Татьяна Полякова - Чего хочет женщина

— Как дела-то? — спросил через минуту.

— Неужто интересно? — съязвила Танька. — А мы думали — довел бабу до больницы и…

— Я ее не доводил, — разозлился Лом.

— Конечно, это я ее довела, а стыд-то какой: привезли без тапок, без халата и без трусов, прости господи. Точно сироту казанскую. — Танька сплюнула с досады и отвернулась от Лома.

— Сама виновата, — проворчал он.

— Ну, заладил… — фыркнула подружка. — Сама, сама… говорили уже… На себя посмотри, тоже хорош… явился на четвертый день.

— Я звонил, — сказал Лом и покосился на меня. Я устроила свою божественную головку в подушках и мечтательно разглядывала потолок.

— Что, вот так и явился? — посмотрев на Лома, в крайней досаде проворчала Танька. — С пустыми руками? Хоть бы яблоко прошлогоднее принес… и добро бы денег не было… Мало ты ее дома голодом морил, так и в больнице ничего по-людски сделать не можешь. Ей витамины нужны. А я, между прочим, не миллионер. Знаешь, сколько эта палата стоит?

— Отстань, Танька, — отмахнулся Лом. — Деньги дам, сколько скажешь, нашла о чем беспокоиться… — Он опять покосился на меня и спросил:

— Ты сама-то как вообще?

— Плохо, — закусив губу, прошептала я, на глаза навернулись слезы. Я шмыгнула носом и полезла за платком.

— А чего плохо-то? — растерялся Лом.

— Не хочу я здесь… — пожаловалась я. — Лежу одна целыми днями, а ночью так страшно, уснуть не могу…

— А дома тебе весело будет, — влезла Танька. — Лом свалит на целые сутки, а ты одна валяйся и жди, явится или нет.

— Дома это дома, — сказала я, вытирая платочком глазки.

— Тебе лечиться надо… — нахмурилась подружка.

— Я себя нормально чувствую. Правда…

Лом вертел головой, поглядывая на нас и силясь что-нибудь понять.

— Домой не пущу, — вдруг заявил он. — Ко мне поедешь.

Мы дружно вздохнули, до любимого все доходило с большим опозданием.

— А мы про что говорим? — взъелась Танька.

— А-а-а, — протянул он. — Воспаления легких нет?

— Бог миловал. — Бестолковость Лома ее злила, и скрывать это она отнюдь не собиралась.

— А температура?

— Тоже нет.

— Ясно. — Он поднялся и вышел из палаты.

— Ну и? — спросила я.

— Рожу его видела?

— К несчастью…

— Что к несчастью? Да он так растерялся…

— Нам-то что с того?

— Терпение иметь надо… — Мы еще немного поворчали друг на друга, тут вернулся Лом.

— Поехали, — сказал он с порога.

— Куда это? — ахнула Танька.

— Домой. Чего ей здесь валяться? Я в коридоре врачиху поймал, будет к нам ездить каждый день, до окончательного выздоровления то есть.

— Да ты чокнулся, что ли? — рявкнула Танька.

— Перестань кричать, — подала я голосок. — Не хочу я здесь оставаться… Дома скорее поправлюсь.

— Как же… — начала Танька, но ее уже никто не слушал. Я поднялась с кровати и тут кое-что сообразила.

— Гена, — выдохнула растерянно. — У меня же ничего нет, кроме рубашки…

Лом раздумывал двадцать секунд, потом сказал Таньке:

— Поехали за шмотьем.

— Вы побыстрее, ладно? — жалобно попросила я, продолжая изображать принцессу в заточении.

— Мы мигом, — заверил Лом. Они с Танькой удалились, а я сладко потянулась и стала прикидывать, как вести себя дальше.

Мелочным Лом никогда не был, потому вернулись они часа через два. Танька довольно ухмыльнулась и, улучив момент, шепнула:

— В машине места нет… А ты не верила, что прорвемся…

Она вытряхнула содержимое сумки на кровать, а я, приподнявшись в постели, стала одеваться. Чувствовала я себя хорошо, но на всякий случай дышала с трудом и время от времени утомленно прикрывала глазки.

— Зря вы это затеяли, — вздохнула Танька, заметив мое томление. — Полежала бы еще немного…

— Нет, хочу домой, — заявила я.

Покинув больницу, мы поехали к Лому.

— В холодильнике поди мышь сдохла? — проворчала Танька, завидев универсам.

— В магазин заедем, какие дела?

Я сидела сзади, Лом без конца пялился на меня в зеркало, а я была тиха и задумчива.

— Давай-ка сразу укладывайся, — сказала Танька уже в квартире. Я доверчиво взглянула на любимого.

— Куда мне?

— В спальню, — слегка растерявшись, ответил он и сурово посмотрел на Таньку. Та женщина мудрая, чужие взгляды понимает и потому через несколько минут отбыла.

Я устроилась в спальне на широченной Ломовой кровати, а он спустился к машине и вернулся нагруженный, как верблюд. Приткнул пакеты на полу и, кивнув на них, пояснил:

— Вот, купил тебе кое-что…

— Спасибо, — скромно сказала я и стала смотреть за окно, а Лом начал томиться.

— Может, тебе чего надо? — минут через десять спросил он. — Телек включить?

— У меня от него голова болит, — печально ответила я и попросила:

— Завари чаю. С лимоном, если есть…

— Забыли про лимон. Сейчас съезжу.

— Не надо, — попыталась я его остановить.

— Да тут ехать-то… — Лома явно тянуло на подвиги.

— Ты только побыстрее, — душевно протянула я.

Через полчаса мы пили чай, устроившись в спальне, я в постели, Лом в кресле. Очень скоро он не выдержал и спросил:

— Чего ты такая тихая? Я пожала плечами.

— Плохо мне. Никого у меня нет, кроме Таньки. Раньше об этом не задумывалась, а пока лежала в больнице, разные мысли лезли в голову… Совсем одна я. Вот так случись чего… — В этом месте я смахнула несуществующую слезинку.

— А чего случится-то? — не понял Лом.

— Да что угодно… Родственников нет, ни мужа, ни Аркаши…

— Нашла кого вспомнить, — фыркнул Лом.

— Он обо мне заботился, — жалобно сказала я. — И, между прочим, никогда не бил.

— А я бил и буду бить, — утешил Лом, — потому что с тобой по-другому никак нельзя. Баба ты подлая, хоть у тебя и вид сейчас, как у святой невинности. Только на меня все это не действует. Я тебя знаю как облупленную…

— Ничего ты не знаешь, — обиделась я.

— Знаю, знаю… И щенка я тебе ни в жизнь не прощу, на том свете вспомню.

«Неужто и на том свете мы по соседству будем?» — подумала я, а вслух сказала:

— Ты сам виноват…

— Что? — удивился Лом.

— Что слышал. Я сколько лет тебя любила, а тебе и дела нет.

Лом поперхнулся чаем, а откашлявшись, покачал головой:

— До чего ты, Ладка, баба наглая…

— Нечего прикидываться и дурака из себя строить, — разозлилась я. — Ты вспомни, сколько лет я на тебя глаза пялила. — Говорить такое было невероятной наглостью, только ведь, когда имеешь дело с дураком, ходить вокруг да около бесполезно, намеков любимый не поймет, а вздохи растолкует по-своему. Я взглянула в его глаза и добавила:

— Влюбилась я в тебя, как кошка.

— Ты? — Его аж перекосило от возмущения. — Да ты меня по имени и то ни разу не назвала.

— По имени тебя многие зовут, а вот Ломиком я одна.

— Ага. Вкручивай. На меня глаза пялила, а с Димкой спала.