Татьяна Полякова - Ставка на слабость

После концерта, пережидая очередь в гардероб, мы зашли в буфет, выпили по бокалу шампанского, и Сашка поинтересовался, как мы убьем вечер. Пока выяснялись мнения друг друга, очередь растаяла, мы получили свои вещи и вышли на улицу.

Белого «Мерседеса» не наблюдалось. Лично меня это ничуть не удивило, но Сашка стал возмущаться. Помучившись с пять минут, он предложил:

— Возьмем тачку — и в ресторан, идет?

Тут рядом затормозило такси, и появилась Люська.

— Садись быстро, — зашипела она. Я села, Сашка тоже было собрался, но Люська гаркнула:

— А ты куда? Отбой!

Пока Сашка думал, что сказать в ответ, мы уехали.

Люська была без спутников. Это радовало.

— Ну что? — спросила я. — Продала, купила?

— Ага. Пятьдесят долларов в кармане. Сколько это по курсу? Отпуск обмоем.

— А куда направляемся?

— Как куда? В «Купола», попьем винца с хлебцем.

Однако с «Куполами» вышла неувязка: закрыто на спецобслуживание. Люська поматерилась, иссякла и стала на меня смотреть со значением, я стойко разглядывала свои ноги.

— Ну, чего? — наконец спросила она. — Куда махнем? Давай идею.

— Поздно уже. И холодно.

— Нешто вот так домой и поедем?

— Я спать хочу. У меня сегодня три колотые раны, раскрошенная челюсть и перелом бедра. А на десерт сотрясение мозга у бабки-одуванчика.

— Ты мне ужасов не рассказывай. Шла бы в стоматологию, рви себе зубы, и никаких ночных, благодать.

— Спать хочу, — сказала я и зевнула.

— Вот так всю жизнь и проспишь, — разозлилась Люська. — Ладно, поехали домой. Купим шампанского с шоколадкой, выпьем на сон грядущий, как белые люди.

Люська пошлепала к ларьку, а я стала ловить машину. Люська вернулась как раз вовремя: рядом остановилась серебристая иномарка, каких до черта развелось в нашем тихом городе. Дверь открылась, и мужской голос весело нас поприветствовал:

— Куда, красавицы?

— К рынку, — сказала Люська, устраивая свои девяносто килограммов, я приткнулась рядом и сразу пожалела об этом: в машине было двое мужиков, и оба жаждали приключений. Вонь стояла отвратная: табак и стойкий запах алкоголя. Пассажир повернулся к нам, скаля зубы и держа бутылку шампанского.

— Чего, девчонки, хлебнете? «Абрау-Дюрсо».

— Из горлышка хлещем только водку, — усмехнулась Люська.

— Так и водка есть. Хочешь? Слышь, Гоша? — полез он к водителю. — Девки водки хотят.

— Налей, в багажнике целый ящик.

— Слышала? А чего это вы такие красивые и одни?

— А не подобрал никто, — опять усмехнулась Люська.

— Как никто? А мы?

— А чего с тебя взять-то, ты и так по сиденью размазываешься, того гляди бутылку проглотишь.

— Это ты зря, я еще очень ничего и очень даже могу… А что, девчонки, махнем в казино?

— Туда тащиться тридцать километров, — заметила Люська, я подозрительно на нее покосилась, никуда ехать я не собиралась.

— А чего тридцать километров? Двадцать минут — и там, — заливался парень. — Что, поехали, отдохнем. Там все схвачено, ну?

— Сворачивай к рынку, — сказала я, однако водитель, хохотнув, повернул налево. Люська хлопнула меня по руке:

— Не зуди. Прокатимся в казино. Интересно ведь. — Я выдернула руку и злобно на Люську уставилась, с таким же успехом я могла взирать на пульмановский вагон.

— Поехали, — сказала Люська. — Отпуск обмоем.

