Татьяна Полякова - Любовь очень зла

Среди всех этих бесконечных вопросов, бессонных ночей и лютого страха перед тюрьмой, меня поддерживала лишь одна мысль:

Сережа пока вне подозрений. Вдруг ему повезет и он отыщет настоящего убийцу? Моего мужа действительно кто-то убил.

Кстати, отчего бы милиции и не выяснить — кто?

Время шло, кроме меня подозреваемых не намечалось, я понемногу впадала в оцепенение сродни зимней спячке и, точно героиня русской сказки, временами твердила: «Что воля, что неволя, все равно». Но все равно не было, одна мысль о том, что придется провести в тюрьме несколько лет, вызывала ужас, а вслед за этим приходила другая мысль — о самоубийстве. С ума сводило то, что я умру, так и не узнав, кого благодарить за все это.

Не я первая, не я последняя, к сожалению.

Когда дела мои стали хуже некуда, адвокат настойчиво заговорил о временном помутнении рассудка, беспамятстве и прочей чепухе, у меня вдруг появился Валерий Петрович Шерман, адвокат моего мужа. Критически посмотрел на меня, покачал головой и заявил:

— Вы плохо выглядите.

— Не удивительно, — усмехнулась я, — когда ожидаешь, что тебя будут судить за убийство. Это вряд ли способно порадовать, а когда при этом знаешь, что не убивал и кто-то… Извините.

Есть новости?

— Есть. Отчаиваться не стоит, в деле наметились очень интересные изменения. Мы…

— Мы? — перебила я.

— Мы, — кивнул Шерман. — Кстати, вам привет от Сергея Гаевского. — Должно быть я побледнела, потому что Шерман торопливо добавил:

— Он вам не рассказывал, что мы давние приятели?

— Нет, — покачала я головой. Выходит, адвокат, о котором говорил Сергей, и есть Шерман? Впрочем, чему удивляться, когда такое вокруг творится.

— Итак, Лилия Романовна, у меня исключительно хорошая новость.

У вас есть алиби.

— Кто-то видел меня на мосту? — боясь свалиться в обморок от счастья, спросила я.

— На мосту? — Шерман вроде бы удивился. — Нет, на мосту вас никто не видел. Почему вы скрыли, что той ночью заходили в кафе?

— В какое кафе? — растерялась я.

— В «Ласточку», это в двух кварталах от вашего дома. Вы вошли и спросили который час, оттого бармен точно запомнил время.

Было 1.15, как раз в этот момент ваш муж звонил по телефону.

Понимаете? Вы прошли в кабинку, по дороге задели бокал с красным вином и вино вылилось на вашу шубу. Все присутствующие в баре, а их было семеро, прекрасно помнят эту сцену и в один голос утверждают: женщина была сильно расстроена, плакала, должно быть именно по этой причине, желая скрыть следы слез, надела очки, говорила хрипло, то и дело всхлипывая. После двух вы покинули бар и направились в сторону своего дома, в 2.10 вас видел таксист, вы попросили довезти вас до кондитерской, что он и сделал. Парень вас хорошо запомнил, работы у него в ту ночь было немного, молодая женщина в песцовой шубе, блондинка, на голове маленькая черная шляпка. Зябко ежилась, попросила включить печку, спрятала лицо в воротник и всхлипывала. Возле кондитерской позвонила из автомата, а потом свернула на улицу Володарского, где вы проживаете, уважаемая.

Описание всех свидетелей сходятся, одежда, внешность, кстати, на вашей шубе, висевшей в шкафу, следы красного вина. Мы показали свидетелям вашу фотографию, они не сомневаются, что видели именно вас. Вам устроят очную ставку и алиби подтвердится. А теперь извольте объяснить, с какой стати вы об этом молчали? — Есть выражение «как гром среди ясного неба», в тот момент я почувствовала, как этот самый гром ударил мне в затылок. Должно быть вид у меня был исключительно глупый, я таращила глаза и силилась прийти в себя. Безуспешно. — Лилия Романовна, я повторяю свой вопрос: почему вы скрыли, что у вас есть алиби, зачем надо было рассказывать о нелепом стоянии на мосту и ночной прогулке по улицам, когда вы все это время были в баре, чему есть свидетели?

— Я не была в баре, — с трудом собравшись с силами, заявила я.

— Что? — усмехнулся Шерман, а я упрямо повторила:

— Ни в каком баре я в ту ночь не была и на такси не ездила.

— Час от часу нелегче. Чего вы добиваетесь? Вы хоть соображаете, что можете на долгие годы оказаться в тюрьме?

— Валерий Петрович, я не была в баре, я бродила по улицам…

— Вы с ума сошли, — перешел он на зловещий шепот. — У нас восемь свидетелей, готовых подтвердить, что в момент убийства вы были довольно далеко от своего дома, а вы вдруг заявляете… В общем так, я буду настаивать на психиатрической экспертизе. Вы были взволнованны и вполне могли просто не помнить, где бродили той ночью.

Его слова вызвали легкий шок. Допустим, я в самом деле ничего не помню, допустим действительно заходила в этот самый бар и даже вылила вино себе на шубу, а потом каким-то образом начисто об этом забыла, но как быть с Сергеем, ведь в тот момент, когда меня подвозил таксист, мы рыскали с ним в переулке, пытаясь найти мое платье. Или это тоже мне приснилось, как и сам Сергей Гаевский? Я попробовала успокоиться.

— Валерий Петрович, предположим, я в самом деле ничего не помню, и я была в баре, и ехала в такси, допустим я сейчас заявлю, что именно так все и было, а потом выяснится, что это вовсе не я. Вы понимаете? Я сама себе подпишу приговор, разве не так?

— Какой приговор? Скажите мне только одно, в баре и такси были вы?

— Я совершенно определенно помню, что в ту ночь просто болталась по улицам и никуда не заходила.

Валерий Петрович перегнулся ко мне и зло заметил:

— Ну так теперь вспомните, что вы были в «Ласточке», раз мы нашли семерых свидетелей. Про таксиста тоже не забудьте.

Мне все стало ясно, Сергей любыми средствами старается вытащить меня из тюрьмы и эти липовые свидетели его рук дело.

Невозможно описать, как я разозлилась на него. Вместо того, чтобы попытаться найти настоящего убийцу, он подбивает каких-то людей давать ложные показания в мою пользу. Ничего хорошего от этого вранья я не ждала и твердо стояла на своем: гуляла по улицам, никого не встретила, никуда не заходила.

Уже на следующий день на помощь были призваны специалисты, и они охотно подтвердили, что частичные провалы в памяти дело обычное. Мне устроили очную ставку и восемь человек, шестеро мужчин и две женщины, опознали во мне девушку, которую видели в ночь убийства. Меня это отнюдь не радовало, скорее наоборот.

Свидетели при описании моей внешности в основном налегали на одежду, прическу, цвет волос и очки. Голос у меня был хриплый, а нижняя часть лица скрыта то воротником, то шарфом. Женщины дали точное описание того, что было на мне надето в ту ночь: шуба, шляпка-таблетка, сапоги на шпильке, не упустили кольцо с бриллиантом и браслет-змейку. Вот это особенно пугало. Кольцо с большим бриллиантом и браслет я терпеть не могла и за все время своего замужества одевала не больше пяти раз и то потому, что не хотела обидеть мужа, ибо и кольцо и браслет были его свадебным подарком. Сергей их точно никогда не видел.