Кирилл Казанцев - Тайное становится явным

Она молчала, сопела, Неделин полежал несколько минут, вздохнул и начал рассказывать. Повествовал он долго, обстоятельно, по мере его рассказа Лидия Александровна несколько раз хихикнула, пару раз возбужденно дышала, словно он ей рассказывал что-то интимное, а под занавес с недоуменным видом замолчала.

— Невероятно… — пробормотала она. — И это происходит в нашей стране?

— А только в нашей стране такое и возможно, — огрызнулся он.

— Вот черт… — она не на шутку расстроилась. — Прости, дорогой, но работка действительно так себе… Ничего удивительного, что тебе ее подкинули, — ты мастер по распутыванию безнадежных дел. Но как-то обидно, согласен?

— Ничего обидного, — проворчал он. — Просто работа.

— Оно и видно по твоей библейской мине. Очень плохая работа. — Лидия Александровна приподнялась, опираясь на локоть, и ее глаза сочувственно заблестели. — Они не остановятся, будут продолжать — и в тебя полетят шишки. И еще. Если это те злодеи, что орудовали в Подмосковье, что же получается? Переметнулись в Сибирь, пока доехали, обустроились, ушли на дно, чтобы не светиться… Меньше трех месяцев прошло, а они уже трудятся, имея информацию, которой не имеешь даже ты? Я уверена, это о чем-то должно говорить.

Игорь Валентинович вздрогнул. Слова проницательной супруги (какой агент КГБ пропал!) удивительным образом совпали с его мыслями. Он почти не сомневался, что «мстители» те же, что в Качалове. Россохин и Левторович. Масса совпадений. Трудно подражать в столь деликатном деле. Да и зачем? В сибирском мегаполисе у преступников имеется если не руководящая, то точно направляющая рука — человек (или группа людей), собравший обстоятельный компромат на людей у власти. Причем в различных сферах: полиция, депутатский корпус, чиновничья братия. Резонно следовали два вопроса. Первый: если этим людям доступна подобная информация, то живется им неплохо, во имя чего же они жертвуют собственным благополучием? И второй: где должен трудиться этот человек (или группа людей), учитывая такую информированность? Аналитическая служба полицейского управления? Ретивый прокурор? Сотрудник… ФСБ?

Он еще не догадывался, что ответ на первый вопрос появится уже завтра.

Наутро Неделин критично разглядывал работников отдела, собравшихся в кабинете. Они сидели за столом, помалкивали, отводили глаза, а он вышагивал вдоль стола, скептично поджав губы. Их было четверо, подполковник доверял своим людям. В меру циники, в меру лирики, и даже молодость половины из них была не помехой, а необходимым подспорьем. Эпохи менялись, менялся и образ чекиста — время требовало иного имиджа. Толковый работник обязан сливаться с толпой — если нужно; должен ее вести — если требуется; быть душой компании — если Родина прикажет. Для собравшихся это не было проблемой. На улице, в транспорте, в пивнушке — они были КАК ВСЕ. Самый молодой — активный непоседа лейтенант Шура Бродский, 26 лет. Дальний родственник Неделина, что-то вроде племянника по троюродной линии. Невысокий, чернявый, со смешливыми глазами. Подполковник не руководствовался родственными соображениями, когда брал парня к себе в отдел, чувствовал, что из этой выскочки выйдет толк. «Мальчик, с такой фамилией ты карьеру в органах госбезопасности не сделаешь», — говаривал он год тому назад. Но сегодня готов был взять свои слова обратно. Давно забылся знаменитый диссидент, умеющий рифмовать слова. Временами этот парень своей интуицией и нестандартным мышлением мог удивить…