Мы выехали на объездную, свернули, не доезжая поста ГАИ, на проселочную дорогу, стрелка спидометра лезла к сотне, машину странно бросало из стороны в сторону. Только тут до меня дошло, что водитель пьян в стельку. Я почувствовала себя неуютно.

— Надо бы познакомиться, — сказал тип с бутылкой. — Меня Валеркой зовут, это Гоша.

— Это Таня, а я — Людмила, — чему-то радовалась Люська.

— Чей отпуск обмываем? — спросил Гоша.

— Татьянин.

— Молчунья у нас Татьяна. Где трудишься-то?

— БСП, — ответила я.

— Чего?

— Больница «Скорой помощи».

— Вон оно что. Это кем же?

— Доктор она у нас, — хохотнула Люська. — Хирург. Руки золотые.

Валерка сурово покивал и сказал:

— Хирург — это профессия. Пулевое ранение обработать сможешь?

Мне стало ясно: мы нарвались на законченных придурков.

— Не, — ответила я. — Я все больше по чирьям.. Валерка хлебнул из бутылки, получил горлышком по зубам и заорал:

— Гоша, поддай газку, прокати девчонок!

Гоша поддал. Просить их сбросить скорость было бессмысленно, такие идиоты скорее всего начнут гоготать и пугать еще больше, следовало стиснуть зубы и уповать на то, что мы куда-то сможем доехать.

— Ты бы руль получше держал, — не выдержала Люська.

— Не учи. Я машину с семи лет вожу. — Гоша принялся выписывать кренделя на дороге, Валерка ржал, задрав ноги на панель, а стрелка спидометра падала вправо. Впереди сверкнули фары.

— Машина, идиот, — заорала Люська.

Две секунды казалось, что мы столкнемся лоб в лоб, я зажмурилась, истошно звучал сигнал, что-то мелькнуло слева, и Гоша сказал, смеясь:

— Отдохни в кювете, сынок.

— Ты, придурок, — закипела Люська. — Права за барана купил?

— Ты чего это? — ответил он, слегка удивленно.

— Тебе на велосипеде кататься, и то в деревне.

Страсти накалялись. Я открыла сумочку и нащупала газовый пистолет, недавний подарок одного моего знакомого. Если честно, я им никогда не пользовалась, но тяжесть в сумке приятно успокаивала.

— Останови машину, — как можно спокойнее попросила я.

— Выйти хочешь? — глумился Гоша. — Выходи. Дверь рядом.

Он нажал газ, и машина едва не взлетела. Тут Люськино терпение истощилось. Она сделала борцовский захват правой рукой, Гоша дернулся, но против Люськи не потянул.

— Останови, сволочь, — спокойно сказала она, — не то шею сверну, как курице.

Валерка хотел было другу помочь, но я попросила:

— Не шали, — и показала подарок.

— Да пусть катятся, — разозлился Валерка. — Ножками пройдутся, шлюхи.

Мы вышли из машины. Через двадцать секунд от нее и след простыл, но остались лишь дурные воспоминания.

— Не злись, ладно? — попросила Люська. — Кто ж знал?

— Не злюсь.

После машины ветер пробирал до костей.

— Ну, чего, в какую сторону?

— К дому, — ответила я и побрела по дороге. Люська вышагивала рядом, ее жизненному оптимизму оставалось только позавидовать.

— Что ж теперь? — рассуждала она. — Дойдем. Может, кто поедет. Ты чего молчишь?

— Не говорится. Холодно.

— Давай я тебе платок дам?

— Не надо.

— Чего ты, повяжи платок. Холодища-то. До города далеко?

— Вон указатель на Глебовское, значит, пятнадцать кэмэ.

— Вот черт, а до Глебовского?

— До Глебовского два, только на чем ты оттуда уедешь? Топай уж. Одна радость, завтра не на работу.

Дорога шла лесом, темно, даже Люськин оптимизм стал трещать по швам.