Татьяна Полякова - Брудершафт с терминатором

— Можешь. Отвезу вас к своей матери. Поживете у нее недельку, а там посмотрим, как карта ляжет.

— У тебя есть мать? — брякнула я. Было как-то странно представить его ребенком, обычным мальчишкой на велосипеде или гоняющим в футбол. Мне стало стыдно за эти мысли и за свой вопрос. Наблюдая за тем, как я наливаюсь краской, он с усмешкой ответил:

— Нет, я инкубаторский.

— Извини, я не правильно выразилась, — промямлила я. — Я имела в виду…

— Меня совершенно не волнует, что ты там имела… — Его ухмылка стала откровенно издевательской. Он устроил Сашку на сиденье, а сам пересел за руль. — Ну что, поехали? — сказал он насмешливо.

— Где живет твоя мама?

— В ста пятидесяти километрах отсюда. В деревне. Там искать вас вряд ли кому придет в голову.

— Как ты ей объяснишь?

— А что тут объяснять? — удивился он. — Сын приехал в гости.

Я не нашлась что ответить, и всю дорогу мы ехали молча, время от времени перебрасываясь незначительными фразами, но в основном говорила Сашка.

Деревня выглядела весьма живописно. На пригорке березовая роща со свежей листвой, ярко-зеленой на солнце, песчаная дорога, впереди церковная колокольня.

— Ты здесь родился? — рискнула спросить я.

— Нет. Матери дом от бабки достался, вот она и живет здесь с апреля по октябрь. Огурцы выращивает, — вполне миролюбиво ответил он.

— Ты часто ее навещаешь?

— Тебе-то что до этого? — удивился он.

— Просто спросила.

— Ну так больше не спрашивай.

— Дядя Алеша, — вдруг подала голос Сашка, — ты зачем маме грубишь? Мама с тобой хорошо разговаривает, а ты вредничаешь. Мой папа с мамой так никогда не разговаривает.

— Так то папа, — вроде бы слегка растерявшись, ответил он. — Мы ж просто шутим. Мама не обижается, правда? — обратился он ко мне, но я оставила его вопрос без ответа.

Между тем мы подъехали к добротному дому из красного кирпича, с большой верандой. В палисаднике зацветали тюльпаны, черный кот сидел на завалинке и лениво щурился на солнце. Через минуту в окне мелькнуло лицо женщины, а потом она вышла на крыльцо. Высокая, статная, с простым и строгим лицом. Стало ясно, чертами лица Алексей пошел в мать. Только глаза у нее были другие — большие, карие, с выражением тихой печали, хотя сейчас она, широко улыбаясь, спешила навстречу сыну.

Он вышел, хлопнул дверью и пошел к ней.

— Привет, мамуля, — сказал Алексей, обнимая ее. Для женщины она была довольно высокой, но ему доставала до плеча. Она уткнулась в его плечо и постояла так с полминуты, потом отстранилась и сказала, смахнув слезы и весело смеясь:

— Слава богу, сынок…

— Я не один, мама, — сказал он, но она уже успела заметить и теперь смотрела на нас с настороженным любопытством. Я вышла из машины, помогла выйти Сашке и нерешительно сказала:

— Здравствуйте.

— Это Ангелина, — кивнул небрежно Алексей. — А это Саша. Саша, это моя мама, зовут ее Екатерина Ивановна.

— Можно баба Катя, — сказала женщина, улыбнулась, наклоняясь к Сашке, и лицо вдруг сразу преобразилось, стало почти красивым. — Идемте в дом, — позвала она, взяв Сашку за руку.

— Вы идите, а я тут с сумками разберусь. — Алексей стал вынимать сумки из машины (продукты и необходимые нам с Сашкой вещи мы купили по дороге), а я вслед за Екатериной Ивановной и Сашкой вошла в дом.

— Хоромы, конечно, не царские, — говорила Екатерина Ивановна, — но устрою вас с удобствами.

