Татьяна Полякова - Интим не предлагать

— Это все мне? — на всякий случай поинтересовалась я, чтобы не съесть лишнего и не поставить человека в неловкое положение.

— Конечно, — изумился он, и мы сели пить чай.

То, что Родионов большой хитрец, сделалось мне доподлинно ясно, потому что об убийстве он не заговаривал, болтал о всякой чепухе, и ладно бы меня выспрашивал, это было бы как раз понятно — материал собирает, но болтал он в основном о себе: где родился, где учился, упомянул маму в Туле и дважды сообщил, что не женат. Оставив три маленьких кусочка купальщикам, мы подъели торт, я убрала со стола и пристально посмотрела в глаза Родионову. Дураку ясно, сейчас он сообщит что-то важное и, судя по прелюдии, мало мне не покажется. Может, еще один труп нашли в том же шифоньере? В общем, тюрьмы мне не миновать, дело ясное, не стал бы он на торт тратиться. Я пригорюнилась, увлекшись этими мыслями, а Родионов спросил:

— Вы по вечерам чем обычно занимаетесь?

Вопрос насторожил, я стала лихорадочно соображать, что ответить, а пытаясь выиграть время, уточнила:

— Зимой или летом?

— Летом, — пожал он плечами, посмотрев в окно.

— Когда как, — не придумав ничего умнее, ответила я. — По вечерам я бегаю трусцой, но это часов в десять, а вообще-то читаю, иногда к друзьям хожу, иногда они ко мне. А что?

— Я тоже хочу трусцой бегать. Третий месяц собираюсь, все никак. Может, вместе побегаем?

— Может, — хмуро кивнула я, пытаясь понять, куда он клонит.

— Так, может, сегодня?

— Хорошо, — согласилась я и уставилась на него так пристально, точно всерьез вознамерилась прочитать его мысли.

— Вот и отлично. Спасибо за чай. — Он поднялся, с намерением уйти, а я с перепугу схватила его за руку.

— Вы куда?

— Домой, — испугался он.

— А поговорить?

— В смысле еще?

— Нет, в смысле по делу. Вы ж не просто так пришли, торт купили, чего-то вам от меня надо?

— А… конечно. Но чего мне от вас надо, я лучше потом скажу, побегаем немного трусцой, вот тогда и…

— Прекратите, — отрезала я. — И не считайте меня дурочкой. Что вы хотели узнать? Мне нечего скрывать от следствия, так что задавайте свои вопросы, я отвечу.

— Ах вот вы о чем. — Родионов плюхнулся на стул, посмотрел на меня и улыбнулся, да так, что стал похож на Буратино. Ясно, что придуривается. — Вы, Дарья Сергеевна, сегодня к Терентьеву ходили? — ласково начал он, а я схватилась за сердце.

— Так вы про «Опель» знаете?

— Конечно. Терентьевых я тоже навестил. «Опелем» скорее всего воспользовались, а затем вернули. Поставить его в буквальном смысле на место было рискованно, вот и бросили в переулке.

— И что?

— Осталось выяснить, кто же этот самый «Опель» взял.

— Но ведь есть примета: синий кожаный пиджак. Не думаю, что очень много людей в городе носят такие.

— И я не думаю. Видимо, по этой причине убийца и надел его.

— Убийца? — пролепетала я. — Значит, вы верите, что это не я его убила, а тот самый парень… То есть что он был и я не выдумываю?

— А почему я должен сомневаться? Кстати, есть свидетель, проживающий в той же «малосемейке», который видел, как мужчина в синем пиджаке в начале третьего сел в «Опель» и уехал. Свидетель тоже запомнил синий кожаный пиджак. Психология.

— Что? — не поняла я.

— Характерная деталь: вы видите женщину в огромной шляпе и запоминаете шляпу, мужчину в синем кожаном пиджаке — и запоминаете пиджак. Вот если бы пиджак был черным, вы, весьма вероятно, обратили бы внимание на его лицо и смогли бы дать описание его лица.

— Так вы думаете, он нарочно? — ахнула я.

— Думаю, хотя возможно, что парень любит синий цвет.

— А что с Терентьевым?

— Поспрашивали, он уверен, что машину угнали, хотя жена считает, что у него проблемы с памятью. Никаких подозрений, кто это мог сделать, у него нет. Из машины ничего не пропало, и это косвенно подтверждает мою версию.

— А какая у вас версия? — расхрабрилась я.

— Некто заранее спланировал убийство, угнал машину, затем вернул ее. Одно я представляю с трудом: за что могли убить Зюзю? Наркоман, жил от дозы до дозы, интересовался НЛО, читал всякую чушь вроде «пришельцы похитили троих летчиков» и писал стихи без знаков препинания. В общем, человек, которому не помешало бы подлечиться, но с точки зрения окружающих вполне безобидный.

— Но ведь он наркоман?

— Конечно, однако как родители, так и немногочисленные знакомые в один голос твердят, что неприятностей от него не было. Его сестра приходила каждый вторник, готовила, стирала и пыталась навести порядок в квартире. Он нигде не работал, и фактически его содержали родственники. Он врал, что посещает какие-то курсы, занимается компьютером, а деньги, что ему давали, тратил на наркоту. Судя по всему, давали достаточно, парню вполне хватало, так что от криминала он был далек. Но его за что-то убили, причем не обкуренный приятель, который, шваркнув его по башке табуреткой, свалился рядом и спал до появления милиции, а затем, обливаясь слезами, твердил, что ничего не помнит, а профессионал, который тщательно спланировал убийство.

— И они были знакомы. Ведь Зюзя сказал: «Это ты?»

— Точно. Значит, Зюзя случайно узнал что-то такое, о чем знать не должен был.

— И что же он узнал?

— А вот этого я вам сказать не могу, потому что сам не знаю.

Я кивнула и уставилась на свои руки, а Родионов на меня. Соображала я с трудом, но результатом осталась довольна.

— Все дело в фотографии Сенькиной любимой девушки, — твердо сказала я, потратив на раздумья что-то около десяти минут. — Упырь сказал, что Зюзя обратил внимание на какую-то машину и записал ее номер. Для того Упырь и фотографию отдал. И вы сами видели: у мертвого Зюзи в руке был зажат клочок фотографии. Предположим, он показывал ее убийце, не фотографию, конечно, а этот самый номер, а убийца в этот момент задушил его.

— Думаю, вы правы, — кивнул Родионов. — Все дело в том, что было написано на фотографии.

— Номер машины.

— Машин в нашем городе много. Вот если бы мы знали этот номер, тогда выйти на убийцу не составило бы особого труда.

Я прикусила губу и с большой неохотой предложила, сообразив, что другого способа узнать номер нет:

— А что, если поговорить с Упырем? Вдруг он его запомнил?

— Я тоже об этом подумал. Да вот беда, Упыря нигде нет, а вместе с ним и троих его дружков. Я схватилась за сердце.

— Неужели вы думаете… ведь они же дети…

— Я думаю, что эти дети удрали из города, сообразив, что оставаться здесь для них небезопасно. — Не успела я с облегчением вздохнуть, как Родионов добавил:

— Тактика в корне неверная, потому что вечно пребывать в бегах хлопотно, а у них к тому же и денег нет. Боюсь, неизвестный Синий пиджак при большом желании сможет их найти быстрее нас, и тогда… — Он развел руками, а я вторично схватилась за сердце.