Виктория Платова - Куколка для монстра

…Однокомнатная берлога на двенадцатом этаже выдала Лапицкого с головой – ничего особенного за всю свою жизнь этот сторожевой пес не заработал: книжный шкаф во всю стену, забитый в основном специальной литературой по криминалистике, спартански-узкая кровать, похожая на развороченное гнездо, пара старых кресел и журнальный столик в уныло-буржуазном стиле. На столике стояла фотография – два молодых человека, стоящих в обнимку, в снаряжении на фоне горнолыжного курорта: в одном из них я узнала самого Лапицкого, а в другом – Олега Марилова.

И никаких занавесок на окне.

Вся одежда капитана была свалена прямо на кресла, на батарее сушились носки, а над кроватью висели горнолыжные ботинки, по дизайну напоминающие хорошего качества гоночные болиды, супердорогая вещь. С противоположной стены на них с состраданием взирала плохая репродукция «Любительницы абсента» Пикассо…

Значит, ты достаточно образованна, Анна. Ты даже можешь выговорить слово «абсент»…

В комнате капитана царил первобытный хаос, и лишь в одном углу был образцовый порядок: там расположилась стойка для горных лыж и всего сопутствующего им снаряжения. Две пары лыж отличного качества, даже я могла судить об этом.

– Поговорим на кухне, – сразу же стушевался капитан и прикрыл дверь в комнату.

Он провел меня на кухню, еще хранящую следы внезапно прерванного обеда: недоеденная тарелка горохового супа и нарезанное аккуратными брусками розовое сало.

Раздеваться я не стала, хотя в квартире было жарко и по моему позвоночнику струился пот. Длинная соболья шуба подавляла капитана, в ней я выглядела совсем другим человеком. А больничный халат сразу же вернет Лапицкому мистическую власть над пациенткой, хвост этой власти тянется еще из клиники, и капитан наверняка не забыл, как он может в отчаянии стучать по полу…

– Слушаю вас, – сказал Лапицкий, неловко убирая со стола остатки обеда.

И тут я почувствовала, что не могу начать разговор.

– У вас есть водка, капитан?

– Вы вспомнили, что такое водка? – насмешливо спросил он.

– Я даже вспомнила, что мои любимые сигареты называются «Житан»… – Я вынула из кармана пачку и нервно закурила. – Вернее, мне сказали об этом.

– Кто?

– Тот, кто рассказал и обо всем остальном… Лапицкий не торопился с вопросами, он понял мое состояние. Из старенького холодильника «Юрюзань» была извлечена початая бутылка «Столичной» и тарелка с подсохшим сыром. Сало так и осталось лежать на столе.

– С закуской напряженка, – извинился капитан, разливая водку в две чистые рюмки.

– Черт с ней. – Я, не глядя, махнула водку и снова подставила рюмку. – Налейте еще.

– Наклюкаетесь, дамочка, что я с вами буду делать?

– Положите спать.

– Не положу.

– Будете устраивать пытки бессонницей? Вы ведь мастер-инквизитор.

– – У меня нет еще одной кровати. – Вторую рюмку капитан выпил вместе со мной, крякнул и потянулся за куском сала. – Выкладывайте, о чем хотели мне рассказать.

Водка оказала свое благотворное действие – нервное напряжение отпустило меня, и я немного успокоилась.

– Вам что-нибудь говорит имя Юлий Моисеевич Дамскер? – спросила я, в упор глядя на капитана. Лапицкий присвистнул и воззрился на меня.

– Допустим. Что дальше?

– Скажите мне, что вы знаете о нем?

– А вы? Вы имеете какое-то отношение к нему?

– Скажем, я знаю людей, которые имели отношение к нему. К его убийству. Ведь его убили, правда?

– Для пациентки закрытой клиники, страдающей амнезией, вы поразительно осведомлены. Да, его убили. В ноябре прошлого года. История была громкая, на всю Москву. Не одна голова полетела.

– Дело тухлое? Убийц, конечно, не нашли? – Я вынула сигарету из пачки и вопросительно посмотрела на капитана. Он чиркнул спичкой о коробок, спичка сломалась. То же самое произошло и со второй спичкой. Лишь на третий раз он справился и поднес спичку к моей сигарете.

Не нужно так волноваться, капитанишко-неудачник!..

– Тухловатое, – наконец сознался Лапицкий, внимательно наблюдая, как я выпускаю дым из ноздрей, – дрянь дело. Никаких концов.

Поздравляю, ты умеешь работать, Анна. Почему бы не записаться в профессиональные киллеры, тем более что пистолет у тебя есть.

– Расскажите мне о нем.

– Почему я должен рассказывать вам о нем?

– Потому что информация, которую я хочу вам дать, имеет отношение к этому убийству.

Капитан посмотрел на меня тяжелым взглядом:

– Занятная вы дамочка. Еще водки?

– Пожалуй.

Он снова разлил водку, и мы снова выпили.

– Валяйте рассказывайте, – трясясь от страха сделать неверное движение, развязно сказала я.

– Что у вас с подбородком? Вас били? – Только теперь я заметила, что он внимательно смотрит на меня. Странно, почему он не задал этого вопроса раньше. Странно, почему он сразу же подумал, что меня били?..

– Да нет, просто упала. Адаптация к нормальной жизни проходит нелегко.

– По-моему, они перестарались, – задумчиво произнес капитан, не обращая на мои слова никакого внимания.

– По-моему, я тоже, – в тон ему ответила я, вспоминая раненного в плечо телохранителя Витька. – Я слушаю.

– Вы заставляете меня нарушать тайну следствия…

– Знаете, что кажется мне странным? – медленно произнесла я. – Я выкладываю вам, единственному человеку из органов, которого я знаю, фамилию убитого человека, и вы оказываетесь причастным к этому делу.

Капитан хмыкнул, и его зрачки метнулись в разные стороны:

– А знаете, что кажется странным мне? Две недели я бьюсь с потерявшим память куском мяса, который причастен к гибели моего лучшего друга, и ничего не могу от него добиться. Но стоит этому куску исчезнуть на сутки из больницы, как он объявляется у меня и сообщает, что имеет ту информацию, о которой не знает никто… Видимо, Москва маленький город.

– Видимо. Вам виднее. Я ничего не помню о Москве. А за кусок мяса – спасибо. Это достойный комплимент. Так я слушаю вас, – я пристально посмотрела на Лапицкого и улыбнулась. Должно быть, именно так я поступала в прошлой жизни в экстремальных ситуациях.

Спертый воздух маленькой кухни наполнился невидимыми флюидами – мы с капитаном мерились силами, синхронно прикрыв глаза и опустив кончики губ. Но победила все-таки я: капитан капитулировал.

– Что вас интересует? – резко бросил он.

– Все обстоятельства дела.

– Ну хорошо. Вечером тридцатого ноября у себя в особняке был застрелен из пистолета банкир Юлий Моисеевич Дамскер. Банкир праздновал промежуточный юбилей, пятьдесят пять лет со дня рождения, так что круг приглашенных был достаточно широк.

– На месте любого банкира я не стала бы пускать в дом кого ни попадя. Даже в день празднования промежуточного юбилея…