мой друг из органов настроен весьма решительно.

– Я думаю, несмотря на это, он предупредит тебя, и мы успеем смыться.

– Как восхитительно это прозвучало…

– Что тебя восхитило?

– Местоимение “мы”. Ладно, следи за развитием событий, а я отправляюсь спать. Я не могу достойно нести возложенную на меня миссию с повышенной температурой. – Я отключила сотовый и в самом деле уснула.

Разбудил меня Лукьянов, потряс за плечо и, кивнув на телефон, заявил:

– По-моему, что-то срочное. Автоответчик голосом Волкова взывал:

– “Да возьми ты трубку, черт тебя дери…"

– О, события повалили, – вздохнула я и сняла трубку.

– Ты что, спишь? – возмущенно спросил Волков.

– Конечно, сплю, – вздохнула я. – То есть спала. У меня была тяжелая ночь, ты ж видел мои свежие раны; И день ни к черту. А у тебя такой голос, что сразу ясно: просыпаться было ни к чему.

– Спи дальше, если тебя не интересует судьба твоего дружка.

– Которого? У меня их пруд пруди.

– Маркова Виктора, отчества не помню. Я выждала немного, стараясь справиться с дыханием.

– Что с ним?

– Пал жертвой большой любви.

– Своей или кто-то прибил по ошибке? Теперь Волков собирался с силами, потом сказал:

– Приезжай. Манежный переулок, дом семь, квартира восемнадцать.

– Чей это адрес? – удивилась я.

– Одной девицы. Наверняка твоей знакомой. Служит, то есть служила в “Пирамиде”.

Он бросил трубку, а я взглянула на Лукьянова. Особого интереса на его лице не читалось, и все же он спросил:

– Кто преставился на этот раз?

– Марк.

– А, тот весельчак-коротышка?

– Ты поедешь со мной?