Татьяна Полякова - Миллионерша желает познакомиться

Следовательно, кабинет надлежит оставить в покое, потому что вмешательство в свою жизнь папа никогда не приветствовал. Но увиденное вызвало у меня легкий шок, так что о праведном негодовании я мгновенно забыла. Севка в полосатой пижаме полз на коленях вдоль стены, светя себе фонариком, который держал в зубах. Дверь была чуть-чуть приоткрыта (видимо ее открыла Ритка, обнаружила в кабинете Севку и пошла за мной) и в этой щели Севка то являлся нам, то вновь исчезал. Мы переглянулись, Ритка кивнула, точно с чем-то соглашаясь, и направилась к телефону, который стоял на тумбочке в прихожей.

— Ты чего? — подходя к ней, шепнула я.

— Вызываю «неотложку».

— Думаешь, он действительно спятил?

— Чего думать, ты же видела.

— А разговаривать с ним ты не пробовала?

— Да я до смерти перепугалась. Пошла в туалет и вдруг вижу свечение из папиного кабинета. Можешь себе представить мое состояния? Конечно, папа при жизни визитами нас не баловал, но вдруг соскучился? Натурально, нервы как струна и я готовлюсь упасть в обморок, хотела заорать с перепугу, но, в конце концов, кабинет папин и он имеет право… Ты как считаешь? Тогда, я вернулась в спальню, чтобы разбудить Севку, он мужчина и должен знать, как вести себя в таких случаях, а Севки нет. И его постель холодная. Форменное свинство: единственный раз, когда я в нем остро нуждалась, его и то под рукой не оказалось. Я пошла его искать, где-то он должен был быть… везде темно, если не считать кабинета, выходит, он из дома сбежал. Я позвонила на сотовый, но он был выключен. Я просто голову потеряла от отчаяния и тут открывается дверь и этот чокнутый выглядывает из кабинета. Высунул голову и прислушивается. А глаза совершенно безумные. Меня чуть кондратий не хватил. Севка вернулся в кабинет, а я заглянула и вижу, как он с фонарем ползает. Вот что я тебе скажу, Маня, мужчина должен работать, и не только потому, что обязан содержать семью, мужчинам необходимо чем-то себя занять, иначе у них съезжает крыша. Они не в состоянии подолгу посвящать себя прекрасному: своей внешности, волосам, ногтям, их мозг устает от журналов и телевизора, они становятся психами и ты сама можешь в этом убедиться.

Я не возражала, если б Севка покинул наш дом на карете скорой помощи, но кое-что в его поведении меня насторожило. К примеру, тот факт, что для сумасшествия Севка выбрал папин кабинет. Хотя, какая психу разница, где сходить с ума?

— Подожди, — перехватила я Риткину руку и вернулась к кабинету. Она без особой охоты присоединилась ко мне, мы заглянули в щель и смогли убедиться, что Севка больше не ползает, он выдвигает ящики папиного стола и копошится в них.

Что-то упало, Севка вздрогнул, мы отпрянули от двери, боясь, что он заметит нас, а он пробормотал «черт», только вышло невнятно, потому что тонкий как карандаш фонарик он по-прежнему держал во рту.

— Я не могу этого видеть, — хватаясь за сердце, пискнула Ритка и тут же выдвинула свежую идею. — А может он лунатик?

— Лунатики ходят по карнизам, а этот шарит в папином столе, — вздохнула я и повела Ритку в свою комнату. — Помнишь, после сообщения о папиной смерти у нас тут кто-то все вверх дном перевернул? — спросила я мачеху, устраиваясь на кровати.

— Конечно, помню. Только…

— Мы считали, это папа. — Ритка торопливо перекрестилась и полезла ко мне под одеяло. Думаю, это вовсе не папа. — вздохнула я.

— Почему ты не дала мне позвонить? — захныкала она. — А вдруг он буйный? Я не имею права рисковать собой. Я еще не выполнила свой долг перед природой.

— Какой долг? — удивилась я и в досаде махнула рукой. — Не перебивай меня.

Значит так, думаю Севка никакой не сумасшедший и не лунатик. Кстати, когда ты с ним познакомилась?

— Примерно за два месяца до смерти папы. Точно. Папа лежал в больнице и там мы встретились с Севкой. Он навещал своего друга, тот что-то сломал, руку или ногу. Неделю мы встречались совершенно случайно, а потом… Ты не должна меня осуждать, я была совершенно несчастна, папа опасно болен и не желал лечиться. Из любви к нам он мог бы постараться пожить подольше, но папа всегда был эгоистом, не в обиду тебе будет сказано. И вот что из этого вышло.

— Все сходится, — кивнула я, поразмышляв еще немного . — Севка ищет наследство.

При слове «наследство» лицо Ритки вытянулось и приобрело страдальческое выражение.

— Что ты имеешь в виду? — с трудом справившись с собой, спросила она.

— Не хотела тебе говорить, чтобы зря не расстраивать, но дядя Витя считает, будто папа мог оставить что-то около трехсот тысяч баксов. — Я намеренно уменьшила сумму, но у Ритки глаза все равно загорелись нездоровым блеском. Под нашим окном стоит фонарь и в его свете ее глаза сияли как два сапфира, губы приоткрылись и дышала она часто-часто, словом, налицо все признаки волнения.

— Триста тысяч долларов? — все же уточнила она перед тем, как лишиться чувств, и уж только после этого рухнула на подушку. Правда, обморок длился недолго, Ритка сначала открыла один глаз, потом второй и с робкой надеждой взглянула мне в лицо. — Ты шутишь? — спросила она жалобно.

— Если честно, дядя Витя назвал даже большую сумму.

— Нет, я с ума сойду, — простонала Ритка. — Такие деньги… А где они?

— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Лично я сильно сомневаюсь, что они вообще существуют. Но кто-то мог вслед за дядей Витей решить, что они есть.

— Подожди, — нахмурилась Ритка. — Так этот гад в папином кабинете наши деньги ищет?

— Думаю, не зря же он там ползает. Может надеется обнаружить тайник…

— А вдруг уже обнаружил? — Ритка вскочила с постели и бросилась к двери, я едва успела схватить ее за полу халата.

— Что ты собираешься делать? — спросила я сурово, но шепотом.

— Как что? Для начала обыскать этого мерзавца, не свистнул ли чего. А потом как следует допросить.

— Думаешь, у тебя получится?

— Еще как… да за триста тысяч баксов я могу… очень многое.

— Может, не стоит спешить? Вряд ли папа спрятал деньги в кабинете. Папа боялся конфискации, ты ведь знаешь, это его конек. Выходит, деньги там, где конфискацию не проводят.

— Боже мой, — хватаясь за сердце, зашептала Ритка, — я знаю, где они. Под яблоней. Точно. Папа собственными руками посадил яблоню. С какой стати ему сажать яблоню? К тому же она засохла. Папа еще очень сердился. Одевайся. Едем на дачу.

— Сейчас? — растерялась я.

— Конечно.

— А как же Севка?

— О, черт, как он некстати. Про яблоню он не знает, выходит до утра деньги в безопасности, а утром я найду способ избавиться от этого типа. Навсегда.

— Вот что, — начала я со вздохом. — Эти деньги, лично у меня, вызывают сомнение. Давай не делать резких движений до тех пор, пока не будем уверены в их существовании. Пусть Севка покопается в папином столе. Конечно, папу это бы возмутило, но особого вреда я в том не вижу. Присматривай за парнем, вдруг ему что-то известно о деньгах?