Татьяна Полякова - Эксклюзивный мачо

В продолжение следующих нескольких часов все держались вместе, ничего заслуживающего внима­ния не происходило. Солнце потихоньку клонилось к западу, а мы начали собираться. На яхте нас уже ждали. Тамара Ивановна отдыхала на палубе, оба мачо сидели тут же и резались в карты.

– Ну что, отчаливаем? – обратился к нам Петр. Мы недружно ответили:

– Да.

– Ужин готов, – сообщила Тамара Ивановна, поднимаясь. – Через десять минут подам.

– Давайте через полчаса, надо немного привес­ти себя в порядок, – предложила Вера. Все согласи­лись и разбрелись по каютам.

Вода шла еле-еле, должно быть, все по моему примеру отправились в душ. Я чертыхнулась и на­кинула полотенце. Яхту качнуло, и я, оставляя мок­рые следы, прошла к постели, выглянула в окно – мы успели отойти от берега на приличное расстоя­ние.

Стол накрыли на палубе, и это всех порадовало, после захода солнца здесь было прохладно и сидеть в кают-компании не хотелось. Лера куталась в пла­ток и зябко ежилась.

– Кажется, перегрелась на солнце, – пояснила она.

– Я тебе говорил, надо быть осторожной. Тебе вообще вредно загорать, – сказал Лапшин.

– Мне все вредно, – отмахнулась Лера. Впро­чем, особого напряжения между ними не чувствова­лось, если что-то и было, то хватило нескольких ми­нут наедине, чтобы все разрешить.

Ужин растянулся. Зажгли фонарики, один из мачо работал за официанта, Тамара Ивановна на не­которое время присоединилась к нам, потом ушла. Наконец посуду убрали, стол унесли. На ящике, при­способленном под бар, стояли бутылки, каждый наливал что хотел. Общество разбилось на группки, мы с Петром и Райзманом, Верочка с Лерой, Лапшин с Никифоровым развлекали Анну. Она выпила лишнего, пару раз порывалась показать стриптиз, но отклика в сердцах мужчин не нашла. Лапшин перебрался к жене, и Павел по его примеру к Вероч­ке. Анна почувствовала себя не у дел и принялась приставать ко мне. Говорить с пьяной бабой – пус­тая трата времени, а скандалить – трата нервов, поэтому, в очередной раз отправляясь за мартини, я легонько задвинула ей локтем, и она, с удобствами устроившись в шезлонге, ненадолго затихла, а когда обрела способность говорить, стала гораздо осмотрительнее. Правда, один раз злобно прошипела не­впопад:

– Он все равно на мне женится, слышишь, ты…

– Очень рада за тебя, – кивнула я.

– Не смей мне тыкать! – заорала она.

– Уймись, – шикнула на нее Вера, – напилась, так веди себя прилично. Не обращай на нее внима­ния, – обратилась она ко мне.

– Пожалуй, я пойду спать, – кивнула я, решив не портить людям вечер, раз уж я действовала на Го­рину, как красная тряпка на быка.

– Если и надо кому-то отправиться спать, так отнюдь не тебе, – влез Райзман, хотя я в его помо­щи совершенно не нуждалась.

– Девочки, девочки, давайте жить дружно, – призвал к порядку Никифоров, протягивая нам по бокалу.

– А знаешь, я приглашу тебя на нашу свадь­бу, – сообщила Анна и истерично захохотала. Ее поведение, а главное – ее слова вызвали у меня интерес, но выяснять, что к чему, при посторонних я не стала, решив оставить это на потом.

– Наверное, в самом деле пора расходиться, – поднимаясь, сказала Лера, я последовала ее приме­ру. За мной встали Райзман и Петр.

– Идите, – махнула рукой Анна, – лижите этой стерве пятки, а меня увольте.

– Ты ведешь себя как идиотка, – не выдержала Вера.

– А ты вообще заткнись. Знаю я тебя как облуп­ленную. Чего ты из себя строишь?

– Ну, хватит. Замолчи, или вылью на тебя ведро воды, чтобы протрезвела.

– Идемте, – позвал Райзман.

– И что, все уходят? – захныкала Анна. – Ос­тавите женщину умирать от тоски?

Мы направились к трапу, Лапшин замешкался.

– Ты идешь? – спросила Лера, он неохотно последовал за ней, с Анной остались Вера и Ники­форов.

– Налей мне еще, – услышала я ее голос, уже спускаясь.

– Чтобы я еще хоть раз взяла тебя с собой, – выговаривала ей Верочка.

– Ерунда, скоро они все будут бегать передо мной на задних лапах, а этой стерве…

Остальное я не расслышала, мы спустились вниз.

– Спокойной ночи, – пожелала я, распахнув дверь своей каюты. Прошла в душ, слыша, как за тонкой перегородкой возится Петр. Он что-то уронил, чертыхнулся. На сей раз душ работал исправно, я облачилась в пижаму и легла. Не успела закрыть глаза, как рядом скрипнула дверь и ко мне постучали, я была уверена, что это Райзман, и открывать не собиралась.

– Ольга, – позвал из-за двери Петр, – Ольга Сергеевна.

Пришлось подняться. Он вошел, испытывая не­ловкость, сесть он мог лишь на мою постель и ос­тался стоять.

– Я должен извиниться, – сказал он, кашля­нув.

– Ерунда.

– Анна… она… неплохой человек, не знаю, что на нее нашло.

– В любом случае вам за нее извиняться ни к чему. Считайте, что я уже обо всем забыла.

– Спасибо. То есть я хотел сказать… знаете, у меня странное чувство, точно что-то должно про­изойти. Недоброе.

Я мысленно вздохнула. У парня ночные страхи, боюсь, это надолго. Но так как предполагалось, что я здесь как раз для того, чтобы его от них избавить, я предложила:

– Садитесь и рассказывайте.

– Нет, нет, спасибо. Собственно, нечего расска­зывать, просто предчувствие. У вас так не бывает?

– Бывает, конечно. Скажите, Петр Викентьевич, – я сама не заметила, как мы вновь перешли на “вы”, похоже, и он не обратил на это внимания, – предчувствие касается кого-то из ваших друзей?

– В каком смысле? – испугался он.

– В смысле, вы кого-то подозреваете в злом умысле?

– Я? Что вы… Они все приличные люди, я дав­но их знаю, а потом… при чем здесь они, господь с вами…

– Но предчувствие все же присутствует, – на­помнила я. Он растерянно огляделся.

– Наверное, я сам себя пугаю. Пойду спать. Еще раз извините.

– Вот что, Петр Викентьевич, перегородки здесь тонкие, если вам вдруг что-то покажется странным или подозрительным, постучите в стену, и без стеснений. Договорились?

– Честное слово, мне очень стыдно. Это как-то совсем не по-мужски.

– А вы наплюйте и помните, что я на работе.

– Значит, вы тоже заметили? – перешел он на шепот, нервно косясь на дверь.

– Что заметила? – нахмурилась я.

– Что-то назревает. Некоторая напряженность…

– Напряженность, пожалуй, присутствует, – согласилась я, чтобы не разочаровывать его. – Если хотите, можете ночевать здесь.

– Спасибо, – растерялся он. – Я и так злоупот­ребляю вашей добротой.

Петр неловко попятился и вышел из каюты. Я поднялась и заперла за ним дверь, легла и попы­талась уснуть. Кондиционер шумел, окно было за­крыто, но в каюту доносились голоса с палубы. Зна­чит, еще не разошлись. Я честно попыталась уснуть. За перегородкой ворочался Петр, похоже, тоже не спал. Через час мне стало ясно, что уснуть не удастся.