Виктория Платова - Куколка для монстра

– Теперь ты ее исправишь.

– Похоже на то. Никто не понимал меня так, как ты…

– Мне жаль, милый…

– Я говорил тебе, что люблю тебя?

– Да.

– Теперь это не имеет значения.

– Какой у тебя пистолет?

– «Беретта», – помолчав, тихо ответил Лещ.

– Серьезное оружие. Разносит голову в куски.

– Я знаю.

– На твоем месте я выбрала бы сердце. У тебя очень красивая, очень гордая голова, милый… Очень гордая.

– Ты думаешь?

– Да.

– Так я и поступлю. Прощай, Анна.

– Прощай.

Но он не отключился. Я вытянулась на кровати, прижав трубку к уху, и слушала тишину на том конце: одинокий раздавленный Лещ, сидящий на полу у стола в своем пентхаузе. Он собирался прожить там долго, он даже пригласил модного архитектора из Лос-Анджелеса, он нанял лучших дизайнеров… И все оказалось ненужным – ни спасение собственной жизни, ни преданная секретарша, ни работа, ни друзья… Даже собака оставила его… И он наверняка не побрился после бессонной ночи… Самой длинной в его жизни, – сейчас я была в этом уверена.

…Когда раздался глухой выстрел, я закрыла глаза и сжала виски пальцами: «Прощай, Лещ, Лещарик, Михаил Юрьевич Меньших, телемагнат, отчаянный человек, маленький туберкулезный мальчик… Прощай, и удачи тебе…»

Я не могла подняться весь остаток дня: я так и не нашла в себе мужества отключиться от дома Леща; там царила зловещая тишина, даже его знаменитая телевизионная стена не фонила. Если подождать час, другой, третий, можно будет услышать, как в квартире Леща появятся люди, много людей… Как они будут осматривать тело господина Меньших и делать заключения о самоубийстве. Хотела бы я видеть лицо капитана Лапицкого.

Тишина на другом конце провода и тишина в моем собственном доме угнетали меня, и, взяв пульт, я включила телевизор. Бесцельно попрыгав по каналам, я услышала нечто такое, что заставило меня позабыть о Леще.

В одной из новостийных программ, хвост которой я застала, молоденький корреспондент бесстрастным голосом поведал о преступлении в центре Москвы. Я с каким-то болезненным интересом рассматривала его яркую футболку «Рибок», стараясь не вдумываться в слова. Не то чтобы они напугали меня, скорее всего я ждала их, но не подозревала, что развязка будет такой скорой. «Час назад, – жизнеутверждающе начал корреспондент, – произошла бессмысленная бойня почти в самом центре Москвы. Вооруженный «АКМ» и одетый в камуфляжную форму человек, предварительно выбив оконное стекло, ворвался в кабинет владельца казино «Монте-Кассино» господина Авраменко. В это время в кабинете находились сам господин Авраменко и один из его телохранителей. Оба они были расстреляны на месте. Еще одному телохранителю удалось скрыться в Игровом зале. Но и он был расстрелян неизвестным в камуфляжной форме. К месту происшествия были стянуты силы ОМОНа, и в ходе завязавшейся перестрелки преступник был убит. При нем был найден медальон, принадлежавший бывшему бойцу московского спецназа Андрею Баширову. Как удалось выяснить, напавший на владельца казино Андрей Баширов действительно долгое время служил в спецназе, откуда уволился в тысяча девятьсот девяносто третьем году, после чего воевал добровольцем в Югославии. По данным, полученным на этот час, Баширов страдал серьезным психическим расстройством и долгое время лечился в одной из закрытых психиатрических клиник. Причины, побудившие бывшего спецназовца так жестоко расправиться с владельцем казино и его телохранителями, попытается выяснить следствие…»

Баширов, надо же. Я даже не знала, что его фамилия – Баширов.

Вот и все. Я даже не смотрела на картинку, мне достаточно было убаюкивающего голоса корреспондента. Вот и все, Анна. Ты отомщена. И ты, Эрик, отомщен. Теперь я найду кого-нибудь, кто отомстит за бывшего спецназовца Андрея Баширова. И эта цепочка смертей не прервется никогда.

Никогда.

Я больше не могла оставаться в квартире, теперь она казалась мне склепом. Выйти на воздух, чтобы не задохнуться в смрадном смертном запахе себя самой. Выйти на воздух, выйти на воздух…

Я почти бежала из квартиры, прихватив сотовый телефон Леща. Даже лежащие на столе деньги и билет в Вену не остановили меня. Сотовый я выбросила в ближайший мусорный контейнер и до самого вечера слонялась по московским улицам. Они казались мне пустыми, хотя и были запружены людьми. Я даже не помнила, как оказалась в этом маленьком магазине английской парфюмерии, может быть, я все еще искала свой собственный, безвозвратно утерянный запах, а может быть, меня привлекали все эти сдержанно-яркие, элегантные вещицы, созданные для других женщин.

А почему, собственно, для других?

Я вдруг почувствовала прилив сил и, протиснувшись к прилавку, запустила пальцы в тонкие бумажные палочки с наклеенными на них кусочками поролона. Первые три не произвели на меня никакого впечатления. Зато четвертая…

«Черт возьми, это же любимые духи Алены, – машинально подумала я. – Ну да, именно этими духами я ее соблазняла. "OUTRAGE», вот как они назывались. «ИЗНАСИЛОВАНИЕ». Алена предпочитала «НАДРУГАТЕЛЬСТВО».

Алена.

…Алена. Алена Гончарова, погибшая в болоте под Питером.

Я вспомнила. Я вспомнила все.

Волна воспоминаний о прошлой жизни накрыла меня с головой. Я помнила. Я все помнила. Сумерки, в которых пребывало мое сознание последние полгода, рассеялись, поток людей, которых я знала, и событий, в которых я участвовала, захлестнул меня, перехватил дыхание. Кажется, я даже на секунду потеряла сознание; опершись на прилавок, я медленно сползла вниз, потянув за собой запах духов «Изнасилование».

– Аккуратнее, девушка! – Недовольный голое продавщицы вернул мне ясность мысли и снова бросил в водоворот прошлого.

По моему лицу текли слезы, я перескакивала с имени на имя, жадно повторяя их про себя: белый ангел Иван, погибший во ВГИКе; белый ангел Нимотси, убитый в моей квартире в Бибиреве; Венька, ее мальчики, Фарик и Марик; Грек; Влас; Володя Туманов; художник Серьга, маленький марийский гений… Дан…

Дан. Дан Сикора. Он предал меня. Он предал, но дальше к концу списка, я не должна никого пропустить… Собаки на даче Кудрявцева – ротвейлеры, да, ротвейлеры, закрытые в комнате, Олег Марилов, ну конечно, как я могла забыть, как я могла не вспомнить долгое тело ласки или хорька, Костя же мне показывал…

Костя. Костя – моя нынешняя жизнь. В этой жизни меня зовут Анной.

Почему меня зовут Анной?

Ведь я же Ева.

Я сама выбрала это имя для себя. Это мое настоящее имя.

Мое настоящее имя. Мое поддельное, дважды обманутое лицо. Моя поддельная, дважды обманутая жизнь. Пластическая операция – я делала пластическую операцию… Но я не убивала Юлика Дамскера и его жену. Я даже никогда не слышала о них… В моей жизни был Иван, но никогда не было Эрика. Никогда не было Ильи Авраменко. Никаких документов из сейфа банкира, я Ева, я так мало похожа на алчную тварь. Я любила Дана Сикору, преступника, который предал меня… Олег убил его… Мы возвращались с дачи Кудрявцева. Именно возле Бронниц (ну конечно же, я была в Бронницах, как я могла забыть!) мы подобрали эту девочку, голосовавшую на обочине: короткая черная стрижка, умоляющее лицо, слишком красивое, чтобы оставаться на краю дороги… Она сказала, что она из общины по реабилитации наркоманов, что у нее украли деньги и документы. Что ей нужно в Москву. Она даже сказала, как ее зовут… Я вдруг испугалась, что не вспомню этого случайного имени, и почти тотчас же вспомнила его.