Виктор Пронин - Зомби идет по городу

Что, собственно, и произошло.

Знакомясь с этим прокурорским творчеством, получая от Анцыферова папки с красивыми надписями, Пафнутьев неизменно делал одно и то же – с документами поступал, как они того заслуживали, а картонные обложечки бережно прятал в сейф. И через некоторое время у него скопилось достаточное количество этих обложек, чтобы можно было подумать об их разумном использовании. Без надобности он их из сейфа не вынимал, и прокурорские папочки сохранились в первозданной красе – не выгорели на солнце, их не замусолили немытые небрежные пальцы, не изломались и не потускнели.

И наступил день, когда Пафнутьев папки из сейфа вынул. И бережно положил их на свой стол. И снова вчитался в анцыферовские каракули...

И усмехнулся.

И была в каждом его движении, в каждом жесте, взгляде суровая неотвратимость.

... Придя в себя, Женя Званцева некоторое время лежала, глядя в темное пространство комнаты. Прислушалась. В доме стояла тишина. Значит, она одна в квартире. И этого человека из прокуратуры нет, ушел. Что же произошло? И как бы внове она осознала недавний приход Пафнутьева, его неожиданное сообщение, телефонный разговор... Неужели это был Сергей? Да, это был он, она узнала его голос, голос сохранился...

А она уже успела и похоронить его не один раз, и воскресить, и проклясть, и простить. А когда все это довело ее до полного изнеможения, когда она уже начала терять рассудок и перестала понимать, что происходит в действительности, а что в ее воображении, пришел этот человек из прокуратуры...

Женя встала с кровати, осмотрелась, вышла в комнату. Окинув взглядом квартиру, она только сейчас увидела и захламленность, и тряпье по углам, пыль на полках, немытые стекла, несвежие занавески вместо штор... Она пришла в ужас и бросилась спешно убирать квартиру, будто знала наверняка, что через час-два вернется муж и ей нужно успеть приготовиться, убрать... Но через несколько минут Женя бессильно опустила руки, поняв, что это работа не на один день. Да и не придет он сегодня, не придет и завтра... Женя внимательно и тоже как бы внове посмотрела на свои руки. Это были руки вдовы, которой приходится самой и стирать, и готовить пищу, и купать детей, чинить кран и электропроводку...

Взгляд ее скользнул по столу, зацепился за записку, оставленную Пафнутьевым. Прочитав, она ее отодвинула, не найдя ничего существенного, кроме номера телефона. Позвоню, подумала она, надо обязательно позвонить завтра же с утра. И тут же рука ее словно сама по себе потянулась к телефону – Женя не могла сдержать в себе чувства, которые навалились на нее после разговора с Сергеем, она была уверена, что разговаривала именно с ним. Мучительно захотелось с кем-то, хоть с кем-нибудь переброситься словечком, освободиться от того напряжения, которое осталось в душе...

Так уж случилось, а так случается всегда: после исчезновения близкого человека пропадают и его друзья, теряя интерес к этому дому, где когда-то им было так неплохо. Подруги Жени тоже отшатнулись, она их понимала – постоянно видеть чужое горе, постоянно присутствовать при чужом горе слишком тягостно и гостям, и хозяевам. И уже через месяц-второй дом окончательно опустел, а если кто и решался напомнить о себе, поздравить, то только по телефону.

Подумав, пошелестев блокнотом. Женя набрала номер телефона человека, который не забывал ее все эти мучительные месяцы, – страховой агент Изольда Цыбизова. Она немало побегала, выбивая ей страховку за сгоревшую машину, да и потом позванивала, интересовалась жизнью. Получить страховку при исчезнувшем муже оказалось непросто. И здесь ей помогла Цыбизова. Получив деньги, Женя последние три месяца жила только на них...

Цыбизова частенько заходила к ним, когда Сергей еще был дома, когда у него только появилась машина и ее необходимо было застраховать. У нее с Сергеем находились общие знакомые, и постепенно Цыбизова стала другом дома. Женя всегда радовалась ее звонкам, потому что все-таки это был человек из прошлой, счастливой жизни, когда у нее все так хорошо складывалось.

– Золя, – едва произнеся это имя, Женя почувствовала, что ей трудно говорить. – Золя, это я, Женя...

– Боже! Что случилось? У тебя такой голос, что я сразу подумала о чем-то плохом!

– Случилось... Понимаешь... Даже не знаю, как тебе сказать... В общем так...

– Женя! Соберись! И говори.

– Сергей жив, – не столько сказала, сколько простонала Женя.

– Что?!

– Сергей жив. Я только что с ним разговаривала по телефону... Представляешь? Полгода бегала по моргам, а он все это время лежал в больнице.

– И вы поговорили?

– Да... Он не узнал меня... После автомобильной аварии у него с памятью плохо... Поэтому он не мог ничего о себе сообщить... А тут пришел человек из прокуратуры и соединил нас по телефону...

– А при чем тут прокуратура?

– Не знаю... Они занимаются, наверно, всем этим... Я почему еще позвонила... Если теперь выяснилось, что он живой... Мне не придется возвращать деньги по страховке? А то ведь у меня их уже нет. Ты мне лучше сразу скажи...

– Какие деньги? О чем ты говоришь? Ты получила за сгоревшую машину. Ведь машина действительно сгорела? Сгорела. Значит, все правильно. И потом, как можно отнять деньги, если у тебя их нет?

– Ну... Не знаю... Посадить могут.

– Никто тебя не посадит. Сейчас есть кого сажать. Все это чепуха... Ты уверена, что разговаривала именно с Сергеем? Может быть, это кто-то другой?

– По голосу мне показалось, что это он...

– Не может быть! – твердо, даже с какой-то ожесточенностью произнесла Цыбизова. Будь Женя в более спокойном и рассудительном состоянии, она наверняка заметила бы странность в словах Цыбизовой. Не было в ее голосе ни радости за подругу, ни слишком уж большого удивления, была какая-то ожесточенная уверенность в том, что такого не может быть. А Женя услышала в ее словах именно радость, именно удивление.

– А вот случилось, – улыбнулась она.

– Где он сейчас? – спросила Цыбизова.

– В больнице... Представляешь, он все эти полгода провел в больнице... Авария была страшная, ты же знаешь, во что превратилась машина... А он выжил. Только память отшибло... Но тот человек из прокуратуры сказал, что это временно, что все наладится и Сергей все вспомнит. Он уже сейчас многое вспоминает.

– Что он вспоминает? – спросила Цыбизова, но тут же спохватилась и добавила: – Ты же говоришь, что он тебя не узнал?

– Он меня даже не видел, понимаешь? Он только голос мой не узнал, а меня он узнает, никуда не денется, – несмело засмеялась Женя, едва ли не впервые за последние полгода. – Я хочу сходить к нему прямо сейчас... Как ты думаешь? Меня пропустят?

– Не стоит, Женя, – твердо сказала Цыбизова. – Зачем тебе торопиться? Приведешь себя в порядок, причешешься, умоешься, марафет наведешь... И завтра сходишь. Купишь чего-нибудь... И потом, знаешь, на ночь глядя... Кто их знает, какой у них там режим.