Татьяна Полякова - Миллионерша желает познакомиться

— Хорошая мысль, — кивнул он наконец.

— Чего в ней хорошего? — возмутилась я.

— То, что старик убийцу не знал, а позвонил с желанием предупредить, что кто-то интересуется Севкой. Он вернулся в контору, тут появляется убийца и задает пару наводящих вопросов, затем решает, что старик может быть опасен и в результате у нас на руках труп. Допустим, убийца тот самый парень…

— Которого я трижды видела? С таким же успехом им может оказаться любой другой. Я встретила его в доме Славки, потом в подъезде, когда пряталась от дождя, и в компании Севки. Подъезд отбросим, остается Славка и Севка. Ты же сам говорил: что общего у подручного бандитов на шикарной «Ауди» и алкаша, сдающего бутылки? Да они знать друг о друге не знали. Так что маловероятно, что парень на «Хонде» шел к Славке. — В тот момент я горько сожалела, что не проявила должного любопытства в нужное время: что бы мне тогда не подняться на пару ступенек и не посмотреть, в какую квартиру войдет парень?

— И все-таки тут что-то есть, — упрямо сказал Стас, а я согласно кивнула, потому что к чужой интуиции относилась с уважением. Может потому, что моя всегда меня подводила.

— Завтра утром навестим алкаша Олега, может он и окажется тем самым парнем. — Я и сама в это не верила и Стас, судя по всему, тоже, оттого и усмехнулся. Тут мы наконец заметили, что стоим возле подъезда дома, где жил Стас, и стоим должно быть уже давно, занятые разработкой версий, а Ритка, если заметила нас из окна, небось бьется головой о стену, пытаясь решить, что за напасть на нас обрушилась, коли не поднимаемся мы в квартиру.

Я поторопилась успокоить ее, но Ритка вовсе не билась головой о стены, она сидела в кухне и, рискуя лишиться зрения, так как не включала свет , разглядывала журнал. На столе стояло с десяток салатов, а в середине его красовался фирменный торт, утыканный свечками.

— У тебя что, день рождения? — насторожился Стас, потрясенный этим изобилием.

— Нет. Просто я должна быть хоть чем-то полезной. Вы где-то носитесь целыми днями, а я вас кормлю. Есть новости?

— Сколько угодно, — махнула я рукой. — И ни одной доброй.

— Я так и знала, — вздохнула Ритка. — Днем прилегла ненадолго и видела во сне дохлую рыбу. Какие после этого добрые вести.

— Не огорчайся, мы ведь только первый день ведем расследование, может нам повезет?

— Это тебе-то повезет? — усмехнулась она, а я пожала плечами.

Стас, между тем, вымыл руки и устроился за столом. Аппетит у него был отменный и это несмотря на неудачи и позднее время.

Я рассказала Ритке о наших изысканиях, она немного покритиковала нашу нерасторопность, образ мыслей и отсутствие свежих идей, но своих идей не предложила. Потом вспомнила про папу, который до сих пор находится неизвестно где, и заревела. А Стас не к месту заявил:

— Широкая общественность утверждают, что вы богатые наследницы.

Слезы на Риткиных глазах мгновенно высохли. Я-то думала, она кинется на Стаса и разорвет его в клочья, потому что посягательств на сокровища мачеха не выносила, да и расположение ее духа тому соответствовало, но вместо этого она вдруг согласно кивнула и сказала:

— Если поможешь мне выпутаться из этой истории, получишь половину моей доли.

При свидетеле клянусь.

— А доля большая? — насторожился Стас.

— Не маленькая.

Ритку я прекрасно понимала, — легко обещать то, чего у тебя нет и вряд ли будет, но выражение глаз Стаса мне не очень-то понравилось, кажется, это называется алчным блеском, хотя в его случае там полыхали прямо-таки костры.

Он плотоядно ухмыльнулся, глядя почему-то на меня, а не на Ритку, а я тяжко вздохнула и тоже вспомнила папу. Возможно, поэтому он мне приснился. Если дохлая рыба снится к дурным вестям, то мне следовало ожидать новостей хороших, потому что папа был жив, здоров и весел. Полеживал себе на острове с одинокой пальмой в центре (обычно так изображают необитаемый остров: холмик, пальма и одичавший робинзон), так вот, папа на одичавшего вовсе не походил и был вполне доволен, правда выговаривал мне: «Маня, чем ты там занимаешься? Меня все это тревожит. Я твой отец и имею право хоть на старости лет пожить спокойно без мыслей о конфискации, а ты меня волнуешь.» «Извини, папа», — пробормотала я и в этот момент проснулась и поначалу решила, что на постели сидит папа, но тут Стас сказал:

— Я тебя напугал?

— Чего тебе по ночам не спится? — буркнула я. — На тот случай, если у тебя золотая лихорадка, предупреждаю: Ритка все врет, чтоб ты трудился активнее на ниве ее освобождения от возможной уголовной ответственности. Ничего нам папа не оставил, если деньги у него и были, нам о них неизвестно, но и в том, что были, я сильно сомневаюсь, папа много пил, а тратил еще больше. Он вообще не жаловал сбережения, потому что…

— Боялся конфискации, — подсказал Стас.

— Вот-вот. Так что иди себе спать.

— Я совсем не поэтому здесь, — обиделся Стас. — Я размышлял. Мне не спалось и я размышлял.

— Что-нибудь придумал? — обрадовалась я и даже приподнялась на постели, ожидая чуда, сон-то в руку!

— Я размышлял и анализировал, — тянул время Стас. — И вот что я хочу сказать. Соображаешь ты ничуть не хуже меня. — Надо полагать, свою особу он скромно причислял к гениям. — У тебя острый, критический ум.

— Да, я знаю, — кивнула я, — просто мне не везет. С самого детства. Оттого все считают меня растяпой. Вот и папа сейчас выговаривал. Он мне приснился, поспешно пояснила я, заметив, что Стас слегка напуган.

— А-а… И что папа?

— Говорит, я его волную.

— Меня ты тоже волнуешь, особенно сейчас. Почему бы нам…

— Убирайся отсюда, — рявкнула я.

— Почему бы нам не уделять друг другу больше внимания, хотел я сказать.

Попытаться лучше понять друг друга.

— Хорошо, — согласилась я. — Если не возражаешь, займемся этим завтра.

— А сейчас нельзя?

— Сейчас я бы хотела досмотреть свой сон, вдруг папа скажет что-то важное, к примеру, где искать сокровища.

Он вздохнул и спросил:

— Можно я тебя поцелую? Просто братский поцелуй с пожеланием спокойной ночи.

— Валяй, — согласилась я, сообразив, что иначе от него не отделаешься, с его словарным запасом мы будем продолжать до утра. Он меня поцеловал, а я заметила:

— У тебя довольно странные представления о братской любви.

— Слава Богу, мы не родственники… — Он вновь поцеловал меня и как-то все шло к тому, что он устроится рядом и, пожалуй, надолго, вряд ли на всю жизнь, об этом я даже не мечтала, но до утра уж точно. Папа бы это не одобрил, не зря же он мне снился. Оттого я легонько уперлась руками в грудь Стаса и заявила, лишь только получила такую возможность:

— Твои поцелуи заставляют забыть даже про убийства, но я предпочитаю дождаться того момента, когда мы лучше узнаем друг друга.