Джордж Хиггинс - Ограбление казино

— Научит тебя жопу себе прикрывать, — продолжал Когэн. — Видишь, я ж и говорю, дело не в том, что ты до сих пор делал, сколько в том, как ребята думают, что ты делал, и вот к этому тебе стоит присматриваться, и когда оно случится, ну, тогда надо к этому быть готовым.

— Ну, — сказал Фрэнки.

— Так что, — Когэн понизил голос, — где он будет завтра вечером?

— Кто? — спросил Фрэнки.

— Джонни Амато, — сказал Когэн. — Завтра вечером. Где он будет?

— Не знаю, — ответил Фрэнки.

— Фрэнк, — сказал Когэн. — Не забывай, что я тебе сказал. Твои кореша о тебе волнуются. Ты же хочешь поебаться наконец правильно, это твои друзья, они хотят, чтоб тебе везуха выпала, понимаешь, о чем я? И это твои кореша — это они хотят знать, где будет Хорек.

— Я тебя впервые вижу, — сказал Фрэнки.

— Новые друзья лучше всего, — сказал Когэн. — Твой другой, там — на него ж нельзя рассчитывать, знаешь? Глянь, куда он тебя уже затаскивал. Все это время. Ты б мог себе приличную пизденку оттопыривать, а не хуем по асфальту елозить и прочее.

— Я, блядь, вообще не знаю, кто ты такой, — сказал Фрэнки.

— Мало кто вообще это знает, — сказал Когэн. — О, ну Китаеза, наверно, и — о, ну да. Диллон. Диллон меня знает. А ты — мне кажется, ты парнишка довольно разумный. Хочешь, я Диллону сейчас позвоню, а ты с ним поговоришь, убедишься, кто я? Узнавать тут, в общем, нечего, это и я тебе могу сказать. Но с ним поговоришь. Хочешь с Диллоном поговорить?

— Нет, — ответил Фрэнки.

— Ну тогда ладно, — сказал Когэн. — Так где он будет? Я знаю, ты узнаешь, если даже не знаешь сейчас.

— Понятия не имею, — ответил Фрэнки. — Я как откинулся, Джона видал раза три-четыре. Не знаю я, что он ночами делает. Домой, наверно, ездит.

— Ладно, — сказал Когэн. Допил пиво. — Еще увидимся, друг мой Фрэнки. — Он начал вставать с барного стула.

— Погоди минутку, — сказал Фрэнки.

— Есть вещи, — сказал Когэн, — бывает такое, что не может годить. Ты мне говоришь, что не знаешь. Ладно, принято. Но мне надо кое-чем заняться. Надо найти такого парня, который знает.

— Где Джон будет завтра вечером, — сказал Фрэнки.

— И теперь, наверно, еще кое-что, — сказал Когэн. — Типа, где ты будешь послезавтра. Опять сюда придешь? Где-то в полчетвертого, пива четыре выпьешь, потусуешься, потом поешь, свалишь и пойдешь в «Паяцы», как обычно ходишь, посмотреть, что там еще дышит, с кем поебаться можно, а в полночь, в час — домой? Это и будешь послезавтра делать? Или что-то другое, чтоб у меня заняло пару-тройку лишних дней? Это уже не важно. Ты мне просто кучу времени сэкономишь, только и всего.

Фрэнки ничего не сказал.

Когэн встал со стула. Положил руки на спинку.

— Послушай, — сказал он, — надо быть реалистом, правда, парнишка? Очень уже пора. Я знаю чувака. Еще я знаю, что у тебя в голове. Он, ты думаешь, он тебе друг, да? Ты, наверно — наверно, ты с ним сейчас что-нибудь сращиваешь, я прав?

Фрэнки не ответил.

— Не важно, — сказал Когэн. — Я знаю, каково тебе. Но ты думаешь, на что спорим, прикинул этот расклад с Трэттменом, что он щелкнет, правда?

Фрэнки не ответил.

— Такие штуки, — сказал Когэн, — дай-ка я тебе кое-что скажу, парнишка: такие штуки никогда не щелкают. Чуваки с гениальными идеями, знаешь? Вроде Хорька. Они знают обходной маневр, и они не срастят себе что-то и не станут упахивать, чтоб оно работало и что-то им приносило. Не таковы они. Он всегда таким был, всегда искал масть, а такие ребята — они вечно все проебывают, больше ничего. Ни для кого.

