Кирилл Казанцев - Проверка на преданность

Заяц усмехнулся, глядя в сторону. Наверное, он попытался нажаловаться Валере и отстоять свое право устанавливать свои порядки, которые распространяются на всех в этом «лагере». Видно, не очень поверил, что Антоха – парень крутой, а не шавка какая-нибудь.

– Есть, шеф, – усмехнулся Антон и на секунду вытянулся, сведя вместе пятки.

– Ну, вот и отлично, – кивнул Валера с едва уловимым облегчением.

Заяц проводил взглядом Белого, который выбежал из дома и шмыгнул за ближайшее дерево, расстегивая на ходу штаны.

– Значит, так, Антоха, – проворчал он немного миролюбивее, – вливайся в коллектив. Ствол будешь брать у того, кого на посту сменишь. Привезут лишний, значит, будешь иметь свой. Дело наше не пыльное. Вон в той халупе, где раньше погреб был, – кивнул Заяц на кучу земли, под которой Антон разглядел накат из старых бревен, – сидит баба с ребенком. Наше дело их вовремя кормить и сторожить. Заодно смотреть, чтобы «шухер» со стороны не появился. Бабу сторожат по одному, территорию – ночью по двое, днем по одному. Непонятки есть?

– Все предельно ясно, – кивнул Антон. – Есть предложение.

– Какое? – вместо Зайца спросил Валера.

Антон демонстративно покрутил носом и показал головой в сторону дерева за которое присел, спустив штаны, Белый.

– Место отхожее специально устроить. И чуть подальше от дома. И нары еще одни смастрячить, если не хотите, чтобы Белый попытался ночью меня проучить и свой статус восстановить. От неожиданности, да спросонок, я же его убью.

– Надо сделать, – кивнул Валера. – Мне тоже спать где-то надо, велено с вами тут пожить.

Через час Антон показывал, как нужно выкопать канаву и как присыпать рыхлой землей продукты жизнедеятельности своего организма. А затем показал, как вместо грубой лежанки собрать из жердей передвижную легкую конструкцию и как стелить под матрац хвойный лапник, чтобы было теплее и мягче спать. Правда, Антон не стал афишировать вторую цель, которую преследовал – свежая хвоя хоть как-то маскировала застарелую вонь жилого помещения.

Двое дагестанцев, которых звали Казбек и Гама, работали ловко, о чем-то пересмеивались и все время переговаривались по-своему. Были они крепкими коренастыми ребятами, только Гама молоденький восемнадцатилетний паренек, а Казбеку уже за тридцать. Антону почему-то показалось, что парни обладают слишком уж заметной сноровкой. Не приходилось ли им учиться в каком-нибудь лагере в горах?

Часа три прошло в суете и работах по благоустройству. Заяц в который уже раз взглянул на наручные часы и позвал Антона:

– Хорошо, пошли целку ломать.

Уголовник вразвалочку двинулся через поляну к бревенчатому накату погреба. Антон пошел следом, стараясь не волноваться. Сейчас он увидит, кого там на самом деле охраняют. В лицо жены Мальцева он не знал, но думал, что по каким-то признакам, репликам все же догадается о личности пленницы.

Они обошли крайнее строение, и за мощным кустарником Антон увидел большую, явно новую дощатую дверь, или, как они назывались на деревенских погребах, – творило. Две ступеньки вели вниз. На них возле творила и сидел шестой член группы – хмурый длинноволосый парень в черной грязной майке и шортах. Его волосатые ноги были до невероятности грязными. Невольно закрадывалась мысль, что главная вонь в доме была как раз от этого парня.

– Сдавай пост, Немой, – велел Заяц. – Это наш новичок, зовут Антохой.

Парень в шортах равнодушно глянул на Антона и стал подниматься со ступеней. Заяц ткнул его в ремни:

– Сними и ему отдай. Пока будете меняться, а там посмотрим.

– Пожрать есть чего? – вдруг спросил Немой хриплым голосом.

– Придешь – узнаешь, – проворчал Заяц, принимая кобуру с пистолетом. – Все тебе только пожрать бы. Давай вали!

Антон остался вдвоем с Зайцем возле импровизированной тюрьмы. Заяц протянул ему кобуру и некоторое время молча наблюдал, как Антон надевает сбрую.

– Значит, так, не разговаривать, не открывать, никого не подпускать, кроме Валеры и меня. Если что, лучше зови. Опять же – меня.

– А еду кто принесет? – напомнил Антон. – Ты, что ли? Или Валера? Значит, кого-то все же впускать?

Заяц некоторое время смотрел на Антона с презрением, потом выдавил:

– Ну, это как бы само собой разумеется! Понты, что ли, кидаешь? Самый умный?

– Самый предусмотрительный, – буркнул Антон. Потом ехидно добавил: – Пост принял.

Заяц хмуро еще раз глянул на Антона и ушел, что-то ворча себе под нос. Несколько минут пришлось прислушиваться, ходить вокруг погреба и посматривать по сторонам. Вот и началась его новая служба. Чем она только закончится? В городе сейчас допрашивают Бурмистрова и Нину Федотову. Но они, скорее всего, и есть инициаторы убийства Андрея Краюхина. Раскрыть-то преступление Антон раскрыл, по горячим следам раскрыл, даже убийцу взял, а вот к своей непосредственной цели не приблизился. Хотя только одному Быкову известно, насколько он приблизился к цели.

Антон усмехнулся, представив себе рыжее, какое-то постоянно облупленное лицо без бровей и ресниц, и неподвижный рот, как рубленая щель. И сидит этот гениальный невзрачный, даже отталкивающий своей внешностью человек, как паук в центре паутины. Сидит и чутко ловит каждое колебание, каждое дуновение ветерка. Антон так и не сумел понять логики мышления Быкова за эти месяцы, но это не важно, своей головой все равно надо шевелить, варить своим котелком, потому что сам Антон сейчас почти в центре событий.

Убедившись, где находится каждый из шестерых охранников и Валера, он решил, что за ним никто не наблюдает, и внимательно осмотрел под ногами каждую травинку, каждый камешек. Погреб, насколько можно определить сверху, занимал площадь примерно в сорок квадратных метров. Либо крыша из бревенчатого наката подпиралась в середине столбами, либо лежали огромные шестиметровые бревна. А еще было два небольших окна. Даже не окна, а так – щели. В одном месте просела бревенчатая стена и образовалась щель под крышей сантиметров в пять толщиной. В другом месте имелось что-то в виде отдушины, откуда когда-то, наверное, торчала труба. Здесь дыра была побольше, примерно двадцать на двадцать сантиметров, только заросла она травой, и со стороны ее, если специально не ищешь, ни за что не увидеть.

Антон лег на живот рядом с отдушиной так, чтобы держать в поле зрения ту сторону, откуда мог подойти кто-то из охранников, и тихо позвал:

– Эй, там! Вас Катей зовут?

– Кто это? – мгновенно отозвался сдавленный женский голос, которому тут же стал вторить детский плаксивый голосок:

– Мам, кто это? Мам, я кушать хочу…

Женщина стала что-то шептать девочке, и ее голосок скоро затих.

– Как ваше самочувствие, как девочка? – снова осторожно спросил Антон.