Кирилл Казанцев - Волчата голодны всегда

– Давай, Фролов, шуруй, – подбодрил его Нефедов, – раскроешь это дело, быть тебе майором и моим замом.

– Даже если мне для этого нужно будет опросить Обносова или Малахитова? – уточнил оперативник.

– Если только очень корректно, – недовольно поморщившись, сдался начальник, которому уже с утра был звонок с угрозой о снятии с должности из-за большого количества нераскрытых убийств.

Получив гипсовый слепок колеса, Андрей Фролов тщательно скопировал его рисунок на листок бумаги. Теперь у него появилась хоть какая-то зацепка. Главное было обнаружить автомобиль предполагаемого преступника. Первым на его пути была усадьба Малахитовых. Кузьма Сергеевич на сей раз впустил Фролова, не выказывая ни малейшего недовольства. Узнав, что оперативник хочет осмотреть автомобильный парк, он немного напрягся.

– Насколько мне известно, сегодня утром на Чертовом озере обнаружены два трупа, мужчины и женщины, и мне казалось, что следствию необходимо в первую очередь идентифицировать утопленников, – показал свою удивительную осведомленность управляющий родовым гнездом.

– Откуда вам об этом стало известно? – не смог не отреагировать капитан.

– Я, между прочим, баллотируюсь на пост главы города, и мне не безразлично, что происходит на почти уже моей территории, – самодовольно заметил Обносов. – Так что за утопленники? Удалось опознать поднятые тела?

– Нет, тела сильно обезображены, и теперь можно установить их принадлежность только путем проведения экспертизы ДНК.

– А на принадлежность к кому будет проводиться экспертиза? – живо отреагировал Обносов.

– Это будет решать следствие, – уклонился от прямого ответа офицер полиции. – А сейчас разрешите осмотреть ваши машины?

Осмотрев весь парк, Фролов не нашел искомого рисунка на протекторах шин.

– Отпечатки шин искали? – у выхода с участка поинтересовался Кузьма Сергеевич. – Все подозреваете меня?

– На каких машинах в течение полугода меняли резину? – уклонился от прямого ответа Фролов.

– Да почти на всех, – иронично усмехнулся Кузьма. – Вот я и говорю: все не тех, кого надо, подозреваете.

– Скажите, Кузьма Сергеевич, в тот день, когда пропали родители Николая, что на них из украшений было надето? – уже взявшись за ручку калитки, поинтересовался капитан полиции.

– Мэр не любил «цацок», он даже обручального кольца не носил, – охотно, словно ожидая этого вопроса, стал рассказывать Обносов. – Исключение – дорогие швейцарские часы из благородного металла. В тот день у него были часы тысяч на пятьдесят долларов.

– Вы бы их узнали? – отреагировал Фролов.

– Легко, – с готовностью ответил мажордом.

К полудню капитан Фролов был уже у штаба омсовцев, которые съезжались на обеденный перерыв, паркуя свои машины в одном месте. Оперативнику понадобилось десять минут, чтобы отыскать нужный ему рисунок на протекторе «Нивы». Сомнений не оставалось никаких: эта машина принадлежала бригадиру отряда молодежной самообороны Дмитрию Хлыстову. Уже к вечеру, после его рапорта, было решено провести опознание найденных у Хлыста часов и крестика. В опознании принимал участие Обносов и сын пропавших супругов Малахитовых Николай.

– Это крестик моей мамы, – побледневшими губами подтвердил Ник, переводя изумленный взгляд на Обносова.

– Да, это Лидии Семеновны вещица, – согласился Кузьма Сергеевич, – а часы Ивана Николаевича. Золотые, вместе с браслетом граммов сто пятьдесят весят. Значит, эти утопленники и есть родители Николая?

– С чего вы решили? – удивился полковник Нефедов, присутствующий на важном следственном действии.

– Ну, я так понимаю, что их нашли на утопленниках, – уверенным тоном предположил управляющий.

– Нет, эти изделия были изъяты у гражданина Хлыстова, который заявил, что они принадлежат ему, – ошарашил своим известием полковник.

– У Хлыста! – непонимающе вскрикнул Ник и вопросительно посмотрел на мажордома.

Этот взгляд не ускользнул от опытных глаз опера. «Словно хотел спросить у управляющего отчета», – мысленно подметил капитан.

– Таким образом, – обвел всех присутствующих горделивым взглядом Нефедов, – дело об убийстве мэра и жены, уверен, будет скоро раскрыто.

– Выписывать постановление на арест Хлыстова? – поинтересовался следователь.

– Да, и первый допрос с этим мерзавцем я проведу лично! – Начальник явно не хотел упускать лавров победителя.

Сев в машину, Николай первым делом нажал кнопку стеклоподъемника, отгораживающего салон от водителя и телохранителя.

– Не переживай, Ники, – опережая негодование хозяина, начал оправдываться Кузьма, – я сейчас подключу нашего адвоката, и он моментально вправит мозги твоему бригадиру.

– Мне непонятно, почему он утверждает, что эти вещи его? – продолжал удивляться такой выходке своего верного соратника Малахитов. – И почему они были у него, а не на телах моих родителей?

– Сам не знаю, – пожал плечами Обносов. – Может, он снял их с трупов и попытался прикарманить?

– А вот это скорее всего, – согласился Ник. – Ну, тогда ему ничего не грозит. Борисенков выстроит ему неоспоримую позицию, и он завтра же будет на свободе. – Он промолчал, затем почти про себя прошептал: – Странно, что среди ювелирки не было заколки для галстука и запонок моего отца. Ты же помнишь, какой у него был комплект с алмазами по полтора карата на каждом изделии.

– Да и у матушки твоей был дорогой изумрудный комплект с брюликами, – кивнул мажордом и вздохнул почти соболезнующе.

Николай хмыкнул и внимательно посмотрел ему в глаза, впервые заподозрив его в мародерстве.

– И не думай, – догадавшись о мыслях молодого хозяина, горячо возмутился Обносов, – я что, нищий детдомовец? У меня от наркоты даже тогда денег было несколько сот тысяч долларов. Это Хлыст твой любимый ободрал их, как новогоднюю елку, а засыпался лишь на этих двух изделиях.

– Я разве чего сказал? – усмехнулся Малахитов, вспоминая известную поговорку: «На воре шапка горит…»

К визиту адвоката Борисенкова Фролов подготовился как полагается, поставив в комнату для свиданий подслушивающий «жучок». Капитан не сомневался, что в разговоре с адвокатом Хлыстов прояснит все недостающие моменты. Первым в комнату вошел Борис Семенович Борисенков. Сказать, что адвокат был зол, это значит не сказать ничего. Он был в ярости. Однако это его внутреннее состояние никоим образом не проявлялось в спокойном и уверенном внешнем виде. Следом в комнату завели арестованного. Как только конвойный полицейский закрыл дверь, Хлыст упал на колени и стал жалостливо вымаливать у адвоката прощение за свой «косяк».

– Простите, Борис Семенович, черт меня попутал! Первый раз ослушался ваших инструкций и вот вляпался, – выпрашивал снисхождение к своему поступку бригадир омсовцев.