— Трэттмена поставили на куранты, — сказал Фрэнки.

— Причины всему всякие бывают, — сказал Когэн. — Чуваков шваркают за то, что сделали, чуваков шваркают за то, что чего-то не сделали, разницы никакой. Разница только в том, тебя шваркнут — или нет. Это, блядь, единственное имеет значение.

Фрэнки кивнул.

— Ты, — сказал Когэн, — ты из тех немногих, кто знает, правда?

— Не знаю, — ответил Фрэнки.

— Знаешь-знаешь, — сказал Когэн. — Отлично ты, блядь, все знаешь. Ты — у тебя выбор есть. Стать тем, кого шваркнут, — ну или же нет. Ты это знаешь. Теперь это вопрос просто времени, друг мой. Все дело во времени. Сначала он, потом ты. Вот куда ты рулишь.

Фрэнки не ответил.

— Но вот только ты сейчас в том положении, — сказал Когэн, — в такой ты позиции, куда немногие ребята попадают. Ты что-то с этим можешь сделать. Я немногих чуваков в таком положении знал.

Фрэнки не ответил.

— Фрэнк, — сказал Когэн, — надеюсь, ты не думаешь, я тебе говно вешаю.

— Слушай, — сказал Фрэнки, — ты, нахуй, вообще кто? Я тебя никогда раньше не видел в жизни, как вдруг ты мне все это тележишь. Какого хуя я вообще знаю? Может, тебя тут и вовсе нет. Нихера я не знаю.

— Пацан, — сказал Когэн, — очень мне не нравится, когда ты так вот. Китаеза говорит, ты порядочный. А ты, блядь, ни за что ни про что.

— Я… — сказал Фрэнки, — господи, я не знаю.

— Дай-ка я у тебя кое-что спрошу, — сказал Когэн, — а ты подумай, ладно? Ты думаешь, я должен поехать в Вуллестон повидать его там, прямо сейчас, вот сейчас прямо выйти отсюда, поехать туда, повидать его и сказать: «Хорек, тут либо ты, либо Фрэнки. Кто, выбирай?» Думаешь, он об этом хоть задумается? Думаешь, станет?

— Не знаю, — ответил Фрэнки.

— Мудак ты, — сказал Когэн. — Такие вот мудаки, как ты, чего удивляться, что ты срок мотал. Ты, ба-лять, мудачье. У тебя же вообще никаких мозгов.

— Послушай, — сказал Фрэнки, — слушай, я…

— Не надо мне ничего слушать, — сказал Когэн. — Гляди, я знаю, что происходит. Знаю, что мне надо сделать. Мне нужен порядочный чувак.

Фрэнки заработал губами. Ничего не сказал.

— Если я нарою порядочного чувака, — сказал Когэн, — сказал им так, кстати, говорю: «Тут есть два способа, как все может быть. Трудный — я приземляю обоих. Другой — мне надо потемнить только одного». Говна на меня за это вывалили. Знаешь, как я убедил их согласиться? Китаеза. Китаеза говорит, ты порядочный. Ну а мне Китаеза всегда нравился, Китаезе я могу что-то делать и сделаю. Китаеза не хочет, чтоб ты потемненный ходил. Очень доходчиво в этом случае не хочет. Говорит, хороший ты парень, такого неплохо рядом иметь. Ладно. Но ты же знаешь, где сейчас Китаеза. Он может только сюда подойти, поговорить. А сделать никому ничего он не может.

— Нет, — согласился Фрэнки.

— А я могу что-то кому-то сделать, — сказал Когэн. — Мне не надо, но я могу. Так дай я выберу, парнишка, и вот прямо сейчас дай. Я окажу Китаезе услугу, я не окажу Китаезе услугу. Мне без разницы.

— Дай подумаю, — сказал Фрэнки.

— Не-а, — ответил Когэн. — Никаких «подумаю». Да или не да, прям сейчас. Мне идти пора.

Фрэнки шумно выдохнул.

— Я не знаю, — сказал он. — Не знаю, могу я так или нет.

— А другое можешь? — спросил Когэн.