Виктория Платова - Куколка для монстра

– А ты залудил ей что-то вроде: «Я тоже люблю тебя, детка…» И поцеловал в узкий лоб мокрыми губами, ведь так?

– Анна, Анна, я начинаю тебя бояться, – только и смог сказать Лещ после долгой паузы. – Тогда я засмеялся, я действительно поцеловал ее, но только в щеку, и сказал: «А я тебя, Зойка, просто обожаю!..»

– И больше…

– Больше ничего не было. За все двадцать пять, что мы знаем друг друга, она больше ни разу не потребовала моей любви. Ей достаточно было своей жертвенности. Когда я рассказал ей о… О своей болезни… Знаешь, я предложил ей выйти замуж за меня. Я никогда и никому не предлагал выйти замуж.

– Вот как? – Здесь Лещ не врал, он ни разу не был женат. – Смелое предложение. И главное, своевременное.

Черт, черт, я даже прикусила губу: ты прокололась, Анна, что за цинизм и туповатая ирония, не соответствующая моменту? Побереги свои шпильки для Лапицкого. Но Лещ, казалось, не заметил злой иронии, он отнес ее к ревности, влюбленный дурачок. У тебя и без того шансы невелики, Лещарик, а теперь они и вовсе упали до нуля.

– Ты не в счет. Ты – совсем другое… И ты не поняла. Я ведь не предлагал ей спать с собой. Она была бы моей женой. Она бы ни в чем не нуждалась. Но, если бы я подох, ее бы выкинули на улицу, ты понимаешь?

Да уж, трудно не понять, страшная, как сама смерть, секретарша, основной работой которой все эти годы было тихо обожать Леща. Никто из современных богатеньких любителей сладкой жизни не потерпит рядом с собой такую уродину. Если она осенит своим присутствием любую презентацию, то никакая тартинка, никакой бутерброд с икрой не полезут в горло. А добряк Лещ имел неосторожность предложить ей роль фиктивной женушки, чтобы хоть как-то отплатить за преданность. Это выглядело еще муторнее, еще фальшивее, чем бриллиантовое кольцо на пальце у Зои…

Лещ медленно трезвел. И по мере того как он трезвел, в глазах его появлялось горькое сожаление оттого, что он все-таки не выдержал, сломался и все рассказал мне. Но отступать было некуда, мы благополучно перевалили кульминацию, и сейчас я ждала только развязки.

– А потом случилась совершенно невероятная вещь. Зоя приехала ко мне. Она никогда не приезжала ко мне домой, это табу, так решила она сама… Но один-единственный раз она изменила себе. Она приехала, чтобы сказать, что можно все исправить. Что можно вылечиться. Что есть средство…

– Уж не она ли сама создала его на своей малометражной кухне? – снова подколола я Леща, понимая, что говорю совсем не то. Но удержаться было невозможно.

– У тебя нет оснований ненавидеть ее, – Лещ опять все понял по-своему. – Ты – это другое… А тогда, полтора года назад, она приехала ко мне и рассказала о своем брате, Владлене. У нее есть брат, он врач, но занимается какими-то химическими исследованиями. Так вот, он и его люди разработали уникальный препарат, не имеющий аналогов в мировой медицине. Он тормозит воспалительные процессы в пораженном СПИДом организме. И в перспективе полностью излечивает. Я не поверил. Но Зоя уговорила меня принять небольшую дозу. Это было прошлой зимой, тринадцатого декабря, я хорошо запомнил дату… Я вообще очень хорошо запоминаю даты… Как раз было обострение. Я потерял десять килограммов, не вылезал из ангин и неделю почти не вставал… Ты знаешь, что такое не вставать с постели при моей профессии и при моем положении в компании?.. Так вот, она все-таки уговорила меня, хуже все равно не было бы.

– И чудо произошло, – без тени иронии сказала я.

– Да. Чудо произошло. Я почувствовал себя лучше, значительно лучше. Я уже не надеялся на ремиссию… Но когда я на следующий день встал с постели… Я чуть с ума не сошел. Ведь подобные исследования тянули как минимум на Нобелевскую премию. Ты понимаешь? Я передал этому Владлену через Зою, что готов взять на себя вопрос полноценных клинических испытаний, выйти на самый верх, у меня достаточно большое число влиятельных друзей. Исследованиям могли бы придать статус национальной программы. И мы имели бы приоритет в исследовании и лечении СПИДа…

Господи, Лещ, что за пафос, ты все-таки безнадежно ушиблен своим дрянным телевидением…

– Но Зоя… Зоя сказала мне… Она всегда была откровенна. Она сказала, что никакой огласки не нужно. Что это чисто коммерческое предприятие. Что одна ампула препарата стоит около тридцати тысяч долларов…

Тридцать тысяч долларов! Я даже присвистнула. Тридцать тысяч долларов, в неделю нужно как минимум три ампулы. В результате несложных арифметических подсчетов получаем девяносто. Девяносто в неделю и триста шестьдесят в месяц. Сумма кругленькая, это тебе не с понравившейся телкой раздавить одноразовую бутылочку винца.., за пять кусков… А если он принимает препарат полтора года? Господи, даже голова кружится от такой суммы… Лещ, конечно, богатый человек, но и он не шейх Брунея… Или в силу братско-сестринской привязанности Лещу скостили часть суммы?

Лещ как будто читал мои мысли.

– За вторую ампулу мне пришлось заплатить вдвое больше, с учетом первой. Я передал деньги самому Владлену. Это был единственный раз, когда я увидел его. Потом мы общались только через Зою.

– Почему? Ты даже не попытался стать другом своего спасителя? У тебя ведь все друзья – выдающиеся… А этот парень, наверное, был самым выдающимся из всех.

– Да, выдающимся… Он гений, Анна. Но, если бы я мог, я бы убил его.

Звучит вполне искренне, час от часу не легче.

– Своего спасителя? Звучит не очень-то благородно, ты не находишь?

– Да… Да… Он сделал меня подонком. Он сделал меня рабом этого своего средства. Он связал меня этой своей коммерческой тайной. Я подозреваю, что являюсь не единственным его клиентом. Я так и не смог, не сумел предать создание альфафэтапротеина огласке. Это было единственное условие Владлена. Это – и еще деньги. Листок из тетрадки в клеточку с номером счета в одном из банков в Берне. А ведь даже упоминание о разработке этого препарата могло бы стать настоящей сенсацией… Я уж молчу о гражданском долге.

Гражданский долг ты оценил в тридцать тысяч за ампулу, ай да Лещарик!

– Но у меня было единственное оправдание: я не мог бросить дела. Дела, в котором заключается смысл моей жизни. Я не мог бросить людей, которые доверились мне… Я уже объяснял тебе… – тут Лещ снова стал путаться в словах. – Этот Владлен. Он представляет собой редкостно концентрированный тип подлеца. Но он гениален. И его изобретение гениально. Я принимаю препарат полтора года. Весь курс был рассчитан на три. Но теперь появились обнадеживающие данные. Еще полгода – и я буду полностью здоров. Ты понимаешь? Кончится этот кошмар.

– Бедный мой… – Это прозвучало формально обтекаемо, но ничего другого мне на ум не пришло, нужно тренироваться в реакциях, Анна, иначе мозги, выпестованные Лапицким, вполне могут превратиться в гашеную известь.