Вадик Рехтин, старший лейтенант, на три года старше Шуры, но, по сути, тоже пацан. Замкнутый, невзрачный, очкарик, похож на забитого студента. Обладатель гуманитарного образования, окончил что-то, связанное с филологией. Может горы свернуть, если в голову что-то взбредет. Недавно смеялись в коллективе, когда Рехтин научил кота закрывать дверь после посещения туалета. Ну, ладно, открывать — это понятно, но чтобы закрывать! Не верили, что такое возможно, пока тот не принес видеозапись на телефоне: эдакий белый котяра, переваливаясь с ноги на ногу, заходит в туалет, где у него лоток, делает свои дела, а выходя, башкой прикрывает дверь…

Остальные — постарше. Олег Вестовой, капитан, 34 года, женат, мрачноватый красавчик с едким чувством юмора, обладает отличной способностью выстраивать логические цепи. Майору Мартынову Алексею Дмитриевичу недавно стукнуло сорок девять. Вдумчивый, рассудительный, наполовину седой, с простецкой физиономией, способной обмануть непосвященного. Начинал, как и Неделин, в КГБ. Бегал простым оперативником в «пятке» при Чебрикове — боролся с антисоветскими элементами, сектами и церковью. Подрос при Крючкове в шестом отделе экономической контрразведки и промышленной безопасности. При Бакатине перевелся в «Управление «3» — защита конституционного строя, и на этой ниве уже двадцать лет, перешагнув всего лишь через два звания…

— Не слышу доклада, — проворчал Неделин, возвращаясь на «председательское» место. — Чем вы занимались, друзья мои, эти дни?

— Чем мы только не занимались… — прошептал Шура Бродский.

— Преступники неоригинальны, — сообщил Мартынов, поднимая глаза. — Они действуют по старым схемам, отработанным в Качалове. Держу пари, Игорь Валентинович, это та же компания. Трудно сымитировать нечто подобное, когда занимаешься… прошу прощения, столь ответственным делом.

Украдкой ухмыльнулся Вадик Рехтин. Но тут же сделался серьезным — в данном кабинете собственное мнение не приветствовалось.

— А мне кажется, вполне оригинально, — пожал плечами Шура Бродский. — А главное, эффектно и эффективно. Интернет на ушах. Как мы и подозревали, Игорь Валентинович, технические работники затрудняются определить, с какого адреса на видеохостинг были выложены ролики. Там такая защита, что они бессильны. Но будут продолжать попытки, — торопливо добавил молодой, увидев, как посуровел босс.

— Голоса в окончательной редакции немного изменены, — хмуро заметил Вестовой. — На роликах мы слышим не натуральные голоса, а пропущенные через преобразователь или шифратор. Возможно, через специальную программу — этого добра сейчас хватает. При желании можно мужской голос сделать женским или наоборот… Натуральные голоса злоумышленников слышали только те, к кому они непосредственно обращались. Но от них мало толку… мы знаем, где они находятся. Поэтому с уверенностью мы не можем сказать, что это Россохин и Левторович.

— Казалось, что преступники оставили много следов, — негромко произнес Рехтин. — Но фактически они остались невидимками. Нашли квартиру, где измывались над Огульновым. Сняла на сутки молодая женщина без примет. Тетушка, которой она заплатила, не умеет хранить в памяти человеческие лица. А если и хранит, то описать их словами — пустой номер. Если примерно: блондинка, средний рост, очки на носу… — Рехтин смутился и поправил оправу на переносице. — Ночной клуб, куда доставили Новогорского… Какой-то бред, но все работники заведения, что были в ту ночь, кивают друг на друга. А ведь это непросто — доставить через задний ход постороннее тело, опустить в подвал, загрузить на платформу и поднять именно в нужный момент. У ответственных лиц что-то с памятью и со зрением. Сообщник должен быть — это не обсуждается, но найти его непросто. Будем искать. То же касается больницы, где вели съемку депутата Боха. Оператор мимикрировал под персонал или ожидающих в фойе. То же касается и врача, сообщившего Боху о смерти пациентки. Без сомнения, это один из действующих злоумышленников, но никто не может описать его приметы. Люди видели, что мужчина в больничной униформе разговаривал с долговязым посетителем, но никто не запомнил его лица. Другие проблемы мучили в тот час людей…