Кирилл Казанцев - И никого не стало…

– Как полного лоха, – ругнулся полковник. – С совещания у полпреда возвращались, машина с гэбэшными номерами, хмырь с корочками – я даже рожу его не рассмотрел. В общем…

– Газ без цвета и запаха, – усмехнулся догадливый молодой человек. – Сочувствую, Эдуард Владимирович.

– Да ладно вам, сочувствуете, – проворчал полковник. – Рады, поди, что не одному вам отдуваться. Встретили, блин, Новый год в кругу семьи… Вы чего там зависли, Игорь Константинович? Ощупайте стену за поворотом – вдруг выключатель найдете?

Выключатель за углом имелся, но после щелчка что-то треснуло, заискрило, и вновь воцарилась темень.

– Замечательно, – чертыхнулся полковник. – Лампочка перегорела. Тьму включили. Очень вовремя. Может… это не случайно? – насторожился он.

– У меня есть спички, – глухо поведал Волостной. – В гостиной у газовой плиты валялось несколько коробков. Хочется надеяться, это был не единственный выключатель в коридоре. Неясное чувство мне подсказывает, Эдуард Владимирович, что на втором этаже нет таких перехлестов, как на первом. Обычная коридорная система плюс дополнительные лестницы по краям – мы их видели, кстати, внизу…

– Да хрень это полная… – выдохнул полковник. – Нет тут никого – давно бы обозначили свое присутствие. Пойдемте, Игорь Константинович, в другой раз поднимемся. В туалет мне что-то захотелось… – Полковник сделал судорожное движение бедрами. – Интересно, здесь имеются туалеты? Не на улицу же бегать в такой дубак.

– Кажется, было что-то похожее – в коридоре между гостиной и холлом. Но не думаю, что в баке есть вода.

– К черту воду, – оторвался от стены полковник. – Вы как хотите, а я возвращаюсь – что-то сурово меня прихватило…

– А я останусь, – понизил голос Волостной. – Прогуляюсь, осмотрюсь. Возвращайтесь, Эдуард Владимирович, сам справлюсь. – В голосе Волостного прорезалась насмешка.

– Думаете, это даст какой-то результат?

– Ну, какой-то даст.

И поджарая фигура молодого человека с бильярдным кием наперевес скользнула за угол…

К системе канализации дом, разумеется, подключен не был. Но здесь имелись собственные коммуникации. Дверь в туалет отличалась прочностью, имела щеколду изнутри и подвесной бак, из которого вода поступала в сливное устройство. Кто-то из похищенных уже воспользовался санузлом, не убрав за собой. Подавляя тошноту, перекосившись от брезгливости, полковник сделал свои дела, вымыл руки в крохотной раковине, подвешенной над приваренным к баку дополнительным краном, и вернулся в гостиную.

А там его появление даже не заметили. Истерика была в разгаре. «Нас похитили, это террористы, мне больно!» – билась в припадке Валентина Максимовна. Обмороженная щека у нее покрывалась белыми пятнами, и склонившийся над ней прокурор Иннокентий Адамович безуспешно пытался замазать щеку какой-то мазью, найденной в шкафу.

– Господи, где наши теплые вещи, как так можно жить? – стучала зубами, скорчившись на диване, еще не согревшаяся Екатерина Семеновна.

Угрюмый Буревич навалил полный камин углей, толкал туда обрывки газет, поджигал, ворошил эту кучу кочергой – и понемногу угли начинали потрескивать, распространяя тепло. Директор школы с птичьей фамилией растаскивал по углам калориферы – а их здесь было ровно четыре штуки (словно кто-то заранее позаботился), – подключал к розеткам, опасливо выставлял максимальный режим.

– Вы бы не слишком усердствовали, Владимир Ильич, – с подозрением косился на его манипуляции адвокат Чичерин. – Выбьет пробки к чертовой матери – и тогда нам точно карачун приснится.

– Не слушайте его, Владимир Ильич! – визжала окоченевшая Екатерина Семеновна. – Все включайте, пусть будет тепло!

Сильно маялся толстяк Иван Петрович, много думал, потел холодным потом, шнырял по сторонам глазами. Забрался в навесной шкаф, принялся вытрясать оттуда пачки с солью и крупами, посуду, бутылочки с уксусом, миниатюрные баллоны-картриджи для подключения к газовой плите, разорванный блок «Честерфильда», на который мгновенно положил лапу полковник. Долговязый Арнольд Генрихович в десятый раз обшаривал карманы, вновь вытаскивал кожаное портмоне, тужился, бледнел, выворачивал наизнанку его отделения.

– На этом месте могли быть ваши деньги, Арнольд Генрихович? – мрачно пошучивал косящийся на него Буревич. – Вас обчистили? Или не можете припомнить, что там было?

– А вас не спрашивают, Федор Михайлович, – огрызался долговязый. – Занимайтесь своим делом – оно у вас хреново, кстати, получается.

Но тем не менее камин худо-бедно начинал функционировать. Бледная и неразговорчивая брюнетка Ольга Дмитриевна, не рассчитывая на мужскую помощь, взялась за спинку массивного кресла и поволокла его к камину, задирая ковер. Пристроилась в паре метров от огня, посмотрела по сторонам, шагнула за скомканным одеялом. А когда вернулась, в ее кресле как ни в чем не бывало сидел полковник Эдуард Владимирович, сосал сигарету и сосредоточенно смотрел на огонь.

– Не поняла… – пробормотала брюнетка. – Эдуард Владимирович, вы что себе позволяете?

– Идите к черту, Ольга Дмитриевна, – отмахнулся полковник. – Я должен подумать.

– Потрясающе, – покачала головой брюнетка. – Вы такой бесподобный хам, что уже можете баллотироваться.

– Ну возьмите меня штурмом, если хотите, – огрызнулся полковник. – Отвяжитесь, Ольга Дмитриевна, подтащите другой стул, их здесь с избытком.

– Вы именно такой, каким вас видят люди, – разозлилась Ольга Дмитриевна. – Хотелось бы знать, имеется ли у вас хоть одно положительное качество?

– Конечно, имеется, – проговорил прокурор. – Отсутствие совести, например.

– А вас вообще не спрашивают, – огрызнулся полковник.

– И все же я не теряю надежды, что весь этот ужас – бездарный, но тщательный спланированный розыгрыш, – выдал, отступая от контекста беседы, директор школы.

– Мы тоже не теряем вашей надежды, – нервно гоготнул Буревич.

– А вы кто такой? – покосился на директора полковник. – Ах да, представитель гуманитарной организации, гордость нации… Для ваших регалий могли бы быть и поумнее, господин директор.

– Кешенька, да что же это такое, нас всех убьют, да? – внезапно сморщила нос Валентина Максимовна и обняла за шею оторопевшего прокурора. Не ожидавший такого поворота событий, тот уронил челюсть и как-то начал отстраняться от повисшей на нем женщины.

– Кешенька?.. – отреагировал полковник, закуривая очередную сигарету. – Ну, надо же, какие пикантные подробности всплывают…

– А что? – внес свою лепту Буревич. – У судьи и прокурора нормальные деловые отношения. Учитесь, господа, как надо совмещать работу и досуг.

– Какая гадость, – сплюнула Екатерина Семеновна и демонстративно отвернулась.