Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях

— На следующий день… Я о Шляпе сильно беспокоилась и пошла к ней выяснить, что к чему, потому что соседи сказали: Нинка с ним явилась. А она перепугалась и давай кричать, что знать его не знает. Но видно было, что врет. Однако так и не созналась. А на следующий день ее нашли. Мертвую.

— Что ж ты раньше-то молчала? — еще больше нахмурился Витька. Я пожала плечами, так как ответить на этот вопрос не могла. Кто меня о Нинке спрашивал? И нечего делать такие лица, будто я дурака сваляла. Далась им эта Нинка… Ну, знают они теперь о ней, и что?

— В каком клубе она работала? — встрял Ряха, глаза которого тоже подозрительно горели.

— Забыла, как называется, — подумав, сказала я. — Как-то… май и еще чего-то…

— «Майкопар», — перешел на радостный визг Ряха, а я кивнула:

— Вроде так.

— Это казино, а не клуб, — влез Витька.

— А мне без разницы, — ответила я, так как разницы в самом деле не усматривала, потому что ни в казино, ни в клубе отродясь не была, если не считать похода в «Олимпию» в компании Витьки. Но и там мы сидели только в ресторане, так что это не считается.

— Витя, брат, — заволновался Ряха, — ведь в этом чертовом «Майкопаре» мы с ним в пятницу и сцепились, соображаешь?

Соображал Витя или нет, судить не берусь, но воодушевился.

— Надо в казино наведаться, — заявил он, — и разузнать об этой Нинке как следует. С кем жила, дружки и все такое. Очень похоже, что Шляпу у нее в квартире убили, а потом тебе подсунули, чтоб подозрения отвести. — Я подумала, подумала и решила, что в Витькиных словах что-то есть. Дверь в квартиру была открыта, и чисто теоретически… — Поехали, — кивнул Витька, и мы вскочили, как ошпаренные, даже Михалыч. Вдруг Витька сник и посмотрел с сомнением на Ряху. — Пока мы ничего доказать не можем, лучше нам поостеречься. Ты Бритого знаешь, он базаров не любит.

Упоминание о Бритом произвело на Ряху впечатление, он погрустнел.

— Что ж делать, брат? — спросил он где-то через минуту.

— В казино пойдем мы, — твердо сказала Груня, — и все про эту Нинку узнаем. А вы здесь ждите, вам по улицам лучше не болтаться.

Ряха расцвел улыбкой, а Витек задумался. Груня, не обращая внимания на муженька, взяла корзину, сунула в нее Пафнутия и направилась к выходу.

— Кота оставь, — сказал ей Витька вдогонку.

— Ага, — презрительно скривилась в ответ супруга. — Я его оставлю, а ты…

— Нужен мне твой кот… У меня только и забот, как с ним воевать… Оставь, он здесь побегает, тяжело ему весь вечер в Корзине.

Груня подумала, морща лоб, потом отрицательно покачала головой.

— Нет, доверить кота я тебе не могу. — И вышла. Я устремилась за ней.

Мы покинули двор и тут услышали за спиной топот, обернулись и смогли лицезреть Витьку. Он сбавил шаг, нерешительно подошел и, глядя себе под ноги, сказал:

— Ты это… поаккуратней. И молчи, кто ты есть. Мало ли что…

— Думаешь, я глупее, чем у твоей мамаши сын? — без особой ласки поинтересовалась Груня, но Витька не обиделся и даже вроде бы ее не услышал, ухватился за корзину, притянул вместе с ней Груню и запечатлел на лбу жены поцелуй, после чего еще раз напомнил:

— Поаккуратней.

Груня подумала немного, разглядывая свои кроссовки, затем обхватила Витьку правой рукой, держа левой корзину, и прижалась к его груди. Правда, ненадолго. Повернулась и пошла, а я малость замешкалась и смогла видеть, как из-за угла возник Ряха, посмотрел на меня с тоской и отчаянием и робко махнул рукой.

Я поспешила за Груней, испытывая сильнейшее беспокойство. Если нам устроили такие проводы, дураку ясно: идем на опасное дело. А мой папуля всегда… Я вздохнула и, прибавив шагу, поравнялась с подругой. Лицо ее было печальным. Я поразмышляла о подстерегающих нас опасностях, о Груне, о Витьке и сказала:

— Знаешь, по-моему, Витьке вполне можно доверить Пафнутия. Он, конечно, ревнует и малость на него злится, но…

— Ты думаешь? — с надеждой спросила Груня.

— Ага. Уверена, он очень сожалеет, что сотворил с твоими питомцами. И если бы можно было все вернуть, он бы так не поступил.

— Вообще-то Витька добрый, — вздохнула подруга, а я спросила:

— Ты его любишь?

Она подумала немного и ответила:

— Я бы его очень любила, если б он животных любил, а так я в нем постоянно сомневаюсь.

Мы еще немного потолковали на эту тему, и я почувствовала себя значительно лучше, в том смысле, что разговор на личные темы отвлек меня от мысли о грядущей опасности. Между тем мы дошли до драмтеатра и здесь взяли такси. До казино было две троллейбусные остановки, но Груня сказала, что пешком в казино нельзя, а я не спорила, потому что в таких делах смыслю мало.

Через несколько минут мы остановились возле двухэтажного здания, которое, сказать по правде, особого впечатления на меня не произвело. Может, по этой причине я вошла туда вслед за Груней, не испытывая никакого волнения. Возле двери стоял молодой человек в костюме и заметно скучал, разглядывая красную ковровую дорожку. При нашем появлении он вроде бы оживился и вдруг нахмурился, без одобрения взглянув на джинсы, кроссовки и корзину в Груниных руках. Подруга извлекла из кармана купюру подозрительно зеленого цвета и спросила:

— Где у вас тут бабки просаживают?

Парень подобрел и проводил нас в большой зал, уставленный столами с приспособлениями неизвестного мне назначения. Я приоткрыла рот, разглядывая столы, граждан и молодых людей в белых рубашках, которые здесь командовали, а Груня, сунув мне в руки корзину, куда-то удалилась. Через некоторое время она вновь оказалась рядом, пихнула меня в бок, и мы направились к ближайшему столу. Я очень внимательно следила за происходящим и вскоре смогла сообразить, что тут к чему. Ничего особо мудреного. Мы с Груней сделали ставки и стали ждать. Дважды мы проиграли, а потом поперло везение. Кот Пафнутий до половины выбрался из корзинки и пристально следил за игрой. Голубые глаза смотрели не мигая, шерсть на коте встала дыбом, вел он себя, прямо скажем, необычно, а тут еще и везение. В общем, когда Груня сказала, что кучу денег мы выиграли благодаря вмешательству потусторонних сил в лице кота, я сразу же с ней согласилась. Отягченные большим выигрышем и всеобщим вниманием, мы направились в бар. Надо сказать, что к тому моменту я уже успела забыть, зачем мы сюда явились, и начала нервничать из-за выигрыша. В голову мне пришла мысль, что не стоило бы нам лишать людей их денег. А ну как они сильно осерчают? Груня вдруг резко сменила направление и устремилась к столу, за которым симпатичная девушка в белой блузке с бабочкой раскладывала карты.

— Ты в эту фигню играть умеешь? — шепнула подруга.

— Нет, — поспешно ответила я, и Груня осталась довольна ответом, потому что сказала: