Виктория Платова - Куколка для монстра

Елизавета.

Имя слишком громоздкое для такой миниатюрной девушки. Тогда я подумала именно так. А Олег все рассказывал мне о своем друге Косте Лапицком. Косте, рядом с которым все умирают. Его единственный друг Костя Лапицкий приносит в его жизнь ощущение опасности, Костя – это русская рулетка во плоти. Он так и сказал тогда, спасший меня от бесславного самоубийства Олег: «Русская рулетка во плоти…» Он улыбнулся, я помню эту искушающую судьбу улыбку, он повернулся ко мне, Еве, и тут машину потащило. Он не справился с управлением, и мы врезались в эстакаду. Последнее, что я помню, – отчаянный крик Елизаветы…

Я – Ева. Я никогда не была Анной. Я никогда не курила сигареты «Житан», только один раз, когда Иван привез мне их в подарок из Франции… Я никогда не пила можжевеловой водки. И слово «жиголо» никогда не значилось в моем лексиконе… Как меня смогли убедить в обратном? Как? Как?!.

Голова, казалось, сейчас взорвется. Но я отчаянно повторяла про себя все имена, я боялась хоть что-то пропустить… Теперь большинство этих имен никому не принадлежало, их обладатели были мертвы. Вокруг моей прошлой жизни только кладбище. Старое, полуразрушенное кладбище. А через почти обвалившуюся стену – новые могилы…

Руки мои похолодели, я снова оказалась близка к обмороку: в прошлой жизни я никого не хотела убивать, я просто защищалась. История с порносценариями, в которую я влипла, заставила меня изменить внешность и потянула за собой кровавый след смертей. Но я никого не хотела убивать, я только защищалась. А в этой, новой, жизни я сама вела людей в мышеловку убийства. Что же сотворили со мной, как меня могли превратить в бездушную машину, как я сама могла стать ею… И ничего не шевельнулось во мне, когда Лещ пускал себе пулю в сердце, когда убили Егора Самарина, когда изрешетили автоматными очередями тело Андрея, посланного мною на верную смерть…

Я упала на колени посреди улицы и подняла к равнодушному московскому небу заплаканное лицо:

– Анна! Ты слышишь! Я ненавижу тебя, Анна!.. Я ненавижу тебя!

Волосы лезли мне в глаза – не мои, ее волосы, тушь растекалась по щекам – не моя, ее тушь. Ее маска так приросла к моему собственному лицу, что я в отчаянии попыталась сорвать ее, я беспорядочно била себя кулаками по этой маске до тех пор, пока на губах не закипела кровь.

Чушь. Подлое вранье. Ты все равно оставалась собой, значит, ты во всем виновата. Ты, а не Анна.

Нет больше никакой Анны. Меня зовут Ева.

Ева.

«Ну, ты даешь, – всплыл из неизведанных глубин Иван. – Что ж сразу в панику впадать? Еще успеешь ужаснуться тому, что наваяла без нашего присмотра. А пока поздоровалась бы для приличия с лучшими своими корешами, вольными стрелками царствия небесного».

«Точно-точно, – поддержал Ивана Нимотси. – Успокойся, приди в себя. Мы тут о тебе часто вспоминаем, но не подумай чего дурного, в гости не зовем. Просто ждем терпеливо, вот и все. Вгиковское братство и московская водка, это тебе не пес поссал, скучаешь, поди, лишенка?"

Боже мой, такие далекие, такие родные голоса, как же я могла не вспомнить их, как же я могла не вспомнить свою собственную жизнь?..

…Я с трудом добралась до своей квартиры на Кропоткинской. Нет, это не моя квартира. Она принадлежит другой женщине, чью оболочку я носила… И с чьей оболочкой я расстанусь, чего бы мне это ни стоило. Даже жизни.

…В ванной из всех зеркал на меня смотрела Анна. Та женщина, с которой я привыкла ассоциировать себя все последние месяцы. Чтобы больше не видеть ее, я запустила тяжелыми туфлями в равнодушное стекло, и лицо Анны, исказившись в мелких осколках, перестало для меня существовать.

«Кардинально», – похвалил меня Иван.

«А теперь еще и амальгаму с каждого осколка зубами выгрызи. Для верности», – посоветовал Нимотси.

Проклятые светлые длинные волосы мешали мне. Волосы Анны. Я взяла ножницы и неровно и яростно обрезала их под корень. Ножницы были тупыми, они рвали клочья стильной прически беспощадно, я даже содрала себе кожу в нескольких местах, но все еще не могла остановиться.

«Браво! – снова похвалил меня Иван. – Шесть – ноль за артистизм. С техникой чуть похуже, но это дело наживное».

«Именно, – вылез с оценками Нимотси. – Следующим номером показательных выступлений будет освежевание тушки маленькой злодейки».

Слизывая языком кровь, стекающую по лицу с израненной головы, я разорвала в клочья билет на Вену и вместе с ним бумаги и проспекты. Точно так же я решила поступить и с деньгами, когда раздался требовательный звонок в дверь.

Так мог звонить только Костя Лапицкий.

Я открыла дверь, и он с порога ударил меня в лицо. Не удержавшись, я упала, восприняв этот удар как самую высшую, самую заслуженную награду.

– Ну что, сука, «Монте-Кассино» твоих рук дело? Лучшего агента нам загубила, сволочь! – Он ударил меня ногой по почкам. И снова я испытала облегчение. – Надрочила своего гниду-спецназовца, я знаю, как ты умеешь это делать…

– Нет, Костя. Боюсь, ты ошибаешься. Это не я надрочила Андрея. Это твоя отпетая сука Анна, которую ты так лелеял.

Только теперь он сообразил, что со мной происходит что-то неладное: вся голова была покрыта клочьями плохо выстриженных волос.

– Что это с тобой? – От неожиданности он даже опешил. – Готовишься к отдыху и решила выглядеть поэкзотичнее?

– Готовиться к отдыху тоже будет Анна, – я подняла с пола рваные клочки билета и проспектов. – Думаю, она уже в пути. К альпийским заоблачным высотам.

Лапицкий тяжело молчал, он даже забыл на время о своем лучшем агенте, владельце казино «Монте-Кассино». Нет, все-таки лучшим агентом была Анна Александрова, самая отчаянная, самая обаятельная дрянь.

Или стала, если бы не очнувшаяся от амнезии Ева. Я провела прием так четко, как проводила его на тренировках Игната. Не ожидавший этого Лапицкий рухнул на пол, и я мгновенно подмяла его под себя. Я готова была биться насмерть. Кто-то из нас не выйдет отсюда живым. Я знала это точно.

– Кстати, по поводу казино… Не хочешь сыграть в рулетку? Ты ведь и сам русская рулетка во плоти.

Я знала, куда бить и что сказать именно в этом случае, Анна не прошла для меня бесследно; лицо Лапицкого осенило мертвое крыло догадки. Он даже не попытался сопротивляться.

– Так называл меня только Олег… Ты… Ты все вспомнила?

– Себя во всяком случае.

– Таблетки… Ты принимала таблетки? – Он все еще не мог прийти в себя и совершал ошибку за ошибкой.

– Таблетки. Вот как, – все происходящее стало выстраиваться для меня в прочную логическую цепь. – Таблетки для стимуляции деятельности головного мозга и активизации центров памяти… Или они имеют прямо противоположное назначение?