— Мама, смотри — котята, — ахнула Сашка. И в самом деле, из передней появились два котенка.

— Этого добра здесь сколько угодно, — улыбнулась Екатерина Ивановна. — Мы с тобой к соседям сходим, у них щенки, поди, штук шесть, а может, более, и коза с козлятами. Маленькие, смешные, по лужайке скачут.

— А кормить их можно?

— Отчего ж нельзя, покормим.

Я чувствовала некоторую неловкость, даже обрадовалась, когда появился Алексей. Екатерина Ивановна стала торопливо собирать на стол. Когда все было готово, она выставила бутылку водки, три стопки. Алексей налил, и Екатерина Ивановна сказала:

— Давайте со свиданьицем и за знакомство. Водку пить мне не хотелось, но отказаться я не посмела. Вставать из-за стола не торопились.

Алексей допивал бутылку в одиночестве, а мы перешли на чай.

— Как твои дела? — спросила Екатерина Ивановна, глядя на сына, вопрос прозвучал не то чтобы робко, скорее неуверенно.

— Нормально, — кивнул он.

— На работу устроился?

— Ага. Сейчас в отпуске.

— Кем устроился-то?

— Экспедитором в одной фирме. Пельмени вожу. Работенка непыльная, платят прилично.

— Хорошо, — кивнула мать, но по-прежнему как-то неуверенно.

Я усердно отводила взгляд. С одной стороны, такое откровенное вранье было мне противно, с другой — жаль женщину, ни к чему ей знать, чем в действительности занимается ее сын.

Время шло, Екатерина Ивановна начала собирать со стола.

— Позвольте, я помогу, — попросила я.

— Чего уж, я сама, — сказала она. — Ты в гостях, отдыхай.

— Я действительно хочу помочь, и мне совсем не трудно.

Она как-то странно взглянула на меня, но больше не возражала. Алексей завалился в передней на диван, мать села рядом, и они принялись тихо беседовать. Сашка возилась с котятами, сидя на полу на пестром паласе.

С посудой я закончила и огляделась в поисках еще какой-либо домашней работы. В доме царила образцовая чистота, так что мне ничего не осталось, как устроиться возле окна за кухонным столом. Заметив это, Екатерина Ивановна вышла из передней.

— Развлечений у нас особых нет, — вздохнула она, точно извиняясь. — Летом все на речке, и сейчас позагорать можно, дни стоят теплые. Телевизор одну программу показывает. Я-то целыми днями в огороде… Клуб есть, но в селе. Сходите…

— Нет-нет. Я, собственно… я бы с удовольствием помогла вам на огороде, если вы не против.

— Спасибо, — ответила она. — Тогда пошли. Самое время грядки поливать. У тебя есть во что переодеться?

— Да, конечно.

— И Сашеньку переодеть надо, платьице-то уж больно нарядное, а в огороде то здесь за что-нибудь заденешь, то там испачкаешь. Я Сашу на ночь в передней положу, на кровати, сама на диване лягу, а вы на терраске устраивайтесь, там хорошо, прохладно, никто вам не помешает. А вещи свои в шифоньере повесь.

Я растерянно кивнула в ответ. Выходит, Алексей посвящать ее в наши проблемы не стал, и она решила… Господи, она думает… Я неожиданно покраснела, злясь на себя за это, и поспешила на террасу переодеваться. Сашка отправилась с нами в огород, вскоре присоединился и Алексей.

— Забор того гляди упадет, — заметила мать.

— Починю, — кивнул он и в самом деле занялся забором, а мы стали поливать рассаду в теплицах.

В девять сели ужинать, потом я вымыла посуду и собралась укладывать Сашку спать. Выяснилось, что Екатерина Ивановна уже успела ее переодеть, умыть и теперь сидела рядом с ее постелью и что-то тихонько рассказывала. Заметив меня, она махнула рукой: